Трон Знания. Книга 1

– Значит все-таки… – Адэр поморщился. – Как звали начальника шестого прииска?

– Лабичи. Прииск «Горный».

Адэр достал из бардачка блокнот и ручку. На последнем листе написал имя. Вырвал лист и смял в кулаке. Последний лист – последняя запись! Он изнасилует память, но заставит ее удерживать имена, названия и даты!

– Значит, преступников вытаскивал Лабичи.

Крикс качнул головой:

– Не факт.

– Ты должен все выяснить.

– Выясню.

– Анатан нашел дорогу, по которой смертников доставляли до «Котла»?

– Прямой дороги нет.

– А как же указатель с надписью «Мертвецкая»?

Крикс скупо улыбнулся:

– Моя работа. Установил, чтобы бродяги не совались. Хотя этот столб – бесполезная штука. Анатан сказал, что без страховки до «Котла» не добраться. И тут начинается непонятное. Я бы преступников через горы не тащил – это риск. И где столько надзирателей-скалолазов взять? Ладно, предположим, скалолазов нашли. Предположим, рисковали бандитами и собой. Но глубина впадины сорок метров! Я не представляю, как можно с такой высоты спустить человека. На веревке. А как его поднять? Опять же на веревке. Это вам не мешок с едой или котомка с сапфирами. Ума не приложу, как это проворачивал Лабичи?

– Ты должен разобраться.

– Разберусь.

Адэр вздохнул – предстояло задать наболевший вопрос:

– У тебя есть надежные люди?

– Есть. Мои сослуживцы. Единственное, они по всей стране разбросаны.

– Сколько их?

– Семь человек.

– Всего семеро?

Крикс хмыкнул:

– Надежные люди в наше время редкость.

– Найди их.

– Найду.

Адэр посмотрел на багряный закат и закрыл глаза.

Казалось, не прошло и пяти минут, как возле уха прогремел голос Крикса:

– «Рисковый».

Автомобиль покатил по безлюдной улочке. Чернильные сумерки еще не успели поглотить узорчатые каменные ограды и квадраты дворов, посыпанные белым песком. Кое-где в окнах светились лампы.

Командир затормозил возле небольшого дома с темным окошком и высоким приступком перед закрытой дверью. Двор, покрытый пучками пожухлой травы, не был огорожен. На крючке, прибитом к перекошенной будке, висел ошейник. На веревке одиноко трепыхалось заштопанное полотенце.

Сжимая руль, Крикс смотрел в пустоту и хмурился.

– У нас мало времени, – напомнил Адэр.

Командир шумно выдохнул, вышел из машины и перестал походить на грозного стража. Нерешительной походкой приблизился к двери, тихонько постучал. Сделал шаг влево, шаг вправо, уперся рукой в дверной косяк, прислонился к нему плечом.

Дверь отворилась, и на пороге появилась женщина в белом платке, наброшенном поверх ночной рубашки. Адэр не видел выражения ее лица, скрытого сгустившейся тьмой. Не слышал разговора. Он смотрел на женские руки, стискивающие на груди концы платка, и чувствовал, как трясутся колени.

Мать Вайса медленно подошла к автомобилю. Взялась за ручку дверцы и замерла. Все, что рассмотрел Адэр, это большие блестящие глаза. Большие не по размеру, а по величине и силе единственного чувства. В них не было слез – она давно их выплакала. И не было счастья – она давно перестала его ждать. В глазах матери засел огромный страх.

Адэр, если бы мог, уже выскочил бы из автомобиля и закричал: «Да смотри же быстрей!» Но не меньший страх приковал его к креслу – а вдруг и он, и Крикс ошиблись?

Женщина открыла дверцу – салон наполнился мягким светом – и опустилась на колени. Командир хотел поднять ее, но она оттолкнула. Осторожно коснулась пальцами стопы спящего ребенка, прильнула губами к острой пяточке. Взобралась коленями на порожек автомобиля. Стискивая концы платка, раскинула руки и, закрыв собой мальчика, превратилась в белую птицу, оберегающую сон птенца.

– Ветер горы облетает, баю-бай.

Над горами солнце тает, баю-бай.

Месяц солнце провожает, баю-бай.

По горам один гуляет, баю-бай.

***

На поездку была отведена неделя, и Вилар особо не волновался десять дней. Вполне возможно, что дороги, а именно их отсутствие, послужили причиной для задержки Адэра и Малики. Пытаясь отогнать мучительные мысли, он усердно тренировал спину и убеждал себя, что сейчас закончит упражнения, выйдет из замка и увидит летящий автомобиль. Но, увы! Стоя на лестнице и вглядываясь в безбрежную пустошь, видел только пустошь. Провожая взглядом солнце, думал: «Завтра. Они приедут завтра».

Приходило завтра, и послезавтра, и следующий день.

Охранители, пойманные на доносах, не раскрывали рта. Костюмер и секретарь ни о чем не спрашивали. Они привыкли к долгим загулам Адэра, и вероятнее всего, решили, что их господин развлекается с простолюдинкой. Вилар не торопился разубеждать их в этом. Однако глубоко внутри поселилось смутное подозрение – Адэр и Малика, вырвавшись на свободу, наслаждаются друг другом, забыв о времени. Адэр почти месяц спит в обнимку с подушкой. Для распутника – немыслимый срок. А Малика… близость властного красавца-мужчины вполне могла вскружить ей голову.

Эту ночь Вилар провел сидя в кресле, так и не сомкнув глаз. Когда перед рассветом сгустились сумерки, и до нестерпимого предела сгустились и потемнели мысли, Вилар спустился в холл. Нырнуть бы под лестницу и позвонить Трою Дадье. И тезарская армия мощной волной покатится по всему Порубежью. Трой придумает, как объяснить Адэру внезапное вторжение. Но он сам не сможет объяснить другу, зачем взломал замок, врезанный в запретную дверь по приказу Адэра перед его отъездом.

Более не в силах разрываться на части от ревности и страха за судьбу близких людей, Вилар посмотрел на балкон третьего этажа. Там, в начале коридора, ведущего к апартаментам Адэра, стоит караул. Хотя его не было видно, Вилар точно знал – охранители не сводят с него глаз. Готовый уже отдать приказ собрать всех обитателей замка, обернулся на стон входной двери.

– Автомобиль правителя, – крикнул караульный.

Замок будто ждал этих слов – засверкали многочисленные бра и люстры, где-то хлопнула оконная рама, из служебного крыла донеслось звяканье посуды, послышалось шарканье башмаков.

Вилар в несколько шагов пересек холл и вышел наружу.

Уличные фонари обдавали тусклым светом площадку перед входом в замок, лестницу и прилегающую к ней аллею. Чуть дальше, кустарники, бегущая между ними дорога и сама пустошь тонули во мраке. И уж совсем далеко предрассветную мглу безжалостно таранили два оранжевых солнца. Сквозь полусонный шорох ветра пробивался шум мотора.