Тройная игра. Книга 1

По ходу, наркотика вкололи многовато, еще и в область рядом с головой, так что эффект передозировки тоже не заставил себя долго ждать: с подступившей к горлу тошнотой, да притормаживающим восприятием Мэдлер сиганул в противоположную сторону от вампирши.

Стоило ему повернуть в очередной раз, опираясь на стены, как он впечатался во вторую монашку.

Не издав ни звука, она сдернула прочь красный капюшон, взяла голову гибрида в ладонь, сжав длинными бледными крепкими пальцами, прислонила к своей плоской груди, открыв тем самым шею парня, и аккуратно воткнула иглу прямо в сонную артерию.

Следующая порция непонятной отравы пролилась по венам.

Мозги, как и всё тело, словно налились свинцом, ноги подкосились, глаза закатились, и Мэдлер просто стал сползать по телу в белом на пол, пачкая его алой помадой.

К ним подошла первая монахиня, с легкостью подняла полусознательное существо в красном на руки, и они пошли...

Голова болталась, опрокинувшись назад, руки висели, пальцы пытались схватиться за стены, мебель, проходящих мимо людей, за всё, что нащупывали.

Лицо, казалось, онемело, но Вэлан чувствовал, как по щеке течет холодная слюна. Когда он открывал глаза, всё вокруг начинало крутиться, приближаться, удаляться. В особняке и так творилась полнейшая чертовщина, и все ходило ходуном, не позволяя людям нормально координироваться, а сейчас так Мэдлер вообще не понимал: лежит он, висит или парит в воздухе. Все маски сворачивались в спирали, резко темнели, потом краснели, потом белели, затем переливались всеми цветами радуги, резко приближались, буквально набрасывались, а потом начинали превращаться в тошнотворную кашу, гниющий фарш. И это стало происходить не только с масками, но целиком с людьми, со стенами, потолком... Куски отваливались и падали на лицо Мэдлера. Он пытался отвернуться, закрыться руками, но у него не получалось.

Метало-классическая музыка, звучавшая в зале, без какой-либо потери громкости воспроизводилась из колонок, что висели в каждой комнате в этом адском особняке, усеянном трупами и прогнившими сущностями. Казалось, что сама музыка воняет, окутывает зловонием лицо, залезает в нос, усиливая рвотные потуги.

Полусознательное тело несли всё ниже и ниже, туда, где воздух был еще более спертым, а света становилось еще меньше.

Сумбурные мелодии смешивались со стонами, криками, ахами и вздохами.

Поднятые веки помогли разглядеть в красном мраке блестящие черные фигуры, когда открылся ослепляюще-яркий коридор.

Вэлан понял, что его занесли в светлое помещение. Дверь за ним закрылась, оставив в комнате щекочущие слух звуки женского смеха, да разрывающую нервы игру скрипки Никколо Паганини.

Туша Вэла брякнулась на железную поверхность, руки провалились в отверстия, когда он попытался встать: какая-то решетка.

— М-м-м... — над ним склонилась высокая фигура, жадно вдохнувшая аромат с его щеки.

Большие ладони сорвали маску и обхватили голову.

— Что тут у нас такое? — очень низкий тембр прозвучал прямо у уха.

Мэдлер не опускал веки, но ровным счетом ничего не видел, лишь белый ореол, да размытые красные пятнышки.

— Это пацан Давида. Так, к слову, — знакомый голос пролетел под потолком, отрекошетив от всех стен, и в виде слов осел на лоб.

Мэдлер попытался смахнуть их со своего лица, но они так и прилипли.

— Ю... Юж... — язык заплелся в косичку и замерз, когда Вэл попробовал произнести имя Брагина. Голос, что прилип, был именно Брагина.

— О... Да... — снова бархатные тяжелые интонации, прерываемые очередным обнюхиванием Мэдлера. — Я чувствую в нем Дэйва, да... И еще... Что-то очень и очень возбуждающее, — обнюхивающий тело Вэлана уже стоял в его ногах, обхватив своими большими конечностями ребра.

Он с легкостью прижал обмякшее туловище к себе, и кто-то стащил с его плеч красную мантию, оповестив о своем присутствии тонким смехом.

Потом холодные большие руки залезли под футболку и виртуозно ее сняли. Все происходило так быстро, что голова закружилась.

— И он здесь проездом, — снова голос Юджина. — Не думаю, что твоему Дэйву будет приятно узнать, что ты поизмывался над его отпрыском.

— Подонок прекрасно знал, что я хочу обратить его! — низкий голос внезапно повысился. — М-м-м...

Тот же самый нос снова уткнулся уже в область за ухом и сделал глубокий вдох.

Рука поменьше схватила за волосы, сильно оттянув назад голову, и обе щеки синхронно облизали два языка, сопровожденных блаженным синхронным мычанием.

Большие руки отпустили бренное тело, сильно толкнув в грудь.

Спина смачно приземлилась на решетку, ударом взбаламутив все внутри. Вэлан резко перевернулся на бок, свесившись с железной опоры, и его вырвало концентрированным наркотиком.

Сверхъестественное тело уже практически отфильтровало кровь, и сознание более-менее пришло в норму.

Опешивший Мэдлер огляделся по сторонам: белая комната для садо-мазо игр. Он и вправду лежал на решетке с механической опорой, что приводила ее в движение.

Перед ним, между колен, стоял высоченный худой вампир с длинными белыми совершенно прямыми волосами. Строгий пробор, большие кроваво-красные глаза, маленький нос, большой рот, тонкие губы.

Дариан был очень милой маленькой копией этого совершенно не милого устрашающего существа с большими ладонями, острыми длинными ногтями и торчащими клыками.

Его форма черепа была настолько удачно вампирской, что в этих торчащих из закрытого рта клыках не было ничего нелепого. И было видно, что они ему совершенно не мешают. Чистокровный носферату. Ничего сексуального, никакого эротизма; демонический гипнотизм и ужасание. Эльф? Ну а Вэлан тогда Папа Римский.

Кстати, от костюма Джованни остался лишь белый медицинский корсет под самый подбородок, да белые кожаные напульсники с металлическими кольцами.

Меж его ног болтался внушительных размеров половой член, который был не в боеготовном состоянии, но уже вызывал смешанные чувства.

За Мадонной Гуэрой под потолком висел и покачивался Юджин. Его грудная клетка была проткнута насквозь железной трубкой с тупыми концами, на которой он и держался, как на турнике, скрестив руки. С одного конца этой трубки свисал кусок Брагинского мяса, а гравитация собирала капли его крови, слизывая со ступней и выплевывая на белый кафель.

Судя по лицу Церебро — он совершенно ничего не чувствовал, и ему было глубоко, как бы выразился Картер, монопенисуально, что вообще с ним происходило. Более того, ко всем его карабинам в теле были прицеплены части тела какого-то парнокопытного в качестве увеличения веса. Скорее всего, козла или козы.