Тропой мужества

– Есть! – И боец быстро убежал к дороге, второй проводил его глазами, пришлось одернуть:

– Песцов, не отвлекайся.

Боец кивнул, перехватил винтовку удобнее и шагнул чуть назад, чтобы не мешать осмотру и контролировать лежащего.

Вася быстро обыскал старика. В кармане штанов нашелся кисет с табаком и спички, пока в сторону. В пиджаке, который постелил под себя пожилой диверсант, обнаружился револьвер системы Нагана, а во втором кармане десяток патронов к нему. Больше ничего не нашлось.

Хотя намерения этого старика были уже ясны, но Маргелов все-таки дернул деда за бороду, мало ли приклеена…

После чего Вася внимательно осмотрел револьвер.

– Императорский Тульский оружейный завод, тысяча девятьсот пятый год, – прочитал Маргелов на левой щечке.

– Ну так, – хмыкнул Песцов.

Вася покосился на бойца. Выражение лица у него было такое, словно перед ним настоящего немецкого диверсанта обыскивают и, если тот даже чуть шевельнется, то тут же пристрелит.

Вздохнув, Маргелов принялся за осмотр пулемета. «Максим» тоже был в «возрасте», и если не старше нагана, то где-то рядом, хотя состояние удовлетворительное. Пулемет был заряжен холщовой лентой, что тоже указывало на возраст. Резеда тут же подсказал, что матерчатые ленты до сих пор используют, а пулемету лет тридцать, не больше, так как кожух ствола без ребер, и отверстие для залива воды узко. На поздних модификациях горловина делалась шире.

«Интересно, как старик его сюда притащил? – еще подумал сержант. – Или он где-то рядом был припрятан?»

Но Вася только отмахнулся, придет в себя – спросим, его заинтересовало другое – из пулемета стреляли. Рядом валялись десятка два гильз. Вася прицелился, проверяя сектор стрельбы, и хмыкнул – ну да, кто бы подумал! Вот доказательство, что никакой это не диверсант. Но если для Маргелова это было очевидно, то остальным придется доказывать.

«Так это он “мессера” сбил!» – догадался Резеда.

«Он, некому больше. Сам видел, как удобно он пулемет поставил. И стрелять умеет, всего с одной очереди снял».

«И никто ее не слышал», – уныло подумал сержант.

Послышались голоса, и к кустистому бугорку подошел сержант Самойлов, другие отделенные, и бойцы, что Маргелов послал к деревне.

Все прибывшие сразу недобро уставились на лежащего. Пресекая возможные вопросы, Вася распорядился, обращаясь к разведчику:

– Докладывай.

– Проверили мы деревню, товарищ сержант, – начал доклад боец. – Разбомбили ее подчистую два дня назад. Стрелковый батальон на том берегу стоял. Вчера наши ушли, оставив два отделения под командой сержанта Давыдова поврежденный мост ремонтировать. Перед ним уже беженцев очень много скопилось.

Надежда прояснить у переправы задачу взвода рухнула, и Вася невольно выматерился в адрес командования, неразберихи и погибшего лейтенанта. Нет бы довести до личного состава, куда они следуют. Гадай теперь – что был за приказ? А теперь принятие решения легло на плечи Маргелова-Резеды. Точней на Василия, так как Резеда явно был растерян от полученной информации. Немного помолчав, обдумывая сложившуюся ситуацию и смотря на «максим», Маргелов решил уточнить некоторые моменты:

– Как скоро восстановят мост?

– К вечеру обещали управиться.

– Дорога еще повороты имеет?

– Нет, отсюда по прямой, вдоль оврага и до самого моста.

– А овраг?

– Расширяется. У деревни слева ручей по нему течет, видать, родник есть.

– Ясно, – кивнул Маргелов.

«Что ты задумал?» – спросил Резеда.

«В деревне беженцы. Много. Вдруг немцы появятся? Нам следует занять оборону, и лучшего места, чем здесь не найти. И “максим” пригодится, жаль только патронов мало».

– Слушайте приказ, – начал говорить Маргелов. – Занять оборону. Уваров, твое отделение та сторона обочины и «дегтярева» возьми. Остальные тут. Окопаться. При появлении противника – держим оборону до тех пор, пока все беженцы не переправятся на тот берег.

– Сержант, – придержал Вася Самойлова и кивнул на «максим», – пулеметчики у нас имеются?

– Стрелять могут пара человек, но…

– Ясно, значит, нет, – помрачнел Маргелов и невольно глянул на старика, который уже начал приходить в себя.

– О-о-ох… – простонал дед, заерзал, приподнялся, сел и сразу схватился за виски. Так держась за голову, он и осмотрелся.

– Что смотришь, сволота немецкая? – процедил Самойлов. – Не вышло у тебя, а?

Дед было вскинулся, собираясь что-то сказать, но передумал. Покосился на пулемет, посмотрел вниз, на опустевшие карманы пиджака. Насупился.

– Погоди, сержант, никакой он не немец, – сказал Маргелов.

– Как же… – начал было Самойлов, но Вася его перебил:

– Ты хороший отделенный, сержант, но дальше своего носа не видишь. Сложи два и два и станет понятно. Ты вот скажи такую вещь – когда нас «мессер» атаковал, почему никто этого пулемета не слышал? Что молчишь? И, не дожидаясь ответа, спросил у деда:

– Твой?

Старик посмотрел исподлобья и буркнул:

– Мой.

– Где взял?

– Там ужо нет.

– Ты понимаешь, старый, что нам некогда с тобой тут лясы точить? – начал злиться Вася.

– Да расстрелять его и дело с концом! – предложил Самойлов, хитро взглянув на Резеду.

– Что же, расстрел так расстрел. Все едино. – Дед поднялся, взял свой пиджак, отряхнул, надел, после чего гордо расправил плечи. Все бойцы уставились на его грудь, где были приколоты два георгиевских креста.

– Эге, да он белогвардейский недобиток! – воскликнул один из бойцов и шагнул к старику. – А ну сымай!

– Не сметь! – неожиданно громко рявкнул дед, отступая и загораживаясь рукой. – За эти кресты кровью плачено. С ними и расстреливайте.

– Можем и с ними! – и боец угрожающе поднял винтовку, но тут рявкнул Самойлов:

– Отставить, боец!

Красноармеец оглянулся и с удивлением увидел неодобрение на лицах командиров. Да что командиров, лица других бойцов, особенно старше по возрасту, тоже не были приветливыми.

– Ты, Ремизов, шустер не в меру, – сурово сказал отделенный. – При старших по званию-то поперед лезешь. И чего несешь? Отец мой тоже крест на войне получил, и сам знаешь, кто он, а маршал Буденный аж четыре креста заслужил, и что теперь, по-твоему?