Троглобионт
Шрифт:
– С наукой это никак не согласуется. Я ждала от этой поездки чего-то необычного, была к этому готова, но, то что… – Анна запнулась, – Вообще, ни в какие ворота. Что же? человечество заблуждается решительно во всём?
– Немного некорректная формулировка. Опять можно ответить и да, и нет. Есть определенные законы физического мира, в которых люди кое-что понимают, но это далеко не всё. Но прежде всего, я уже подчеркивал, нет никакого человечества. Большинство людей, делая что-то даже, вроде бы, для других, преследуют только свои личные интересы. Как вы думаете, сколько процентов населения земли можно считать активным? – Корвер посмотрел по очереди на обоих, поскольку те молчали, продолжил, – Несколько процентов, а если говорить о деятельной активности, о творчестве,
– Наверное, – Энн пожала плечами, – Наверное да.
– Нет, – твердо сказал Тихон.
– А ты, Егор?
– Я согласен с Тихоном.
– Уже спелись. Я всегда считал, что с женщинами работать легче, их легче убедить в чем угодно. Шучу. А между тем, вот этот вопрос о соотношении общего и индивидуального, дорогие мои, главное противоречие между мной и Азимиром.
– Не единственное, – вставил Тихон.
– Не единственное, конечно. Но ведь в спорах рождается истина, правда, Аня?
– Я уже не знаю, что ответить.
– Не знаешь – не отвечай. Это совершенно не обязательно, тем более что истин не существует в природе – всё относительно. Вместо истин обычно пользуются авторитетными мнениями, а авторитеты тоже не абсолют. Например, мы с Азимиром тоже не вершина пирамиды, над нами тоже… Впрочем, мы далеко зайдем с этими рассуждениями, давайте о чем-нибудь простеньком. Вот смотрите, – он достал из кармана полоску бумаги и соединил её в кольцо, перевернув один край, – вот это называется у вас «кольцо Мёбиуса».
Корвер просто соединил концы бумажной ленты, и они тут же сами склеились между собой.
– Это кольцо, собственно, бесконечная плоскость. До того, как мы соединили концы ленты, у этой бумажки было две плоскости: верх и низ, а сейчас стала одна бесконечная плоскость. В обычном кольце будет внутренняя и внешняя стороны, а здесь их нет. Если мы сделаем невидимым место склейки, – что тут же и произошло, как бы само мобой, – То мы с вами даже не сможем определить, где начало, а где конец. Можно сделать это объемным, добавив еще одно измерение. Смотрите, – Корвер накрыл бумажное колечко, лежавшее на его левой руке, правой ладонью, – Колдуй баба, колдуй дед…
Когда он убрал правую руку, на левой у него оказался какой-то странный дефективный пончик с дырочкой посредине.
– Но это еще не очень интересно, а вот если добавить еще одно измерение, то получится вот что… – он опять накрыл левую ладонь правой, убрал руку…
И Егор, и Анна невольно придвинулись ближе к этой открытой ладони, но на ней ничего не было. Пустая ладонь. Они переглянулись между собой и дуэтом произнесли:
– Но тут же ничего нет!
– Если чего-то не видно, это вовсе не значит, что тут ничего нет. Сейчас я вам помогу, вы на минутку увидите то, что человеческому глазу недоступно.
И они увидели.
– Примерно такой я себе представлял шаровую молнию, – сказал Егор.
– Это что-то космическое… похоже на галактику или туманность, – добавила Анна.
– Это один из примеров того, как чисто материальный объект становится энергетическим, – продолжил свою лекцию Корвер, – Вот это и есть бесконечность пространства и времени в чистом виде. Люди много говорят о бесконечности, но совершенно не представляют её себе. Далекие звезды, до которых миллионы световых лет, бесконечно огромная вселенная… а вот она – лежит у меня на ладони, – он протянул руку поближе к людям, чтобы они могли рассмотреть её подробнее.
Это не была застывшая форма. Она мерцала и переливалась изнутри всеми цветами сразу, она была одновременно и большой и маленькой, и светлой и абсолютно черной. По каким-то совершенно непонятным признакам
чувствовалось, что она действительно бесконечна.– В это невозможно поверить, – восхищенно произнесла Анна.
– Красиво, – подтвердил Егор.
– Ну, хватит, – Корвер сделал такое движение, как если бы он мыл руки, а потом стряхнул с них невидимые капли воды. Видение исчезло, – Для чего я вам это показываю? Вам пока не хватает широты взгляда, а без этого, какие же вы наблюдатели. Для того чтобы вы могли хоть немного понимать происходящее, вы должны хотя бы приблизительно представлять себе, как всё устроено… ну, в общих чертах. Теперь ты понимаешь, Аня, почему твои науки не могут быть верными?
– Нет… пока.
– Они изучают частности, но не в силах их обобщить, потому что не видят главного.
– А мы его увидели? – спросил Егор.
– По искренности тона чувствую, что это уже не ирония. Приятно. Пойдем дальше. А до главного вы дойдете сами, рано или поздно. Представьте себе, что видимая вам вселенная не охватывает всего сущего, а является только частью его и, что таким вот образом, как я вам сейчас показал, устроена не только вселенная, но и отдельные её составляющие.
– Бесконечность в бесконечности?
– Что-то в этом роде, Егор. К примеру, таким же образом устроена наша планета Земля. То, что видят люди на поверхности шарика, это еще далеко не всё, это что-то вроде той первоначальной полоски бумаги, с которой начались наши предыдущие построения. А на самом деле Земля так же не имеет конца и начала. Сейчас я вам покажу, как она выглядит изнутри. Только не пугайтесь.
6. Красный мир
Стол, за которым они сидели, остался тем же самым. На одной скамейке сидел, небрежно развалясь, Корвер. Напротив него, облокотившись на стол, сидели Егор с Анной. Тихон всё так же прогуливался по своему краю стола. Но у всего изменился цвет. Прежде всего, небо целиком стало кроваво-красным. В связи с этим на все предметы и лица легла красноватая тень, но эффект не был таким, как это обычно бывает в фотолаборатории, где белый кафель стен становится красным, зелёное коричневым, а всё остальное почти черным. Цвета различались. Зеленая листва деревьев воспринималась вполне зеленой, желтые цветы на дереве были желтыми, белая скатерть на столе смотрелась всё же белой, хотя и с некоторым теплым оттенком, как это бывает в яркий солнечный день. Но никакого солнца на небе не было.
Стол их теперь стоял на зеленой поляне. В той стороне, где раньше был лес, уровень земли повышался, становясь широкой горной грядой. Вдалеке снежных вершин не было видно, там громоздились только высокие голые скалы. От небольшого плато, где они сидели, шел поросший буйной, но не высокой растительностью склон к расположенному будто бы в чаше странному городу, за которым было видно бескрайнее море с изумрудного цвета водой и шапками пены на гребнях волн.
Все дома в городе были похожи на египетские или южноамериканские пирамиды, усеченные сверху. Сходство с земными пирамидами усиливало еще и то, что все они были совершенно одинаково и точно ориентированы по сторонам света. Широкие улицы между домами правильней было бы назвать бульварами, они просто утопали в зелени. По этим улицам ходили люди. Большинство из них двигалось в одну сторону – к центральной площади, замощенной тем же белым камнем, из которого, по-видимому, были сделаны все дома. Несмотря на строгие геометрические формы, город выглядел добрым и веселым.
Зрелище было настолько занимательным, что некоторое время все, молча, разглядывали этот необычный мир вокруг себя. Вдруг Энн вскрикнула и инстинктивно придвинулась к Егору. На их поляну вышла группа мужчин в странной, как бы женской одежде с заостренными палками в руках.
– Не беспокойтесь, они нас не видят, – спокойно сказал Корвер. Он, наконец, докурил свою сигару и бросил её в пепельницу, – Что-то жарковато здесь, вам не кажется? Пивка холодного не желаете?
– Мне, если можно, воду, – пискнула Энн, отодвигаясь от Егора, прокашлявшись добавила нормальным голосом, – Колу со льдом, пожалуйста…