Тростниковые волки

–Думаю, нет.

Я посмотрел на часы.

–Всё, пора ехать. Десять минут на сборы – и жду тебя внизу. Да, и… Верба…

–Что?

–У тебя, хотя бы для копа, есть одежда, не подчёркивающая грудь?

–Не знаю. Я могу посмотреть.

–Посмотри, а? У меня уже сил нет свой взгляд контролировать.

–Так и не контролируй, – улыбнулась она, – зачем же я её подчёркиваю? Чтоб ты делал вид, что её нет, что ли?

Я аккуратно съехал на обочину, заглушил мотор и выключил фары, а затем погасил лампочку, которая автоматически зажглась в салоне. Вокруг нас было тихо. Я открыл дверь, вышел из машины и осмотрелся. Впереди, в конце просёлочной дороги, виднелись огоньки нескольких одноэтажных домов. Справа, в отдалении, горели огни города. Слева и сзади за нами было темно, и, если присмотреться, можно было разобрать расчерченные квадратиками поля, перемежаемые кое-где изгородями и небольшими посадками.

–Ладно, – сказал я, – пошли.

Я открыл багажник и достал сумки. Мы медленно двинулись в глубь огородов, осторожно оглядываясь и время от времени сверяясь с GPS. Возле нескольких сгрудившихся на возвышении берёз мы поставили сумки на землю. Я расчехлил «Minelab» и посмотрел на Вербу.

–Хорошо, – сказал я, – смотри. Мне нужно будет пройтись вон оттуда, – я показал рукой, – вон дотуда, а потом ещё поперёк. Ты стой здесь, под берёзами, и смотри по сторонам, особенно на дорогу. Помни, что меня зовут Сашей, и окликать меня нужно именно так.

–Помню, – кивнула она.

–Смотри в оба, – сказал я, включил «Minelab», настроил его, надел наушники и плавно пошёл вдоль дорожки, разделявшей два ряда огородов.

Только сейчас я понял, что я чертовски соскучился по всему этому! По ощущению наполненности земли под ногами, тайнам, скрытым в толще почвы долгие годы. По ровному пищанию металлоискателя. По лопатам, щупу и той секунде, когда ты извлекаешь на свет божий память о людях, живших и умерших здесь десятки или даже сотни лет назад.

На глубине в метр было множество какого-то армированного дерьма, похожего на остатки бетонных строений, но возле них ничего больше не было. Чуть дальше, приблизительно на такой же глубине, лежали куски, вероятно, железных проводов – похоже было на какую-то ограду, основную массу которой давно растащили, оставив в земле только то, что не заметили. Я решил, что эти провода являлись колючей проволокой, означавшей границу гетто, и плавно пошёл вдоль неё, время от времени зондируя территорию вглубь. Практически ничего интересного. Какая-то жестянка – то ли каска, то ли ведро. Довольно большой столб, лежащий поперёк моей траектории. Затем – плотный продолговатый предмет с несколькими разными типами металла, насколько можно было судить, не выкапывая, похож на винтовку. Больше вокруг ничего не было.

Линия колючей проволоки завернула, потом завернула опять. Теперь я шёл назад – линия ограды проходила между кучкой берёз, под которыми я оставил Вербу, и опушкой небольшой посадки сбоку. В земле по-прежнему попадалась малоинтересная мелочовка, и чем дальше я шёл теперь, тем ближе к поверхности она лежала. С одного метра глубина залегания мелочовки уменьшилась до семидесяти, а потом и вовсе до сорока сантиметров. Вскоре я набрёл на какую-то россыпь всякой всячины и, попытавшись сообразить, что тут к чему, в следующую секунду провалился правой ногой во внезапно открывшуюся передо мной яму.

С трудом удержав равновесие, я снял наушники и осмотрелся.

Я стоял посреди небольшого пустыря, оставленного между огородами, словно его специально решили на засаживать. Прямо передо мной начинались какие-то буераки, тут и там торчали росшие невпопад сорняки, валялся мусор. Было очень похоже на то, что тут уже копали. Я присел, включил фонарик, и попробовал поскрести землю рукой. Хм… или здесь все-таки не копали, или копали давно.

Я выключил фонарик, встал в полный рост и махал Вербе руками, пока она не начала махать в ответ.

–Лена, – приглушенно крикнул я, – щуп. И лопату.

Она нагнулась за инструментами и торопливо зашагала ко мне, внимательно глядя себе под ноги.

–Вот, – сказала она, подойдя, и протянула мне щуп, затем бросила на землю две лопаты, большую и сапёрную.

Я надел на голову фонарик, включил его и начал осматривать землю под ногами. Затем вытащил из кармана наконечники для щупа, выбрал нужный и накрутил. Вогнал щуп в грунт и, когда он упёрся во что-то твёрдое, покрутил туда-сюда. Да, это была кость. Внизу, под нами, лежали черепа. Я несколько раз прощупал почву в разных местах, чтобы оценить размеры захоронения. Довольно приличное. Исходя из моего опыта внизу могло лежать несколько десятков, а то и сотен человек. Это или затерянный могильник гетто, или захоронение более раннего времени.

–Что-то интересное? – тихо спросила Верба.

– Если несколько сотен трупов в земле – это интересное, то да. Но если ты имеешь в виду, поможет ли это нам в поиске, то нет.

–Почему?

–Потому что Ганс Брейгель приезжал в Каменец не для реорганизации гетто. И здесь, где мы сейчас ищем, его нет.

–А что мы тогда здесь делаем?

–Проверяем мою гипотезу, – сказал я и взял в руки сапёрную лопатку.

Я обошёл могильник по периметру, ненадолго зарываясь под верхний слой земли и проверяя, как роется. В земле было множество разного мусора, но, если зарываться чуть глубже, можно было наткнуться на старые, полуистлевшие ткани и детали одежды. Это было похоже на робы. Пару раз приходилось брать в руки «Майнлаб» и время от времени менять лопаты – маленькую на большую и наоборот. На одной из роб я заметил оловянные пуговицы. Взял одну из них в руки и легко растёр пальцами в порошок.

–Какая сейчас температура? – спросил я.

–Градусов десять, – сказала Верба. – Было двенадцать, когда мы выходили, но тут, по-моему, холоднее.

Отлично, с этим ясно.

Я обошел могильник ещё раз, внимательно осматривая землю в тех местах, где я ещё не копал. Вот, вроде бы тут. Я осторожно, пальцами, поскрёб землю. Здесь явственно были следы лопаты, хоть и размытые прошедшими дождями. Стоило мне лишь немного углубиться вниз, как я обнаружил почти под верхним слоем земли робу с оловянными пуговицами. Они были твёрдыми.

–Слушай, если мы не ищем здесь Ганса Брейгеля, то что нам тут нужно? – спросила Верба.

–Мы ищем тех, кто искал Ганса Брейгеля, – ответил я, – это захоронение явственно копали уже несколько раз, и я затрудняюсь сказать, почему оно до сих пор не раскопано полностью. Но важно не это, а то, когда его копали.

–И когда же его копали?

–Вот смотри. – Я вернулся к робе, раскопанной мною ранее, и посветил на одну из пуговиц. – Видишь это?

–А что это?

–Оловянная пуговица. Смотри – я растёр её в пыль.

–А что с ней такое? Проржавела?

–Металл, лежавший на месте, не растирается в пыль, даже если он очень ржавый. Это оловянная чума.

–Что это?

–Оловянная чума. Если олово переохладить, у него меняется структура кристаллической решётки… короче, оно становится ломким, как труха. Эта зараза передаётся от больного олова здоровому, но в земле пуговицы роб из разных частей могильника не могли соприкасаться. Так что мы знаем, что если пуговица растирается в пыль – значит, её выкопали и оставили, лишь немного прикрыв землей, по крайней мере на одну зиму. А теперь смотри.