Троянский конь

Гемборек против Ясона не возражал. Аркадий Петрович встретил парня в свойственной ему манере. Он воскликнул, явно откуда-то цитируя:

– А, наш Ясон, руна стяжатель золотого.

– В каком смысле?
– испуганно спросил тот.

Ему ответили веселым смехом.

Так парень стал иногда пополнять теплую компанию. Сидел в уголку и слушал умные речи А. П. или язвительные - Гемборека. А про свое "предательство" оправдывался перед Иларом - мол, не нарочно... случайно сболтнул, а Глокенхаммер...

Захмелевший Гемборек встрепенулся, словно услыхал непристойное ругательство.

– Глокенхаммер! Толстокожий сакс. Уж эти мне англичане. Их так и пучит от снобизма и запоров. Он, видите ли, из Оксфорда!

Илар понял, что Гемборек не жалует и англичан.

– А как вы относитесь к Жаку Пулену?
– спросил Илар Гемборека.

– Стервятник, - плюнул доктор.

– А я его зову Connard, что по-французски означает "козел", он ведь француз, - засмеялся Аркадий Петрович и вдруг посерьезнел, сжал кулаки и, потрясая ими, ответил: - Я его ненавижу всеми фибрами души! Такие люди, как он, замучили моего предка в подвалах Лубянки.

Илару показалось, что Зарянский, несмотря на мягкость и добродушие, может быть жестоким, как все слабохарактерные люди. Возможно, здесь кроется секрет русского бунта - кровавого и бессмысленного. Однако сам Зарянский вряд ли будет бунтовать, скорее уж подстрекать.

Илар все чаще думал, не является ли этот русский тем самым скрытым агентом Сопротивления? Уж кому и быть революционерами, так это русским. У них это в крови. Илар поймал себя на мысли, что неосознанно пытается вычислить "Музыканта". А ведь это опасно. Праздное любопытство в таких делах до добра не доводит. А может, любопытство его не праздное? Может, он уже дозрел до.

Иногда, когда на Аркадия Петровича нападал приступ русской хандры, он вздыхал и говорил: "Я как былинка в поле!" Или читал стихи на странно жестком и одновременно певучем языке, даже Ясон догадался, что - на русском:

Далеко до лугов, где ребенком я плакал,

упустив аполлона, и дальше еще -

до еловой аллеи с полосками мрака,

меж которыми полдень сквозил горячо.

Но воздушным мостом мое слово изогнуто

через мир, и чредой спицевидных теней

без конца по нему прохожу я инкогнито

в полыхающий сумрак отчизны моей.*

[*стихи В. Набокова]

– А теперь переведите, - требовал Гемборек.

– Да-да, пожалуйста, - поддерживал Ясон.

– Не буду, - упрямился А. П.
– Это все равно, что вместо чистой водки подать самогон.

– Ну, тогда выпьем чистый медицинский спирт, - предлагал Гемборек.

– Русский язык - великий, - сказал Илар, не зная, с какого боку подступиться к Зарянскому. Выпив очередную рюмку, старший техник-пилот почувствовал, что совсем окосел.

– Да уж, с интерязом, этим искусственным, кастрированным чудовищем, на котором мы с вами вынуждены общаться, не сравнить, - заявил Зарянский, оставаясь трезвым как стеклышко, хотя выпивал больше всех.
– Наш могучий русак, он абсолютно великолепен!

Илар решил воспользоваться этой идиллической для Аркадия Петровича минутой, чтобы спросить о главном:

– Скажите, что означает для вас понятие "свободы"?

– Это смотря кем вы себя чувствуете, - лукаво отвечал Аркадий Петрович.
– Если - собакой, то вам нужен хозяин. Если кошкой, то вам нужна независимость. А если вы птица!..

Зарянский, казалось, сейчас вознесется.

– А если человек - свинья?
– засмеялся Гемборек.

– Тогда ему нужна грязь, - спустившись из-под облаков, ответил Зарянский.

– Говорят, что кваки живут в болотах, - вставил Ясон.
– В Откровении Иоанна Богослова упоминается о "казни египетской" в виде нашествия лягушек или жаб...

– Выдумки, - отрезал доктор.
– Отцы церкви намекали на жизнь в тине и кваканье лягушек как на символы дьявола или еретического лжеучения. Что касается кваков, то они живут в подводном городе - Акваке... А вообще, господа, у меня есть гипотеза, что кваки - далекие, выродившиеся потомки рыбообразных божеств Дандрама. В "Мабиногионе" - сборнике прозаических валлийских преданий - рассказывается о форморианах. Форморианы - это такие рыбообразные божества, мрачные морские гиганты, легендарные великаны, населявшие древнюю Ирландию. Люди и боги воевали против великанов, боги победили и загнали великанов в тартарары, на дно океана. А теперь вот они вылезли. Чтобы отомстить человечеству... Ясно ведь, что ни из какого космоса кваки не прилетали. Они были здесь изначально...

– Любопытная теорийка, - уютно пощипывая бородку, сказал Аркадий Петрович.

– А если я чувствую себя Человеком?
– с пьяной занудливостью пристал Илар к А. П..
– нужна мне свобода или нет? В широком смысле...
– он повел рукой, в которой держал стакан с тоником. Напиток плеснул через край.

Зарянский отшатнулся, чтоб его не облили, и без привычной улыбки ответил и даже с раздражением, словно пытался отмахнуться от назойливой мухи.

– Если вы спрашиваете, значит, нет. А вообще, на провокационные вопросы не отвечаю.

Илар удивленно посмотрел ему в глаза. Глаза были светлые, как море под свежим ветром, взгляд твердый, однако настороженный.

"Он, скорее, поэт, чем музыкант, - подумал Илар.
– хотя ведет себя весьма осторожно... А я слишком прямолинеен.

– Мой друг, - сказал Гемборек, обнимая Илара пьяной рукой, - не стоит обращаться к Аркадию Петровичу с наивными вопросами. Ответы на них давно известны: Свобода - это тоска по хозяину. Что ты еще хочешь знать? Ты молодой, тебя должна интересовать любовь. Пж-ж-жалуйста: любовь - это чувство, которое человек испытывает к самому себе. Хочешь, открою тебе еще тьму истин: жизнь - это стремление к смерти. Смерть - это выход на старт в очередной пульсации. Дежа вю. Истина в том, что ничто не истинно. Ву компрене? А теперь забудем всю эту муть, и будет говорить о более важном.

– О чем?
– встрепенулся Илар, стараясь сделать так, чтобы лицо собеседника не раздваивалось.

– О милых пустячках, - ответил доктор.

После разговора о свободе, Аркадий Петрович избегал Илара или отвечал односложно. Видно было, что он чего-то опасается. "Не хватало, чтобы меня посчитали провокатором, - подумал Илар.
– С кем же мне тогда поговорить по душам? Ясон молод и глуп. Гемборек принципиально несерьезен. Только и остается А. П., но он как раз и не желает разговора на опасную тему. Кому же тогда раскрыть душу? К кому обратиться за советом и поддержкой? У кого спросить, не террорист ли имярек? Не у Пулена же?

По законам детективного жанра искомая личность всегда тот, кто меньше всего вызывает подозрение. Но детектив - это одно, а жизнь - совсем другое. Если Пулен - "Музыкант", то при таком сообщнике вообще не нужны будут никакие разрешительные документы. Ведь он сам контролер.

Если это предположение верно, то тогда понятно, почему Стервятник, грубый с другими, благорасположен к Илару? Не потому ли, что ему нужен пилот? Ведь сами контролеры не умеют пилотировать хроноджеты. Их этому не обучают. Их дело контролировать, предотвращать террористические акты во Времени.