Трижды проклятый

— Подходящего бога у меня на примете нет, — сказал я. — Зато есть богиня.

— Ур-ра! — заорала Кукуцаполь, бывшая, по всей видимости, еще той феминисткой. — Даешь богиню!

Чтоб не тратить слов, я открыл свой интерфейс для публичного просмотра и нашел в базе знаний посвященный Сехмет раздел.

— Египет? — с сомнением пробормотал Нагибатор. — Она же из египетской мифологии, да?

— Какая разница, из какой, — рассудительно сказал Мудовид. — Откуда б разрабы ни взяли первоначальный образ, теперь Сехмет такой же Египет, как мы — Русь изначальная. Богиня войны и плодородия… Знаешь, вождь, а ведь такое сочетание сулит невероятно много. Можно на любых завоеванных землях тут же насаждать ее культ в целях примирения побежденных с захватчиками, во имя будущего вечного единства верхов и низов. Потенциал охренительный. Верхам — война, причем уже за пределами покоренных территорий. Низам — плодородие. У нас сельскохозяйственная цивилизация вокруг. Землепашцы — фундамент общества.

— Тогда изучай религию на предмет подводных камней и выноси вердикт, — сказал Нагибатор. — В принципе, я не против Египта.

Сидевший по другую сторону костра Шампурик расхохотался и пролил вино из рога.

— Есть версия — моя, — что Сехмет из первых игроков, — заметил я. — И русская по происхождению. Или, по крайней мере, откуда-то с постсоветского пространства.

— Неужто? — обрадовался Нагибатор.

— Естественно, сей факт имеет значение лишь в том случае, если она сама еще о нем помнит, — внес поправку я. — Однако Сехмет по-любому в вас заинтересована. По пути сюда мне было от нее знамение. И такое, поверьте, что и последний осел не ошибся бы с истолкованием задним числом.

— А ты ценный кадр, судя по всему, — задумчиво произнес вождь. — Пригласил бы тебя в клан, да невеликое это счастье — с учетом нашей специфики. Любой вступивший тут же попадет под висящие на нас проклятия. Неудобства очевидны, а возможные выгоды сомнительны: какое место мы займем во Вселенной Дагора, пока неизвестно. Она очень изменилась за время нашего отсутствия.

— А если вступить и сразу выйти?

— А нафига так поступать? С какой целью? Не вижу смысла. Ну и да — проклятья все равно подцепишь, и они останутся на тебе.

— Именно этого я и хочу добиться. Но не станет ли мой ход предательством, которое повлечет автоматическое внесение меня в список врагов клана? Я не знаю, насколько строгий и догматизированный у вас устав.

— Да нет же! Ты теперь навсегда друг клана, вне зависимости от дальнейших поступков. Изменить твой статус могут только откровенно враждебные действия, настоящее предательство… А-а-а, дошло! Ты хочешь позаимствовать нашу систему прокачки, став трижды проклятым? Понимаю тебя. Но и ты пойми: поступив так, возьмешь билет в один конец. Обратного пути не будет. Навечно закроешь для себя истинное бессмертие. Останешься ли доволен нашим вариантом, предвидеть невозможно.

— Сдается мне, что как раз ваш вариант и есть истинный для парней вроде меня. Правда, при использовании его вне клана. А еще я уверен, что существует вероятность найти лазейку для отката. Само устройство Версума таково, что исключает необратимые состояния.

— Оно исключает, — вмешался внимательно слушавший нашу с Нагибатором беседу Мудовид. — Однако переход из текущих состояний в предшествующие иногда настолько тяжел и затратен, что на обратимость проще забить.

— Любую дорогу можно срезать, — с нажимом сказал я, стремясь прекратить становившийся бесполезным с моей точки зрения разговор. — Надо только знать, как. Если потребуется, я узнаю.

— Ну-ну! — небрежно обронил шаман, отворачиваясь. — Дерзай!

Глава 11

Пьянка с обжираловкой продолжались до глубокой ночи. Наутро, когда все проспались и опохмелились, Нагибатор с Мудовидом приступили к реорганизации клана. Но сперва официально пригласили в ряды меня, дабы я смог воспользоваться сопутствующими смене расы льготами, которые предоставлялись бывшим пленникам некрополя на текущий момент, и не понес потерь в развитии.

Приглашение открылось в интерфейсе, в разделе «Группы». Дизайн испещренного древневарварскими рисунками и символами виртуального свитка портили кнопки «Перевести на общий язык», «Принять» и «Отклонить». Переводить я не стал, так как от вступления все равно не отказался бы, — сразу нажал «Принять». Дождался реакции системы, проигнорировал тучу выданных ею предостережений о наложенных на клан ограничениях, а потом что-то пошло неладно. Пространство вокруг меня заколыхалось, раздвинулось, и я оказался как бы в одиночестве посреди мутноватой и нагоняющей жуть пустоты, хотя продолжал слышать доносящиеся из лагеря голоса и видеть сам лагерь. Впрочем, видел я его плохо — будто в кривом зеркале. Меня, судя по удивленным возгласам, тоже едва видели.

— Что за херня? — спросил Нагибатор. — Раньше такого не бывало!

— А сейчас тебе не раньше, — ответил Мудовид. — Я когда еще говорил: с развитием Версума любая формальность будет стремиться трансформироваться в новый обряд, или стать частью существующего обряда, или материализоваться каким-либо иным образом. А уж перепрыгнув через тысячелетия, мы на каждом шагу будем наступать на грабли и тяпки.

— Ну-у-у, завел! — недовольно протянул вождь, и диалог стал неразборчив. Мутная пустота раздвинулась, поглотила окружающее ее зазеркалье, и я в самом деле остался один — целиком и полностью.

Однако мое неприятное уединение длилось недолго. Вдали, по правую руку, открылся портал, и через него хлынуло яркое теплое сияние, проложившее дорожку чуть ли не к моим ногам. Согнав частым морганием легкое ослепление, я увидел, что по дорожке шествует ангел. Он остановился шагах в десяти от меня; лицо его было печально, и вместе с тем исполнено решимости. «Посланник Света», — прочел я в профиле, оставив без внимания остальное. Мне ж с этим чуваком не драться. Мы и дотронуться друг до друга не сможем, как я чувствовал.

— Ты проклят Светом и не имеешь в нем малейшей части! — сказал ангел, и я тут же потерял к нему интерес. Ничего нового мне не скажут. Только то, что я уже знаю.

А нахрена мне узнавать уже известное?

— Не трать слова, ты, материализация формальности, — посоветовал я. — Повернись на сто восемьдесят и смойся! У тебя наверняка даже крылья не настоящие.

Ангел мое махровое хамство проигнорировал. И надо отдать ему должное: говорил он красиво. Закончив, умолк, скорбно склонив голову, а вдалеке, по левую руку, открылся другой портал.

Или, точнее, отверзся.

Из него дохнуло пламенем и узкой речкой заструилась тьма. Она, как и сияние, дотекла до меня тротуарчиком, только не прямым, а извилистым. Что, должно быть, символизировало разницу в подходах ко всему на двух Великих Путях Развития. Посланник Мрака оказался — кем бы вы думали? — демоном. Вот неожиданность-то…

— Ты проклят Мраком и не имеешь в нем малейшей части! — злорадно поведал он. Я хотел как-нибудь оскорбить и его, для симметрии, но демон, словно почуяв это, не сделал паузы между вступлением и основной частью. Отбарабанил положенный кусок текста, и тоже замер, как его светлый собрат. А промеж двух порталов, откуда оба явились, открылся третий. Из него ничего не вырвалось и никаких дорожек не протянулось. Просто вышел воин в великолепных доспехах, и зашагал чеканным шагом по пустоте, сквозь нее, и тоже ко мне. Его профиля я не увидел. А когда он приблизился и снял шлем, я обнаружил, что смотрю в свое собственное лицо. Повзрослевшее и суровое. Без тени сочувствия на нем.