Тропа Селим-хана (сборник)

Мы вздрогнули от внезапности, от этого визга, но тотчас же овладели собой, недоуменно переглянулись. Я пожал плечами. Словом, мы, кажется, выдержали испытание. Командор захохотал, закашлялся, длинное, ломкое тело его опять замерло на папоротниках.

– Я па-ашутил, - молвил он и улыбнулся кончиками губ.

Потом беседа наша стала более деловой. Командора интересовало, почему мы так долго промешкали. Наши новые союзники уже доложили и причину, сочиненную нами в пути, - натолкнулись на пограничников, пришлось утекать. Командор желал знать подробности. Я разложил карту.

– Ma-алчите! Ма-алчите!

– взвизгнул он и задрыгал ногами.
– Почему у вас?…

Он показывал на мое запястье, вылезшее из рукава, - на коже краснела ссадина от веревок. И у Корочки остался такой же след. Я забыл о них, совершенно забыл. Вот она как сказалась, наша неопытность.

– Ваши завязали, - проговорил я не совсем уверенно.
– Вы приказали им.

«А был ли такой приказ?
– думал я.
– Может, скрутили нас по собственному почину».

– Ах, да, абса-алютно правильно, - изрек Командор, не спуская с меня глаз.
– Что?
– встрепенулся он.
– Нет, я не приказывал. Соврали. Мужики, знаете, народ пугливый.

Приступ подозрительности как будто кончился. Командор с любопытством потянулся за картой.

– Ва-аенная. Где вы достали?

– Стащил на офицерских курсах.

Я подробно пояснял, как нам двоим удалось запутать преследователей, как охраняется граница, куда высланы поисковые группы и заслоны. Все это была, выражаясь нашим языком, легенда, но звучала она, должно быть, убедительно. Вообще мой бравый вид, планшетка, знание местности и военные познания произвели на Командора впечатление.

– Я лично глуба-ако штатский, - заявил он.
– А-аднако, как же вы Новикова, а?

Это свое «а», врастяжку и слегка в нос, он вставлял постоянно. Ободренный вопросом, я ответил:

– Сам виноват Новиков. Напоролся. Я не стал бы стрелять. Вынужден был.

– А-агарчительно. Наделали шума, напортили нам. И чем же вы его?

Я вынул свой пистолет. Отнимет или нет? В то же мгновение на ладони у Командора оказался маленький револьвер, сияющий свежей полировкой.

– Милая игрушка, - он подбросил револьвер.
– К са-ажалению, я не умею обращаться.

«Врет», - решил я.

Конечно, десятки вопросов мучили меня. Прежде всего о загадочном субъекте, который должен подать знак. Но не все сразу. «Терпение!
– сказал, я себе.
– Излишняя любознательность может только повредить. Пусть пока спрашивает Командор».

И он спрашивал. Пришлось рассказать ему все: про беглого курсанта Трофимова и про бывшего продавца сельпо Вальковского, разбазарившего товару на триста пятьдесят тысяч. Корочка застенчиво потупился при этой цифре, словно услышал похвалу, потом сказал:

– Один раз живем на свете, Командор. От зарплаты много ли удовольствия!

«Ловко, - подумал я, - актер!» Но Командору этого было мало; он жаждал подробностей, и Корочка так непринужденно, истово начал сыпать бухгалтерскими и торговыми словечками, что я опять пришел в восторг. Молодец! И мне показалось, он нашел общий язык с Командором. Сразу нашел!

Затем Командор спросил, что мы решили делать дальше. На это ответ был готов давно.

– Уходить, - сказал я.

– Куда?

– Туда, где нас примут.

Он поднялся, сделал несколько шагов в темноту и точно ухнул в яму.

– Пра-ашу!

Мы ощутили под ногами ступени и вошли в землянку. Командор зажег телефонный провод, подвешенный над столиком.

Я заметил: Тишка по знаку Командора оставил для кого-то порцию баранины и водку, к которой никто из нас так и не притронулся. Для кого?

Тишка не спит. Детские губы его шевелятся - молитву читает! Чудно слышать ее из уст юноши. Его сверстники там, на передовой, дерутся, чтобы не пустить фашистов в свой дом, а он - несмышленыш. Я уже говорил ему дорогой, и он, верно, вспомнил это сейчас и шепнул;

– А страшно человека убить.

Я молчал.

– Страшно, - вздохнул Тишка.
– И он тоже говорил, - нельзя убивать. Бог не велел.

Кто? Пресвитер в селе? Спросить Тишку? Рискованно при Командоре. Проклятая темнота!

– Младенец, - раздался ленивый голос с противоположных нар, - не мешай людям спать!

Здесь была сырость, смешанная с горьковатым духом хвои, брошенной на топчаны, как в землянке переднего края; только эта была старая, покосившаяся, сооруженная, видимо, давно, во время каких-нибудь войсковых маневров.

Тишка - он выполнял обязанности вестового при Командоре - принес нам ужин: баранину, поджаренную на костре, и бутылку чачи, домодельной виноградной водки.

– Угощайтесь, - молвил Командор.
– Я са-авершенно не употребляю. В моем деле, - он протянул пальцы с кольцами, - нельзя. А-аттражается на работе.

Мы понимали, какую «работу» имеет в виду Командор - известный на юге казнокрад и потомственный «медвежатник» - взломщик несгораемых касс.

Ночь мы провели в землянке с Командором и Тишкой. Все пока шло как нельзя лучше. Похоже, настороженность Командора улетучивается; я ему нужен, определенно нужен, с моей картой, знанием местности. Он возлагает какие-то надежды на меня. Какие? Я сдерживал себя; вопросы мои так и не были высказаны в тот вечер. Они множились, пока я лежал на топчане и слушал возню мышей за стенкой. Знает ли эти леса Командор?

«Все вопросы на утро», - приказал я себе.

Однако утром мои планы опять нарушились. Мы с Корочкой еще пили кипяток, закусывая вареной свеклой, а Командор сидел на койке полуодетый и чистил ногти, как снаружи зашумели. На порог влетел Тишка; он тер глаза, и басок его спросонья был густой и хрипловатый.

– Прокурора привели!
– выдавил он.

Мы выскочили из землянки все - Командор со спущенными помочами - и на ходу узнавали от Тишки подробности. Прокурор ехал в таратайке из Хопи; караульщики схватили его, доставили сюда. Вот еще история!

Из оврага, примыкавшего к стойбищу, неслись крики. Спускаясь, я узнал Анисима с берданкой, Мусу Арджиева. А в центре группы и в самом деле стоял районный прокурор Мисян, мой добрый знакомый.

– Застрелят его!
– вырвалось у Тишки; и он, качнувшись, ткнулся мне в бок.

Мисян - низенький, черный, как жук, только большой, с горбинкой нос белел на лице - молчал, глядя исподлобья на бушующих бандитов, и грыз семечки. «Молодцом держится», - отметил я про себя. А они в самом деле требуют казни. Муса подбежал к Командору и закричал: