Трижды проклятый

— А здесь ты как очутился?

— Во Вселенной Дагора? Вполне закономерно. Первые игры с действительно полным погружением простенькие были, узкотематические. Зомби-апокалипсис, мир после пандемии, нашествие инопланетян… Первые настоящие игровые вселенные тоже оказались просты, — а как иначе? Я их прошел около двадцати. Сперва в одиночку или в обычных внутриигровых кланах. Потом создал межигровой клан в УМС. Тогда многие так делали. Один раз соберутся вместе — и уже не расстаются. Скопом регаются в каждой новой игрушке — и поперли прокачиваться. Формировались такие кланы прежде всего по национальному признаку. У меня, понятно, в основном русские собрались. Только вскоре и это приелось. Ну, в одной вселенной шороху навели, во второй, в третьей. С пиндосами подрались, с европейцами, корейцами. А дальше? Ску-у-у-учно! Пробовали собственный мир склепать, по мотивам славянского фэнтези, однако и его возможности исчерпали так же быстро. И тут Дагор создает эту вот вселенную, где взаимодействие игроков со средой и друг с другом оказалось возможно на совершенно новом уровне. Добавляй что хочешь — только старое не ломай. Монстры тебе какие-то особые нужны — пожалуйста! Боги исходного пантеона прискучили — вводи любых иных из соседних вселенных, а то и собственных придумай. Мало стандартных рас — основывай свою. Кроме того, здесь была впервые реализована возможность заводить детей, моделируя для них искусственные цифровые личности с нуля. Надо тебе рассказывать, с каким энтузиазмом все рванули сюда? Разрабы Версума кинулись копировать удачный концепт, наперегонки создавая новые миры по готовому образцу и модернизируя старые. И все же Вселенная Дагора оказалась перенаселена. УМС, напротив, опустела. Она стала не нужна большинству игроков, как в свое время реал. Ведь наконец в Версуме появилось место, где можно полноценно жить его не покидая! Бесконечно долго, бесконечно разнообразно. Дурачье поверило, что и бесконечно счастливо, однако с этим возникли проблемы. Махла за первенство между кланами понеслась такая, что гейм-контролеры едва не прикрыли нахрен всю ярмарку. У вас, говорят, сплошная резня, геноциды, насилие — каких вы, блин, детей заведете и кого из них вырастите? Куда человечеству потом их девать? Или, лучше сказать, куда самому от них деваться? Вопросы были не праздные. Формально всякий гражданин Версума имел право переписать свою личность в мозги клона и вновь оказаться на Земле, в роли отнюдь не виртуального субъекта. Для искусственных цифровых личностей активисты добились тех же прав, что и для настоящих. А прогресс-то на месте не стоял: уже не только клонов научились делать сравнительно дешевых, но и жизненные ниши появились новые, взамен утерянных старых. Солнечная система вовсю осваивалась, космические поселения росли как грибы, готовилась первая межзвездная экспедиция. Ученые нацелились на творение настоящих миров из виртуальных. Помнится, когда ту новость узнал, моей соображалки не хватило для понимания сути. Но утверждалось, что появление первого преобразованного мира ожидается в течение нескольких десятилетий. А что такое десятилетия и даже века для бессмертных существ, в коих мы превратились? И в реале нешуточно опасались нашествия в их драгоценную эпоху новой НТР миллионов отморозков из Версума, которым выпускать кому-то кишки привычнее, чем по утрам зубы чистить.

— Давай по третьей? — предложил я. Мой разум требовал паузы для усвоения обрушившейся на него информации.

— Давай! — охотно согласился Нагибатор, у которого в процессе повествования пересохло в горле.

— Налей побольше, — попросила Джейн.

Глава 9

Чокнувшись и выпив, мы налегли на закусь. С той стороны, где стоял костомех, прилетела Весточка, поверившая, что мы с вождем драться не будем. Она опустилась на стол и принялась по своему обыкновению подбирать хлебные крошки.

— Короче, пришлось нам думать, чего изобрести, чтобы Вселенную Дагора сохранить, — продолжал Нагибатор. — Кланы объявили перемирие. Потолковали мы меж собой и пришли к выводу, что корень всех бед в слабости болевых ощущений. Они по умолчанию выставлялись на десять процентов, а можно было и совсем убрать. Соответственно, никто не боялся ран и увечий, тем более что отлечивалось то и другое на ура, в том числе без эликов. Что бы с тобой ни случилось, через сутки ты полностью восстанавливался, а снадобья требовались лишь для ускоренного исцеления. Ну и кто при таком положении будет хоть чего-то бояться? Вторым фактором, подпитывающим беспредел, признали мгновенное воскрешение. Конечно, после него приходилось бежать или перемещаться каким-либо другим способом от точки привязки до места, где тебя убили, если хотел шмот забрать. И еще ты мог потерять отдельные предметы экипировки. Даже все. Съехать вниз на несколько уровней. Но на этом неприятности заканчивались. И мы вышли на разрабов с предложением закрепить боль на сотке, — а кому не нравится, пусть валит в УМС, живет там, или подыскивает себе игрушки, в которых никого не режут. Такие предложения и раньше выдвигались, однако их отклоняли по соображениям гуманности. Наше приняли — в качестве эксперимента. Также пообещали разрешить игрокам подменять собой НПС при условии строгого исполнения их обязанностей, с одновременным приобретением иммунитета к убийству. И ввести пустые периоды между смертью и воскрешением. А чем их заполнять, предложили решать нам, благо Вселенная Дагора позволяла и это, и многое другое. Надо сказать, что пространств в ней сперва было только три: основное игровое, с единственным Мировым Островом, покоящимся якобы на спине огромной черепахи, плавающей в Великом Океане, а еще царства Света и Мрака. После замирения кланов было создано еще два: пространство смертных, куда должны были переехать все игроки, и загробный мир, в котором им предстояло проходить испытания всякий раз после гибели. Право стать бессмертным и возрождаться сразу теперь требовалось заслужить.

— Едрена-макарона! — скорбно сказал я.

— Чем ты недоволен? — удивился Нагибатор.

— Как я сам не догадался? Сколько голову ломал, почему тут с воскрешениями такие заморочки! Грешил на эволюцию Версума. А оказывается, все проще…

— Эволюция также имела место. Однако началась она позже.

— Движение на автомате к максимальной достоверности? — захотел я проверить свою давнюю догадку.

— Ага, — подтвердил Нагибатор. — Как мне кажется, это были происки перестраховщиков из реала. Потому что достоверность к моменту начала эволюции и так уже зашкаливала. Но ребятам показалось недостаточно того, что из Версума к ним в телах клонов возвращались считанные единицы народу. И они решили запереть всех игроков в их вселенных, как буйных психов в палатах. Расчет был таким: если настроить систему на стремление имитировать действительность до упора, то в конце концов выйти из Версума станет нельзя. В реале же у людей не было возможности его покинуть.

— Кроме возможности уйти в Версум.

— Верно. Однако для этого приходилось совершить ряд ответственных шагов. Вся последовательность которых гораздо сложнее, чем нажатие кнопки. Требовалось заверить личной подписью множество документов. Получить разрешение. Приобрести или арендовать капсулу… Ни секунды не сомневаюсь, что начавшая эволюционировать система предусмотрела некую совокупность действий и для оказавшихся у нее в плену игроков. И покинуть Версум можно и сейчас. Но что это за действия? Попробуй догадайся. Система — не чиновники, общаться с нею нельзя.

— А в мире Демиургов произошедшее назвали трагической случайностью, — задумчиво сказал я. — Программным сбоем, приведшим к катастрофе.

— Нафига им было впаривать общественности подобное вранье? — не согласился Нагибатор. — Я же говорю: от нас к ним почти никто не уходил. Почти никто не интересовался, что там, в реале, происходит. Не держал постоянной связи с родственниками и знакомыми. Ты просто не представляешь, как четко поделилось в мое время человечество — на тех, кто хотел жить в Версуме, и тех, кто не хотел. И если мы потом не знали, как покинуть Версум, то на Земле-то знали. Вот же он, способ — оформлен в виде квеста, как и положено в игре. Только им не пользуются. Не желают выходить — их право. Совершенно расхотели общаться с кем-либо на родной планете — тоже их право. Сохраняйте спокойствие, граждане! Вы ведь в курсе, какие они там? Пускай себе сидят в своем искусственном мироздании — нам же лучше…

— По последней? — спросил я, чуть наклоняя кувшинчик в сторону кружек.

— Пожалуй что, — согласился Нагибатор. — И пора уже Мудовида воскрешать. Сам-то он не восстанет, пока я не призову.

— Почему у шамана такое странное имя?

— Из-за банальной ошибки. Изначально он имел ник «Мудовед», поскольку как никто мог просчитать, каким образом взять за яйца любого из наших врагов. Но когда регался во Вселенной Дагора, голосовая связь глюканула, а он не заметил. Когда спохватился, исправлять было поздно.

Встав из-за стола, Нагибатор направился в обход мавзолея, прихватив с собой остатки первача и соленый огурец. Мы с Джейн пошли следом. Перед шаманской гробницей вождь остановился и стал с выражением декламировать какую-то тарабарщину. Заклинание сработало: гробница задрожала, зашаталась, из образовавшихся щелей повалил дым. Дверная плита упала вперед, точно подъемный мост. В проеме показался старец ростом с Нагибатора и не уже его в плечах, в звериных шкурах, с бородой до колен и большим сучковатым посохом, загнутым наверху крюком. Пронзив меня огненным взглядом, Мудовид посмотрел на вождя.

— А ты уже на взводе! — укоризненно сказал он. — Что пил, грешник? И почему без меня? Думаешь, если дар тебе, можно его в одну глотку выдуть?

Нагибатор глянул на шамана так, словно собирался выполнить свое обещание его задушить. Но вместо этого сунул ему кувшинчик. Шаман хлебнул из горлышка, погонял первач во рту, словно коньяк дегустировал, проглотил и закусил огурцом.

— Поднимай ребят! — сказал Нагибатор. — И сразу предупреди: тут рядом крестьяне живут, они нашего воскрешения ожидали по какому-то пророчеству. Так пусть их никто не трогает, и особенно с девками не балует. Хватит баб на наш век. В другое время и в других местах.

Шаман вжарил еще самогона, возгласил что-то зычно и ударил в землю посохом. Гробница за его спиной заходила ходуном, ее совершенно окутало дымом. По чащобе прошел стон, все деревья в ней разом зашатались и заскрипели, точно под ураганным ветром. Начали открываться склепы — сперва ближние к нам. Из них выходили воины. В большинстве мужчины. Иногда женщины.

— Прекрасного полу у нас две сотни, — сообщил мне Нагибатор. — Сейчас я тебя с командиршами познакомлю. Классные девчонки — обе!

— Зачем вы так ограничили себя по кандидатам, могущим активировать воскрешение? — спросил я.

— По условиям обряда самозахоронения, который выбрал Мудовид, полагалось сделать в некрополе надпись-отгадку, — ответил Нагибатор. — А письменности у варваров тогда не было.

— И сейчас нет, — заметил я.

— Ну вот! Однако сейчас они все же способны накарябать несколько слов на каком-то языке, кроме родного, если выучили его. А раньше и такой навык отсутствовал, да и собственный язык тоже, потому что варвары были классом, а не расой. Им полагалось говорить грубо и безграмотно на любом наречии, и не уметь даже читать. Но Мудовид нашел выход. Удалось сделать надпись на русском, которого как бы не существовало. И запреты на него не распространялись.