Трое в новых костюмах

— Придется вернуться по Кроуфилдской дороге, — сказала она, трогаясь с места, — а потом свернем на шоссе. Там сейчас движение, наверно, не большое. Где-нибудь через час будем на месте.

И она запела своим странным немузыкальным голоском, более юным и незрелым, чем сама хозяйка, словно отставшим от нее в развитии. Что-то в этом было трогательное, но сейчас немного неподходящее, ближе к тому, что он ощутил только что при встрече с Дианой.

— Мне становится довольно весело, — сказала Бетти.

— А мне весь день было весело, — отозвался он, — но теперь неуклонно становится еще веселее.

Но правда ли это? Он твердо ответил себе, что правда. И тут он заметил на дороге их. Серый костюм и коричневый костюм. Герберт Кенфорд и Эдди Моулд.

— Остановись, Бетти! Остановись! — закричал он.

— Господи! Что случилось?

— Вой те ребята, они, наверно, шли ко мне. Остановись скорее.

— Пожалуйста, — ответила она с досадой, затормозив всего в нескольких шагах от двух парней. — Но только побыстрее, ладно? И не говори лишнего, один из них знаком с моим отцом. Какие там у вас общие дела, кончай с ними поживей.

После того как Герберт крикнул и поднял руку, оба пешехода остановились, и теперь Алан подошел к ним.

— Здорово, ребята. Вы не ко мне?

Он сразу заметил, что Эдди недавно побывал в переделке и что у Герберта выражение лица еще более озабоченное и серьезное, чем всегда. Нет, они шли не просто в гости.

— К тебе, — ответил Герберт. — У Эдди к тебе очень важное дело…

— Надо поговорить, сержант, — понурясь, буркнул Эдди, а потом поднял на Алана умоляющие глаза: — А то я таких дров наломаю, что…

— … и у меня тоже есть к тебе разговор, — заключил свою мысль Герберт, — вот я и пошел с ним вместе. Да только ты, похоже, уезжаешь?

— Да. А что случилось? — Алан посмотрел на Эдди.

— Тут на месте все сразу не расскажешь, — тихо ответил Эдди. — Началось с жены, она, пока меня не было, гуляла с американцами у всех на виду, — но это как бы первый толчок. По правде сказать, я совсем запутался и вроде как дошел до последней крайности.

— А ты, Герберт?

Герберт мрачно усмехнулся.

— У меня, наверно, не такое отчаянное положение, как у старины Эдди, но я, по-моему, тоже запутался и дошел до крайности. Поэтому мы и хотели с тобой потолковать, Алан. Но раз нельзя, значит, нельзя.

Они оба смотрели на него. Ему был знаком этот взгляд, он встречал его множество раз и всегда в самых безвыходных ситуациях; на мгновенье он словно ощутил снова пот и гарь сраженья. Стало ясно, что следует делать.

— Я и сам порядком запутался, если уж на то пошло. Нам надо втроем сесть и все обсудить, верно я говорю?

— Так точно, сержант, — ответил Эдди, у него гора упала с плеч.

— Подождите минутку, ребята, я сейчас вернусь! — крикнул Алан.

— У тебя странный вид. — Бетти открыла ему дверцу машины. — Что там случилось?

— Мне очень жаль, Бетти, — проговорил он спокойно, — но ничего не получится. Я обязан задержаться и поговорить с ребятами.

— С какой это стати? — Она пришла в бешенство. — Господи, ты что же это, решил меня оставить с носом, что ли?

— Мне очень жаль. Но я обязан. Понимаешь, мы были вместе на фронте…

— Мне дела нет до того, где вы были вместе! Раз так, между нами все кончено! На вот, держи свой чертов чемодан.

Автомобиль на полной скорости устремился на Герберта и Эдди, они едва успели отпрыгнуть в стороны, а он яростно прогудел и унесся прочь. Алан поднял чемодан. Двое подошли к нему.

— Раз уж я оказался с чемоданом на руках, придется нам пойти ко мне, чтобы я мог от него избавиться, — смущенно усмехнулся Алан. — У нас есть старая беседка в конце сада, можно будет посидеть в ней, пока не похолодает. А потом пойдем в дом. Похоже, что разговаривать нам придется долго. Так что вперед.

9

— Может, кто пива хочет? — предложил Алан. — По-моему, в доме найдется.

— Мне лично не надо, спасибо, — ответил Эдди. — Я и без того за последние дни перебрал выше головы.

— Я тоже не хочу, спасибо, Алан, — сказал Герберт. Он задумчиво смотрел из беседки, где они сидели в трех обшарпанных шезлонгах. — Хорошо как здесь, а?

Между столбиками открывался вид на речку, на светлый заливной луг, осоку и камыши, на узловатый терновник и гибкие ивы. Все золотилось в дымчатом вечернем свете. Пейзаж знакомый и родной, но заполненный сейчас волшебным сиянием, как край обетованный. Разговаривая, они все время видели его перед собой.

— Ну, Эдди, — ровным голосом спросил Алан, — что с тобой случилось? Поделись с нами, если есть желание.

— Желание есть, да вот не знаю, смогу ли выразиться понятно, — ответил Эдди. Старательно подбирая слова, он начал с того, как явился домой и нашел только свою телеграмму на полу. Рассказ давался нелегко, но все-таки Эдди сумел объяснить, что с ним случилось.

— Вы только не думайте, — сказал он под конец, — я не виню никого, уж даже и жену. И я, конечно, лезу с кулаками, особенно выпивши, это с моей стороны неправильно. Но они меня достали, вся здешняя кодла. Если и дальше так пойдет, сержант, то я не знаю, что могу с ними в конце концов сделать! Мне, наверно, лучше попроситься обратно в армию. Думал, домой возвращаюсь, а приехал неведомо куда. Совсем я запутался, к чертовой матери. В ком причина, не пойму, во мне или в них? Если во мне, то как мне быть? А если в них, то спятили они, что ли?

Несколько минут все трое молчали. Герберт вопросительно смотрел на Алана. Эдди сидел, свесив побитую голову.

— Эдди, — тихо проговорил Алан. — Можно задать тебе один вопрос?

— Задавай какой хочешь, браток. Валяй.

— Понимаешь ли, это насчет тебя и твоей жены, — неуверенно начал Алан. — Предположим, все осталось бы только между вами, — ты бы узнал, как она себя вела, но больше бы это никому не было известно, — ты бы ее простил?

— Так ведь что ж, не должна она была этого делать, — рассудительно ответил Эдди. — Муж на фронте. Так? Нехорошо с ее стороны. Но тут беда с малышкой, одно да другое, как говорила жена Фреда Розберри. Тоже много кой-чего…

— Да, а ты, со своей стороны, легко приходишь в такое состояние, — подхватил Алан, припоминая некоторые случаи, но не показывая виду, — когда все тебе кажется вроде бы не на самом деле и неважно, и никакой разницы, как ни поступи. Будто пьяный.