Трое в Песках

Дед подумал, пожевал губами. Руки беспокойно ощупывали пояс, к путешественникам потерял интерес. Уже с порога бросил:

— Эт как знаете… Будьте здоровы.

Отлучились за все время только Таргитай и Олег, но даже Таргитай не смог вынести отчуждения матери, деда и младшего братишки. Смотрели со страхом, все ждали, что растечется слизью или загукает страшным голосом, накинется, начнет жадно пить их теплую кровь. Мать уклонялась от его объятий, братишка прятался, дед не поднимался с вороха шкур. Таргитай всплакнул, всегда был материным мазунчиком, повздыхал и поспешил распрощаться.

Олег пришел еще раньше. Мрак вообще не выходил из своего дупла, другой родни не было, а Лиска оставалась с оборотнем — жители Большой Поляны ее боялись особенно, плевали вслед.

Таргитай влез в дупло, когда Олег и Мрак, красные и растрепанные, почти кричали друг на друга. Лиска с несчастным видом забилась в уголок, жалобно смотрела большими испуганными глазами.

— Какое Яйцо? — орал Мрак. — Ты с дерева упал? Они правую ногу от левой отличить не могут!.. В соплях путаются, в трех соснах блудят!

— А что мы знаем? — орал Олег еще громче. — Что знаем о своем народе? Только теперь начинаем задавать вопросы, а почему не раньше? Могли бы раньше что-то узнать!

— Они простые как ладони! Не разнятся от медведей, с которыми схлестываются.

— Правильно!.. Не любят лишних усилий. От жизни хотят мало, мало и получают. Но ежели вместо медведя нападет див, то Громобой сам надувается как див, дерется на равных. Когда прилетает Змей, Громобой натуживается, чтобы быть вровень со Змеем. Когда сталкиваются с хитрым магом, то тупой Боромир напрягает мозги, которые обычно спят, как медведи в берлоге, и кое-как сдюживает мага. А потом сразу отдыхать!.. Так и спят всю жизнь, от любой работы прячутся, любых усилий избегают!

Мрак с отвращением оглянулся на Таргитая.

— Так чего своего лодыря шпыняем?.. Все такие.

— Такие, — сказал Олег уже тише. — Если бы нас троих не выгнали, мы бы тоже…

— А что хорошего в скитаниях? — ощетинился Таргитай. — Лучше идти, чем бежать… лучше стоять, чем идти… лучше сидеть, чем стоять… лучше лежать, чем сидеть…

Колени подогнулись, он едва не рухнул. Мрак плюнул ему под ноги, отвернулся. Олег сел у входа, приподнял край шкуры, краем глаза косил наружу. Лиска осторожно положила узкую ладошку ему на затылок, провела кончиками пальцев по волосам — почти таким же рыжим, как у нее.

— Лучше лежать, — согласилась она тихо. — Конечно, лучше лежать. Но под лежачий камень… К тому же лежачий камень мхом обрастает. А здесь хоть и бывшие герои, но уж больно замшелые.

— Да какие герои! — взорвался Мрак снова.

Таргитай робко подал голос:

— Мрак, но тогда ж не было таких могущественных, как ты! Боги поневоле могли доверить Громобою с Боромиром. А сейчас пришел час новых силачей и справедливщиков.

Олег вставил быстро:

— Они герои, хотя сами об этом не помышляют. Им не с кем сравниваться. Вспомните, хоть кто-то умер своей смертью? Кто с медведем неудачно схлестнулся, кого деревом прибило. Дед Тарас собирается умереть, но я еще на карачках ползал, когда он все так же собирался. Надо стариков бы расспросить… У меня самого в голове не укладывается, что мы сами из такого племени! Правда, мы не такие богатыри, но как-то сумели и каганат растрясти по камешку, магов пощипали, через такие земли прошли, где и муха не пролетит, чтобы шерсть с носа не сбрили..

— Ладно, — внезапно сдался Мрак. — Ты умный, тебе виднее. Но если Боромир не отдаст Яйцо, силой заберешь? Если ты прав, то нас в драчке размажут по стенам.

— Боромир упрям, — признался Олег тоскливо.

— А Громобой ненавидит, — добавил Таргитай слабым голосом.

— Значит, — подвел Марк итог, — готовимся к большой драке!

Прикорнуть удалось перед рассветом. Почти сразу сильный стук разбудил всех, кроме Таргитая. Снаружи уже слышались грубые голоса. В стену нетерпеливо заколотили снова. Угрожающий голос взревел:

— Передохли?.. Тогда воронам выбросим!

Мрак взял секиру в обе руки, локтем сорвал шкуру, отпрыгнул. Хлынул яркий свет.. Два мужика поперек себя шире, Буян и Твердяк, в руках дубины с бревна, оба зло ухмылялись. Буян гаркнул:

— Выходи, нежить!

— Лучше ты заходи, — сказал Мрак. Он отступил на шаг. — Заходи! Или желтая кровь потекла из задницы?

Буян побагровел, качнулся вперед, Твердяк поспешно ухватил его за плечо.

— Погодь! Успеем. Их ждет Боромир.

Мрак покачал головой:

— Это для дураков вроде тебя.

Твердяк захлопал глазами, рот начал раскрываться, челюсть отвисла. Олег отпихнул Мрака, шагнул через порог.

— Они еще не доросли до хитростей, вранья.

Мрак сразу подобрел, даже похлопал Буяна по плечу.

— Хороший парень, хороший! Таким будь всегда.

Пока Буян раздумывал, что бы это могло значить, все четверо вышли на поляну. В толпе заорали, над головами взлетели секиры и рогатины. Буян и Твердяк оттеснили самых прытких. Боромир высунулся по пояс из дупла, заслышав крики.

Мрак первым, подняв руку в приветствии, полез в дупло к главному волхву. В тесном помещении, где запахи внутренностей дерева были почти осязаемы на ощупь, сидел громадный Громобой, кривился от аромата трав и корешков.

— Что порешили? — спросил Мрак, не давая Олегу раскрыть рта. — Солнце вот-вот взойдет.

Громобой сморщился еще сильнее, а Боромир сонно рассматривал Олега. Верховный бог, творец всего сущего, Род породил жизнь, метнув родяницу вниз. От страшного удара в воде зародилась жизнь, из коей пошли земные твари, птахи, гады и люди. Так шли века, тысячи лет. Но Род все еще изредка мечет огненные родяницы. Обычно бьют по высоким деревьям, крышам, а ежели попадают в человека или зверя, то убивают так страшно, что остается лишь обугленный труп.

Но ежели такой человек выживает, то он уже не простой человек… Когда молния ударила в дерево, где жила семья Вырвидубов, погибли все, но когда подоспевшие вытащили обугленные трупы, то увидели как шевелится живот брюхатой жены Вырвидуба. Боромир сразу же вспорол чрево, и все узрели как вытащил из крови и слизи ребенка с красной кожей и красной головой. Ребенок выжил, но волосы у него стали расти огненно красные, словно пламя все еще полыхало в него в голове. Его назвали Олегом. Он был сиротой, и Боромир тогда не зря взял его к ученики. Люди с родяницей в крови — совсем не простые люди…

Он сказал неожиданно мирно:

— Да хрен с ним, Яйцом. Баба с воза — кобыле легче.

Громобой наклонился, пошарил под ногами. Олег раскрыл рот. Из старого тряпья и прелых шкур старший охотник вытащил что-то овальное, светящееся, размером с ежа, но с гладкими блестящими боками, голубовато-розовое. Если это в самом деле яйцо, то его должна была снести птица размером с сарай! Громобой поставил Яйцо на лавку, оно качнулось, покатилось к зияющей щели, из которой тянуло могильным холодом.