Трон галактики будет моим!

Честно говоря, лучше бы они поддержали нас делом. Но я не ожидаю от людей невозможного…

К началу очереди на наземном шасси подогнали челнок, откинули вниз бортовой люк, он же оказался бортовой лесенкой. Пилот объявил посадку, и мы пошли внутрь.

Деньги собирала на входе миловидная девица, стюардесса, видимо. И собирала явно мимо кассы лифтового вокзала. Ого, а как же налоги?

Но я неуместных камеральных вопросов ей задавать не стал, мы прошли в салон, знавший и лучшие времена. Заняли свои места в потертых пассажирских креслах вдоль бортов.

Летело нас человек тридцать.

И уже прямо перед отлетом через иллюминатор я заметил на вокзале того пирата, Череп, кажется. Он поймал мой взгляд и отсалютовал мне двумя пальцами от черной банданы на бритой голове.

Ишь ты, какой дружелюбный, оказывается. Я ему подмигнул в ответ.

А мы уже взлетали.

Двигатели челнока ревели на старте чересчур истошно, на мой вкус. Но от грунта мы оторвались, на крыло встали и пошли по восходящей вверх. В иллюминаторах привычно потемнело, когда мы вышли из атмосферы.

Пять минут, полет нормальный.

Потом в корпус снаружи что-то ощутимо долбануло, я аж напрягся.

Сосед справа от меня, крепкий, плотный, коротко стриженный парень, в куртке из настоящей дикой черной кожи, покосился на меня, криво улыбнулся:

— В первый раз на эшафоте?

Я усмехнулся в ответ:

— Давно тут не летал. Это нормально вообще?

— Это просто космический мусор, — отозвался сосед. — Такое случается.

Тут уж мне стало понятно, что челнок летит с проходом через нижнее орбитальное кольцо мусора, и мы только что успешно пережили космическое столкновение.

Судя по спокойствию остальных пассажиров на этой линии, это дело привычное. Ну, ладно, постараюсь привыкнуть и я, хотя это ни в какие ворота вообще.

Вздернуть за шею начальника коллегии транспорта, это было самое нежное, из того, что я сходу придумал.

Челнок явно был весьма почтенным и заслуженным судном, мне даже казалось, что он замедлился, вползая на вершину траектории, перед тем как с облегчением устремиться вниз, навстречу гравитации. Это хорошо, что летим по суборбитальной, была бы вторая космическая — пробило бы такую посудину навылет. Моим чувствам опытного пилота это все причиняло просто физическое страдание. Кто его вообще с корабельной свалки выпустил?

И вот в этот самый напряженный момент моргнул свет.

Все двигатели и системы челнока разом замолкли. Стало тихо — и всё. И палубная гравитация отключилась.

Судя по мгновенно прервавшимся разговорам, в этой ситуации не было ничего штатного.

Из пилотской кабины в салон выплыла испуганная стюардесса и дрожащим голоском произнесла:

— Простите, господа, среди пассажиров есть врач?

— Вот дерьмо, — сказал мой сосед.

Ровно то, что я сам только что подумал.

Глава 3 На честном слове и на одном крыле

Челнок ощутимо накренился, продолжая баллистическое падение. Из моего богатого опыта можно рассчитать время, оставшееся до входа в плотные слои атмосферы. Которые нас на такой траектории, с учётом ветхости челнока, успешно и сожгут.

У нас было около десяти минут.

— Ну, что, дорогая, — криво усмехнулся я Октавии. — Полагаю, наш выход.

Я отстегнулся, всплыл над креслом и, оттолкнувшись, пролетел над пассажирами в нос салона к пилотской кабине. Рисковал, конечно, если гравитация вдруг вернется, свалиться им прямо на головы.

— Вы врач? — дрожащим голоском спросила стюардесса, когда я зацепился за скобы на борту рядом с нею.

— Я? Нет? — улыбнулся я. — А вот она — точно лучший врач на этой планете.

Неловко кувыркаясь, до нас наконец добралась Октавия, я её поймал и притянул к себе.

— Кажется в тебе на самую малость больше массы, чем обычно бывает у девушек твоего сложения, — усмехнулся я, за что заслужил возмущенные взгляд не только от Октавии, но и почему-то от стюардессы.

Мой сосед по месту, кстати, тоже отстегнулся и перебрался по борту к нам. Плюс ему за неравнодушие.

Я повернулся к стюардессе:

— Показывайте. Что у вас тут?

А у нас тут было расслоение аорты. Пожилой пилот захлебывался кровью, выпуская в автономный полет алые шарики. Нда, распространенное последствия постоянных перегрузок. И полное отсутствие пилотской медкомиссии.

Общими усилиями мы вытащили его из кресла.

— Займись им, Октавия — приказал я. — А я займусь кораблем.

Так, ну что тут у нас? Стандартная навигационная схема. Так-так…

Ага, понятно, как только пилот вырубился, бортовой кибермозг тут же перевел все системы в режим ожидания. Момент не самый подходящий для такого решения, но кибермозги на таких старых кораблях смерти не боятся.

Я сел в кресло пилота, и тут же получил отказ.

— Ваш пилотский доступ просрочен на тридцать шесть тысяч… — пробормотал кибермозг.

Голос был старческий, ворчливый.

— Да я как бы в курсе, — раздраженно перебил я, не давая закончить фразу и пробуя оживить управление. — Мы следуем аварийным маршрутом, дай мне ручное управление!

— Ваша пилотская квалификация не подходит к данному типу транспорта, — нашел кибермозг новый повод для отказа.

— Эй там! — я обернулся назад. — Спросите в салоне, есть ещё пилоты на борту? Нет? У тебя нет выбора, железяка, дай мне доступ!

— Вы не являетесь владельцем транспортного средства.

— А потом ты ещё что-то новое скажешь? Ты самоубиться хочешь, что ли? Не гневи меня, железка, я могу сделать тебе больно. У нас аварийная ситуация! Управление мне!

Дошло наконец до тупого кибермозга. Ручное управление отозвалось, открылась консоль доступа. И после ряда включений-отключений систем два из четырёх тормозных двигателей успешно запустились.

Кормовые. А носовые — нет. Ну, будем дальше выкручиваться.

Мой сосед со стюардессой еле успели удержать падающее на пол тело пилота.

Ага, вектор псевдо-гравитации восстановлен!

Тут же из салона донеслись радостные крики и хлопки аплодисментов. Пассажиры решили, что для них всё благополучно закончилоь.

Ну вот, что вы делаете, люди? Сглазите же.

Мы же уже потеряли запас высоты для благополучного выхода из падения. И ориентация нашего челнока относительно поверхности была совсем не той, что нужно.

Так что самое интересное только начинается.

Едва я тронул управление, и челнок затрясло, мы вошли в плотные слои атмосферы. На крыле резко начала расти температура. Понятия не имею, сколько оно выдержит. По идее — должно, если оно аэрокевларовое, то тысячу градусов выдержит.