Трон галактики будет моим!
Шрифт:
После завтрака, пока Илья в гараже готовил глайдер к полету, я осмотрел его мастерскую. Впечатляет. Такую и в имперском полку иметь не стыдно. Молекулярный сборщик даже есть для нано-деталей, хоть и небольшой и медленный.
— Приветствую вас, добрый господин, — попытался поклониться мне тот самый старый андроид с разобранной ногой.
— Сиди-сиди, — махнул я рукой. — Ещё развалишься.
Октавия тем временем во дворе как всегда с непроницаемым выражением на лице наблюдала, как жена хозяина отправляет домашних безликих сервов работать на зеленом круглом поле, образованном в пустыне капельной
Нда. Нелегко им тут. Сервы постоянно требуют ухода, пыль и песок выводят их из строя.
Ещё я заметил, что андроиды-сервы, у кого гляделки были, на мою Октавию бросали заинтересованные взгляды. Заглядываются, что ли? В моей прошлой жизни в Пантеоне мне бы такое показалось странным и безумным, но здесь, после возвращения, я понял, что это было в порядке вещей. Небиологические формы жизни обладали характером и ограниченной волей — а значит, вполне могли проявлять подобие эмоций.
А Октавия, конечно, была на фоне местных поделий сумеречного кибернетического гения королевой красоты. Что ж, придётся в случае чего выпроваживать незваных ухажёров.
Пока бродил по подворью случайно подслушал разговор Ильи с женой в гараже:
— Сколько можно начинать, в пираты не пойду. Бесчестное это дело, — это Илья.
— Половина планеты в этом бесчестии плещется, за уши не удержишь, — это жена, Алевтина.
— Да хоть вся до единого будет. Это не навсегда. Будет и у нас порядок.
— Да кто ж придет и его наведет, Ильюшенька?! Ведь нет же никого! Всё хуже и хуже…
Я тихо ушел к глайдеру, они меня не заметили.
Хмурый после диалога с женой Илья повез нас обратно на космодром.
Глайдер несся над растрескавшейся землей, поднимая за собой облака пыли. По сторонам оставались пришедшие в упадок или вовсе заброшенные дворянские гнезда. Мы с Октавией сидели на заднем сидении, и задумчиво озирали проносящиеся мимо окрестности.
— Это же был благословенный край, — проговорил я. — И люди были хорошие. Я помню.
— Недостаток финансов и инфраструктурная деградация, — произнесла Октавия. — Определенные региональные проекты могли бы оздоровить ситуацию.
— Да не надо это никому, — отозвался Илья, глядя на пыльную дорогу впереди. — Теперь у нас каждый за себя. Эти вон большие рода из Западной Герберы придумали как дела поправить. Начали с прибывающих кораблей мзду собирать, а тех, кто не согласен, просто грабить. Так к нам никто теперь совсем не летает.
— План надежный, как атомные часы, — усмехнулся я. — И что могло пойти не так?
— У меня брат есть, младший, — проворчал Илья. — Ему по наследованию земли не достанется, да и нет той земли. Вот он и занимается чёрт знает чем, болтается неизвестно где, водится с мутными ребятами, которых лучше бы сразу на каторгу отправить, да некому. Податься человеку некуда, нет ему занятия.
Илья вздохнул, видно, что наболевшим делился:
— Ну, у Западных-то дела теперь неплохо идут, вон, флот собирают в рейд к соседним планетам, сходить собираются. Соседей пограбить. А чего с остальными будет — им плевать. Забыла про нас империя. Совсем забыла…
Империя ничего не забывает. Но я Илье этого
говорить не стал. Без сторонников Империя бессильна.— Так ты хотел бы что-то изменить? — спросил я, глядя на проносящийся мимо печальный пейзаж.
— Да разве я многого хочу? — отозвался Илья. — Я хочу, чтобы порядок тут был, чтобы детям было что оставить. А не вот это вот…
Да, такая малость — и как на самом деле ты много хочешь, Илья. Неподъёмно много.
— Настоящих буйных мало, — буркнул Илья. — Вот и нету вожаков.
Октавия покосилась на меня.
— И где же тот отважный, что ведет всех к победе, и в случае любого исхода получит все? И высшую власть, если все удается, и казнь лютую если неудача случится? — задумчиво проговорил я. — Это был риторический вопрос. Отвечать не нужно.
Илья и промолчал.
Так мы добрались до космодрома Королёв.
Выезжая на взлетное поле космодрома, Илья нахмурился:
— А это еще кто?
А это нас около планетарного глайдера уже поджидал наш новый знакомый по Княжьему Порту, пират. Тот самый лысый Череп.
Да не один, я смотрю, а с товарищами. Всего их оказалось шестеро.
Наши старые знакомые пираты. С чем пожаловали? Хотя понятно, с чем.
Илья не стал подгонять глайдер вплотную к новоприбывшим, встал в стороне, оглянулся на нас. Я пожал плечами и выбрался из глайдера на бетонку:
— Это ко мне.
Октавия без вопросов выпрыгнула за мной следом. А потом и Илья, совсем немного отстав, выбрался из глайдера и быстро нас нагнал.
Что-ж, спасибо за доверие, Илья. И я тебя не подведу.
Мы рассыпались в линию, Октавия справа, Илья слева, я в центре и так развернутой линией пошли в сторону пиратской машины.
Ветер прямо перед нами пронес через бетонное поле сухой шар перекати-поля, я проводил его глазами. Опять поле надо чистить, заносит его ветром…
— Приве-етик! — протянул Череп, отталкиваясь от капота своего глайдера и даже ручкой нам приветственно помахал — Ну, че, валет козырной? Теперь перетрем за этого андроида, как у орбитальной братвы заведено? А? Один на один? Только ты, да только я. Да ещё мои кореша.
Кореша его начали вылезать из глайдера, один другого краше. В таких можно смело первым стрелять, ни один трибунал не осудит. Все намерения вполне искренне отражаются на выразительных лицах.
Двое встали с одной стороны машины, и трое с другой, а всего их с Черепом шестеро. С запасом набрал. Два к одному. Ладно, надирали мы жопы корешам и покрупнее этих.
— Да ты не беспокойся, не обидим, — вальяжно оскалился Череп. — Мы заплатим золотом!
— Ты же знаешь, Череп, что я ничего не продаю, — уже без улыбки ответил я.
— А может сторгуемся? — по доброму улыбнулся Череп. — Мне капитан запрещал местных обижать.
— Нет, — ответил я. — Не сторгуемся.
А потом между нами, клацая когтями по бетонке, прошел тот самый вчерашний эндемичный броненосец в клеточку. Вылез из-под пола зала ожидания, понятно, где он ночь провел, никем не замеченный.
Броненосец посмотрел сначала в нашу сторону, потом на пиратов и обоснованно решив, что те выглядят нажористей, решительно направился к ним. Обе противоборствующие стороны молча следили за его передвижениями.