Трое под одним саваном (сборник)

– Стой!

Но я и не думал их слушать. Подбежав к машине, я дернул ручку, но дверь оказалась запертой. Я забарабанил по корпусу и громко позвал:

– Лорри! Лорри, ты жива? Ты в машине?

На мой крик откуда-то снизу, подобно ваньке-встаньке, возникла копна белокурых волос, затем показался лоб, а под ним – совершенно безумные зеленые глаза. Появившись на мгновение, глаза тут же исчезли. Я испытал чувство огромного облегчения. Через некоторое время глаза осторожно появились снова, на этот раз уже не такие безумные. Наконец до Лорри дошло, что это я, она как-то странно вскрикнула, и я испугался, что она сейчас бросится ко мне, позабыв о том, что между нами – дверца.

Однако Лорри все же сообразила и открыла дверцу; я бросился внутрь и, не слушая ее лихорадочный рассказ о том, как она убежала от Гара и заперла машину, заткнул ей рот поцелуем. Поцелуй продолжался бы целую вечность. Но вдруг прямо над нами прогрохотал чей-то властный голос:

– Эй, вы! Кончайте лизаться!

Возмущенный до глубины души, я глянул на полицейского и рявкнул:

– Убирайся отсюда!

Полицейский с равнодушным видом разглядывал звезды.

– Тебя хочет видеть Клинт, – сказал он и ушел.

Лейтенант Клинт Бойлес был моим другом из голливудского отделения. Да, подумал я, ему-то, уж конечно, хочется меня видеть. Я велел Лорри оставаться в машине и запереть за мной дверцу, а сам пошел повидаться с Клинтом.

Лейтенант разговаривал с Мартитой. Блейк сидел в грязи, привалившись спиной к переднему колесу «линкольна».

– Что это за девица? – спросил лейтенант у меня.

– Неужели ты еще ничего не рассказала лейтенанту, дорогая? – спросил я Мартиту. – Ведь теперь у тебя рот не завязан.

Мартита вспыхнула и опустила глаза.

– Прости... прости меня, Шелл. Я не знала, что все так обернется.

– Надо думать. Никто не знал, что так обернется, – снисходительно заметил я.

– О чем это вы? – не понял Клинт.

– Она тебе расскажет. – Я посмотрел на Мартиту. – Ты ведь все расскажешь лейтенанту, правда, детка? Для тебя это единственный выход. Думаю, ты с самого начала знала, какую кашу завариваешь, а может, и нет. Но в твоих же интересах рассказать полиции все, иначе дела твои плохи.

Мартита молчала. Блейк с трудом поднялся на ноги.

– Попробуй только заговори, – угрожающе прошепелявил он.

– Мартита, – спокойно повторил я. – Ты должна принять решение прямо сейчас. Ты рассказываешь все без утайки, и тогда тебе, может быть, удастся избежать тюрьмы. Но если ты будешь молчать, то как пить дать загремишь в Техачапи. И надолго. Когда же выйдешь оттуда, то лицо твое уже будут покрывать морщины, и ты никому не будешь нужна.

Мартита медленно поднесла руку к горлу, ее темные глаза смотрели прямо на меня. Она проглотила слюну, и ее пальцы, лежавшие на горле, нервно затряслись.

– А в Техачапи полным-полно злых старух, дорогая моя, – безжалостно продолжил я. – Впрочем, все женщины там – старые и злые. Даже те, которым еще совсем немного лет.

Не успел я закончить, как Мартита разразилась целым потоком ругательств. Блейк шагнул было к ней, но полицейский схватил его. Мартита осыпала ругательствами Блейка, и, надо сказать, совершенно справедливо. В это время подкатила еще одна патрульная машина, и полицейские бросились искать скрывшихся в лесу бандитов. Радиотелефоны в машинах не умолкали ни на секунду. Я отыскал свой револьвер, в котором не было ни одного патрона. Двое офицеров собрали валявшиеся на земле бумаги, а я обнаружил, что два документа завалялись у меня в кармане. Лейтенант Бойлес передал мне конверт с документами, принадлежавшими сенатору Херши. Клинт хорошо знал меня, и мне не нужно было убеждать его, что этот конверт не имеет никакого отношения к бандиту Блейку. Однако другие конверты очень заинтересовали Клинта.

И не без причины. Блейк не гнушался шантажа, чтобы заставить кое-кого, в том числе и двух сенаторов, работать на него.

Теперь в руки лейтенанта попали фотостатьи, документы, полученные законным и незаконным путем, свидетельства того, что Джо Блейк заставлял людей давать ложные показания, а также того, что он сам давал и получал взятки. Были здесь и документы, которые изобличали этого гангстера в различных незаконных махинациях; даже обычные фотографии можно было использовать в суде в качестве улик. Меня мало интересовало, как Блейк действовал в каждом конкретном случае. Общее впечатление от деятельности этого человека – вот главное. Соперник Херши на предстоящих выборах был, как я теперь понял, тоже человеком Блейка. Скоро об этом узнают все, и в победе сенатора Херши на выборах можно не сомневаться. Относительно судьбы Блейка у меня тоже не было никаких сомнений – его ждала тюрьма Сан-Квентин на долгие-долгие годы. Мартита говорила безостановочно, и из ее слов я понял, что ей у главаря гангстеров жилось совсем неплохо. Но эта девица теперь меня совсем не интересовала.

Я рассказал Клинту, как все это случилось.

– Блейк организовал вечер Торгового союза, чтобы выманить Херши из дома, – сообщил ему я. – А пока он отсутствовал, головорезы Блейка без особых неудобств покопались в его бумагах. О подробностях расспросите Мартиту. – Я пообещал лейтенанту заехать к нему завтра утром и дать свои показания. – Теперь ты все знаешь, – заключил я. – Почему бы тебе не позвонить Полу Херши и не порадовать его сенсационными новостями? И еще скажи ему, что я завтра завезу ему конверт с документами.

– Хорошо, Шелл, я позвоню. – Клинт нахмурил брови. – Послушай, а почему ты сам не можешь ему позвонить?

– У меня есть дела поважнее, – уклончиво ответил я.

Кто-то громко заржал. Клинт оглянулся на своих людей.

– Не понимаю, что тут смешного? – недовольно спросил он.

– Конечно, ничего, – ответил ему полицейский, который перестал хохотать и с невинным видом уставился на небо.

Я же со всех ног бросился к своему «кадиллаку».

Внезапная догадка

Глава 1

Она вошла в мой офис, словно в клетку со львом, тоненькая серая мышка, на лице которой застыло испуганное выражение. Несколько секунд она смущенно озиралась по сторонам, пока наконец не набралась храбрости и не взглянула на меня.

– Это вы... это вы мистер Скотт? Так написано на двери, и я...

На двери моего офиса написано: «Шелдон Скотт. Расследования», но я никогда не думал, что эта фраза может кого-нибудь так напугать. Да и в моей наружности нет ничего страшного – росту во мне шесть футов два дюйма при весе двести пять фунтов; я коротко стригу свои русые волосы, и оттого они торчат вверх; мои белесые брови по форме напоминают маленькие бумеранги, нос, правда, у меня слегка искривлен, а на левом ухе отсутствует кусочек мочки. Скорее всего, это жизнь довела женщину до такого состояния. Или сумасшедшее движение на лос-анджелесском Бродвее, который лежит этажом ниже. Или какая-нибудь беда. Да, люди приходят ко мне, когда у них случается беда.

– Да, мэм. Я – Шелл Скотт.

Я усадил ее в кожаное кресло напротив моего стола, потом уселся сам и стал ждать.

Ей было лет двадцать пять, а может, и меньше; у нее были тусклые каштановые волосы, тусклые глаза и неважный цвет лица. У внешнего края ее глаз веером расходились морщинки, которые оставляет горе или тревога, а уголки тонкогубого рта опустились вниз. Лицо девушки было лишено какого-либо выражения, словно она специально следила за тем чтобы черты ее лица были застывшими.