Трофей

Хорошо, что Марк держал её.

– Папа играет в покер?
– её брови вздернулись кверху, а в горле зажгло, словно по нему внутри провели наждачкой.

– Получается, что да.

– И Глеб сейчас…

Она шумно выдохнула:

– Так. Мне надо сесть.

– Садись. Нечего было и вскакивать.

– Сумма, говоришь, большая?

– Да.

– Насколько?

– Не знаю точно.

– Если наш дом заберут… Черт! – Мила сдернула с волос резинку и потрясла головой, чем вызвала легкую боль в затылке, грозящую перерасти в более серьезные проблемы.
– Марк, спасибо, что сказал.

– На вашу семью всё навалилось разом. Ещё мой отец лютует.

– Наш контракт, да? Там же тоже какие-то деньги папе ссуживались по нему.

– Забудь. Тут мы точно решим.

Как такое можно забыть?

Кругом одни долги. Большие. Взятые у серьезных людей.

И пока она болеет, Глеб решает эти проблемы.

Мила закашлялась. Что-то ей снова подурнело.

***

– Ты можешь его просто выкупить.

– Марат, это карточный долг.

– Мне жаль, что Лебедев потерял тормоза. И всё началось ещё двадцать лет назад. Неплохой мужик был.

Глеб сжал губы. Они с Саитовым стояли на веранде ресторана и курили. Стол был накрыт неподалеку. Они уже успели поужинать, но расходиться не спешили. Вопрос так и не был решен.

– Ты знал Елену?

Марат усмехнулся и сделал затяжку.

– Знал. Правильно вы с Тойским и сделали, что взяли присмотр за девочкой. С Лебедевым бы давно сшалавилась, или он так же проиграл бы её в покер.

При мысли, что старый ублюдок не побрезговал бы поставить Милославу на кон, у Глеба рождалась потребность выпустить ему кишки.

Нельзя.

К сожалению…

Мила его любит. Это понятно. Но мудаку не помешало бы начистить морду, чтобы тот пришёл в себя, открыл глаза и увидел бы, какая красавица-дочка у него выросла. А он… Искал, как с её помощью извлечь побольше выгоды. И если бы Глеб его не изолировал бы в клинике, тот пустился бы во все тяжкие.

Глеб сделал затяжку, выпустил сизую струйку и лениво наблюдал, как та рассеивается в ночной полутьме.

– Я слышал, вы перетасовали колоду, - Марат затушил сигару и оперся локтями о перила.

– Да. Поэтому я беседую с тобой.

– Глеб, я выше всё сказал. Мы с тобой сможем все уладить бесшумно.

– Не люблю быть обязанным.

– Ты и не будешь. Решим. Береги девочку.

Уголок губы Глеба слегка дернулся кверху.

– Когда это Марат Саитов стал настолько сентиментальным? Ты ли это?

– Ерничаешь? Молодежь, - Саитов усмехнулся в ответ. – Племяшка у меня тут нарисовалась. Неожиданно. Но тоже девочка с характером. Пока ни в какую меня не желает признавать.

– Жена Багровского?

– Вот видишь, ты тоже хорошо осведомлен.

Глеб тоже затушил сигарету.

– В казино?

– В следующий раз. Марат, разговор не окончен. Не хочешь принимать от меня деньги – решим иначе.

– Конечно, решим.

Старый лис. Хотя каждый, кто посмотрит на Марата, вряд ли назовет его старым. Мужчина слегка за пятьдесят, молодых любовниц меняет с периодичностью раз в полгода. Хорошо, что хотя бы они не становятся от года к году моложе, иначе вскоре запахло бы педофилией. Алашеевы аккуратно в своё время прощупывали его на предмет слабости – не было у Марата Саитова постыдных слабостей, за которые могли бы притянуть. Даже зависть брала. Прожить полвека и не иметь компромата, вернее, подчистить за собой с такой тщательностью – это талант.

Дом Лебедевых он забирать не будет. Вообще, странен сам факт, что Саитов принял подобную ставку. Знал же, что Лебедев почти что родня Тойскому. Может, дело и не в Лебедеве самом?

Глеб поставил в голове галочку. Даст задание прощупать эту нить.

Они попрощались, и Глеб выдвинулся в сторону дома, который снял.

Он хотел увидеть Милу.

Принцесса заперлась в высокой башне. Пора её оттуда вызволять. Стефан Маркович сказал, что Мила вполне удачно справляется с болезнью, и прогулки на свежем воздухе ей помогут быстрее прийти в норму. Вот на прогулку он её и вытянет. Хватит сидеть в комнате и делать вид, что она едва ли не при смерти. Похандрила и будет. Он дал ей время.

Глеб ожидал найти Милославу в спальне, закутанную в плед. Или спящую.

И никак не ожидал увидеть её стоящей к нему спиной.

У окна.

В пеньюаре, который не скрывал абсолютно ничего.

Ни её потрясающих, соблазнительных форм. Ни тонкого кружевного белья.

Белого…

Она умела преподнести себя.

Волосы собраны кверху в эту совершенно, казалось бы, сейчас неуместную прическу «дульку» или как она там называлась. Открытая шея… беззащитная… Несколько прядей упали на плечи.

Есть женщины, которые будут часами наводить лоск и придавать себе шарм. Визажисты, парикмахеры, стилисты. Будут бесконечно долго менять наряды и выбирать белье. А есть категория девочек, которым достаточно вот так встать, накинуть на плечи кружево и всё – мужчина у их ног. Глеб не сомневался: Мила даже не накрасилась. Ей не к чему. Природа была щедра к ней, наделив той редкой природной красотой, которую ничем не надо подчеркивать.

И которая с годами превратится в роковую.

Сводящую мужчин с ума.

Глядя на её шею, на тонкий профиль лица, на тщательно сдерживаемое дыхание, от которого всё равно трепетно волновалась грудь, Глеб медленно заводился. Неудачные переговоры с Саитовым, новые сюрпризы от дуэта Лебедев-Тойский.

И под занавес – Мила. Тоже с сюрпризом.

В одном Тойский был прав: сексуальность Милы следовало придержать. Дай волю девочке - она быстро нашла бы покровителя. И давно.

Есть в ней то, от чего мужчины теряют головы.

Глеб, слегка склонив голову набок, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.

Мила стояла к нему вполоборота. Она видела, как он подъехал.

Подготовилась…

Принцесса, видимо, решив, что достаточно выждала, медленно повернулась к нему.

Да, без косметики.

Нежная.

Ранимая.

Невероятно желанная.

Её хотелось сжать, приласкать и одновременно отодрать.

Сегодня – последнее.

Мила улыбнулась лишь губами и выдохнула:

– Привет.

– Привет, - лаконично и сдержанно.

Он помогать не будет.

Она выдвинулась к нему, осторожно ступая босыми ножками. И это в период болезни!