Трижды проклятый

— Отчего не выбрали другой обряд?

— Лучше этого для наших целей не сыскалось, а свой создать не вышло. После возникновения нового основного пространства, которое назвали Срединным, в нем, как догадываешься, тут же началась война. Не то чтобы принятые меры оказались совсем неэффективны — просто требовалось решить демографическую проблему. И легче всего оказалось отправить часть игроков в Мир Теней. Срединное Пространство делали дважды «резиновым», чтобы в будущем гарантировано не возникло перенаселения. Мировой Остров теперь не только мог расширяться сам за счет открытия новых земель на месте «белых пятен» вдоль побережий, но и бесконечно повторялся в Великом Океане. Однако для формирования других Островов и переселения туда людей требовалось время. И желание переселиться, — а покидать обжитые места на материнском острове, строить корабли и херачить на них в неведомое никто особо не спешил. Расширение Аусанга вскоре замедлилось — разрабы чего-то не учли, — а в будущем грозило вовсе остановиться. Народ постепенно дичал: многие мальчики и девочки так заигрались, что стали забывать, кто они на самом деле. Махла всех против всех началась снова. Тем более обнаружилось, что хотя больше нельзя понизить чувствительность к боли, можно повысить ее переносимость. Медленно и мучительно, — но можно. А пока ты ее повышал, злости успевало накопиться как у батальона смертников. Если раньше было по большому счету все равно, сколько раз тебя ранили, как тяжело, и кто это сделал, теперь стало не все равно. Вражда из игровой переросла в настоящую. Кланы объединялись против общих врагов, и вскоре назрела Первая вселенская война по классической схеме — темные против светлых. Мы к тому времени успели окружить свои земли владениями кланов-сателлитов, жили хорошо, и подумали: а нахрена нам добровольно лезть в мясорубку? И объявили о нейтралитете. Но кто б его признал? Так получилось, что именно нас не хватало обеим сторонам для уверенности в победе. И наше упорное нежелание присоединиться к одному из лагерей вызывало ярость. Темные подозревали, что мы в самый ответственный момент поддержим светлых, а светлые боялись прямо противоположного. Кончилось тем, что нас прокляли те и другие, да так основательно, что нам оказались закрыты оба пути развития — что в Свет, что во Мрак. Правда, при этом Мир Теней потерял способность удерживать нас надолго. Представляю, как у проклинателей говно закипело в жопах! Они сделали нас практически бессмертными в Срединном Пространстве. А мы покумекали — и создали собственный путь…

— …между Мраком и Светом! — перебил я не удержавшись.

— Это просто напрашивалось, — сказал Нагибатор. — Конечно, над реализацией пришлось попотеть: нам даже понадобилось проклясть самих себя. Зато мы обрели возможность почти бесконечной прокачки в основной игровой среде. Что прочим недоступно. Здесь можно подняться только до сотого уровня, а сто первый ты получаешь уже в мире героев и полубогов. И возвращение даже на короткий период в Срединное Пространство будет связано для тебя с огромными потерями маны. Разумное ограничение, направленное на то, чтобы всякие крутики не могли сильно гнобить смертных и слишком часто и глубоко влезать в их дела. Если же замедлить рост в уровнях не замедляя роста в навыках…

Нагибатор не договорил, полагая, что я и сам понял.

Естественно, я понял! И во все глаза рассматривал профили выбирающихся из склепов воинов, старшин, сотников. Семьдесят шестой уровень, восемьдесят восьмой, девяносто второй… А в действительности, наверно, сто четвертый, сто десятый и так далее.

— Вы стали непобедимы, — пробормотал я. — Говорящееся о вас в преданиях — не преувеличение.

— Система такого долго терпеть не стала бы, — вздохнул Нагибатор. — И мы решили временно самоустраниться, не дожидаясь санкций от нее. Задумали лечь на дно, желательно до той поры, пока во Вселенной Дагора вместо кланов появятся настоящие государства с большими организованными армиями, которые теоретически смогут нас победить. Сам знаешь: смертные большой толпой способны завалить кого угодно. Хоть полубога, хоть и бога… Война грянула уже без нас. Мы следили из Беспредельной Пустоты, как темные схлестнулись со светлыми. Верховодили в обоих лагерях кастеры, и они же в основном служили пушечным мясом. Многие боевые группы целиком состояли из них. Среди игроков долго держалась мода делать своих персов волшебниками, и к началу конфликта накопилось много лишних.

— Наверно, именно об этих событиях предания говорят как о большой войне магов, произошедшей в незапамятные времена, — заметил я.

— Вселенная Дагора старательно мифологизирует собственную историю, — кивнул Нагибатор. — По образцу земной, которая тоже вся мифологизирована. Ты ж не зря подозревал, что наша непобедимость может оказаться вымыслом? Правильно делал. Конечно, понял уже, как предания мешают правду с ложью… Войны только магов не было. На самом деле в заварухе участвовали все. Немало игроков, ставших неписью, не выдерживали ролей и вмешивались, произвольно вкупаясь за темных или светлых. За что моментально лишались иммунитета к убийству, но мало кого это останавливало. Другие игроки, напротив, искали спасения в статусе НПС, охотно подменяя собой уже не только завидных персонажей, но даже и рядовых, и с ущербным интеллектом. У нас в Беспредельной Пустоте поначалу имелась лишь одна печаль: не смогли наладить производство попкорна. Ну и не вся информация до нас доходила. Собственно, мы получали только малую ее часть. Потом обозначились проблемы посерьезнее. Русские кланы, руководствуясь нашим примером, начали дистанцироваться от бойни. Они или совершали самозахоронения, как мы, или мигрировали на другие Мировые Острова. Скоро русских на Аусанге не осталось. Если б ты знал, как мы материли Мудовида! Ну в самом деле — места на стенах церемониальной комнаты мавзолея хватало. Мог бы напрячься и сделать надписи хоть на всех земных языках.

— Как я мог такое предвидеть? — раздраженно рявкнул Мудовид. Он стоял поодаль, однако наш разговор слышал.

— Ты обязан был предвидеть! — рявкнул в ответ Нагибатор. — А коли с предвиденьем у тебя туго, так писал бы для страховки, в запас!

— И чем бы нам это помогло? Кто еще, кроме русского, догадался бы, что великому вождю варваров надо сразу по воскрешении не золото и драгоценности поднести, не табун красоток подогнать, а налить? Житель Барбадоса? Гражданин Индонезии?.. Форму дара предопределила твоя алкоголическая сущность, грешник! И с этим я ничего не мог поделать.

— А твоя сущность не алкоголическая? Только меня увидел — и тут же выклянчил первач!

Мудовид швырнул компрометирующий его кувшинчик в стену мавзолея. Выходка вызвала у Нагибатора лишь ехидный смешок, так как сосуд был пуст, что стало очевидным, когда он разбился. Шаман воздел руки, точно собираясь в приступе гнева уничтожить вождя, однако все ограничилось серией громких хлопков вокруг нас и где-то в поднебесье, будто в чащобе и над ней рвался невидимый фейерверк.

— Это старик заклятия с некрополя снимал, — заметил Нагибатор. — Наложенные помимо тех, что обеспечивались обрядом самозахоронения. А то, видишь ли, было слишком много желающих подпортить нам существование где угодно. Хоть и в Беспредельной Пустоте.

— Как представляется, все самое гнусное во Вселенной Дагора было изобретено во времена той войны? — спросил я. — Все эти обряды, затрудняющие перерождение, и прочая погребень…

— Большей частью да, — сказал Нагибатор. — Кое-что позже придумали потомки.

Глава 10

К нам подходили сотники, командиры помельче и рядовые воины. Нагибатор поздравлял соратников с воскрешением и представлял их мне по игровым никам, иногда называя и настоящие имена. Его клан на проверку оказался примерно таким же русским, как страна, в которой я родился: национальностей в нем насчитывалось лишь немногим меньше.

— Конечно! — обрадовался Нагибатор, когда я ему об этом сказал. — У нас и татары есть, и украинцы, и белорусы. Даже евреи есть — Рыбафиш, к примеру. И чурки есть! Вон, Шампурик — типичный чурка. Только я забыл разновидность. Эй, Шампурик — ты какой породы чурка?

— Наполовину кабардино-балкарец, наполовину карачаево-черкес с примесью осетино-аланских кровей, — ответил тот. — Да что тебе говорить, пень удмуртский, ты ж все равно не запомнишь.

— Я в Ижевске жил, — пояснил Нагибатор. — Шампурик думает, что раз Ижевск числился столицей Удмуртии, то и населяли его исключительно удмурты.

— Ну ты же веришь, что на Кавказе и за ним обитали исключительно чурки, и никого кроме? — пожал плечами Шампурик. — В Грузии — грузинские чурки, в Армении — армянские, в Турции — турецкие… А Грузия, между прочим, была государством и имела высокую культуру еще в те времена, когда славяне ели друг друга сырыми, потому что не умели добывать огонь.

— А-а-а, так ты грузинская чурка? — догадался вождь. — Признавайся: зачем скрывал?

Шампурик сплюнул и отвернулся.

— А вот и наши дамы! — объявил Нагибатор.

Раздвигая толпу, в нашу сторону двигалась высокая жилистая тетка в татуировках с советской символикой, цыганскими серьгами в ушах и частично бритой головой. Рядом семенила миниатюрная черноглазая милашка ростом ей по титьки.

— Приветствую тебя, божественная Кукуцаполь! — поклонился Нагибатор высокой. — Нам всем как никогда приятно лицезреть перед собой великую воительницу, чья доблесть равна ее светскому великолепию!

— Пошел ты на!.. — безупречно светски ответила тетка, сопроводив пожелание энергичным жестом.

— Кукуцаполь — фанатка СССР, — сказал Нагибатор. — Ее имя расшифровывается как «Кукуруза — царица полей». Она даже хотела свою подружку Юнону в Даздрасмыгду переименовать, но та не отдалась.

Маленькая Юнона озорно усмехнулась.

— Краса ты наша! — обратился к ней Нагибатор. — Бери два десятка своих валькирий посимпатичнее и двигай в деревню по соседству. Крестьяне там сто лет ждали нашего воскрешения и постоянно держали в закромах запасы хавчика и выпивки на пир. Передай — пусть подвозят. Заодно успокоишь их своим ангельским видом. А то прикинь — я к ним лично явлюсь или кто из головорезов Устрашителя? Перепугаются еще. Не надо!