Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд

— Ты сам когда-то пришел ко мне за помощью. Принудил искать твоего сына, — поднимаюсь резко, не в силах больше терпеть раздирающую душу боль. — Считай, я выполнила свою часть сделки. Надеюсь, у тебя все получится, — дружески хлопаю его по плечу, в то время как обнять хочется. Раствориться в его руках. Забыть обо всех невзгодах. Попрощаться с одиночеством…

Но я шагаю в коридор с твердым намерением уйти. Навсегда.

— Думаю, уже получилось, — «догоняет» меня жесткий голос Адама. — Мне троих детей хватит, да и с их мамочкой повезло, — становится все громче и игривее. — Обойдусь без суррогатки.

— М-м-м? — мычу растерянно.

Оглянувшись, с удивлением обнаруживаю Туманова позади себя. Практически вплотную. Чувствую его руки на талии — и плавлюсь от желанной близости.

— Я знаю, что ты делала ЭКО. В тот самый день, — выдает он победно и, развернув вокруг оси, притягивает меня ближе. — И солгала мне.

Препираться больше нет смысла. Все так…

— Солгала, чтобы ты не проверял тройняшек, — шиплю в его самодовольное лицо. Защищаю детей, потому что жутко не нравится мне затронутая тема. Пусть этот одержимый уберет свои загребущие лапы от моих чертят! — Чтобы не тратил время и ресурсы напрасно.

— Почему напрасно? — изгибает бровь. — Прекрати выкручиваться, Агата, — цедит разочарованно, будто я сердце у него из груди прямо сейчас вырываю.

— Потому что это невозможно, — сбрасываю его руки с себя и отталкиваю. — Мама бы никогда не позволила использовать на мне непонятно чей материал, — Туманов чернеет от такой грубой формулировки. Но я не останавливаюсь: — Она знала всю ситуацию. И не рисковала бы мною после того, как я чуть не сдохла при первой беременности.

Закрываю рот, до скрипа стиснув зубы. Лихорадочно пытаюсь погасить лаву внутри себя, но потухший за годы вулкан грозится рвануть в ближайшие секунды. Если Туманов и дальше будет покушаться на моих детей.

— Что с тобой произошло? — тон Адама смягчается, становится взволнованным. От раздражения не остается ни следа. — Когда?

— Восемь лет назад. Внематочная беременность. Разрыв трубы, экстренная операция, полное удаление одной, воспаление второй с последующей непроходимостью. Невозможность зачатия естественным путем. Все, — чеканю отрывисто. Коротко. Рвано. Чтобы не разрыдаться. Только не при нем и не сейчас.

— Восемь… — подсчитывает в уме. — Это тебе было… лет восемнадцать. Так рано, — сводит брови. — И от кого забеременела? От того докторишки? Он виноват?

— Это абсолютно неважно, — взмахиваю хвостом, и кончики прядей бьют по щекам. Отгоняю непрошенные слезы. — Никто не виноват. Итог такой, как есть. Я бесплодна. ЭКО было моим единственным шансом забеременеть. И мама от меня ни на шаг не отходила, все контролировала, — собрав последние остатки сил, упрямо смотрю в глаза Туманову. — Забудь, Адам, тройняшки не твои.

— Они похожи на меня, и… Я сдал тест ДНК, жду результаты, — совершает контрольный выстрел. Уничтожает меня жестокой правдой.

Чем я лучше Лоры? Меня так же использовали, чтобы подобраться к детям и взять материал. А я и рада отдаться, поверив во вспыхнувшую страсть.

— Что же, ожидаемо, — сипло проговариваю, сокрушенно глотая ком обиды. Но он в горле застревает, царапает, душит. — Вместе с Алешкой? Сыном Лоры? — догадываюсь мгновенно.

В гостях у Ларисы не растерялся — у всех троих образцы взял. Пока меня рядом не было, чтобы не помешала.

— Кого? — медлит Адам. Вспоминает лихорадочно. Запутался в именах женщин. — А, лаборантки той? — закатывает глаза. — Да, его тоже проверил. Но не думаю, что он мой…

— Тройняшки тоже не твои, — повторяю, словно мантру.

— А если мои? — наступает, заставляя меня попятиться к двери. — Через суд запретишь мне приближаться к ним? — загоняет меня в ловушку, как хищник жертву. Будто я что-то ценное у него отобрать планирую. Хотя это моя семья в опасности!

— Нет. Я бы позволила вам видеться и общаться. Беспрепятственно. Дети имеют право знать родного отца, — обезоружив его таким неожиданным, но справедливым решением, я продолжаю: — Но если они не твои, что наиболее вероятно, тогда ты… Ты ведь сам мгновенно остынешь и откажешься от них, — ухмыляюсь горько.

— Ты плохо меня знаешь, чертовка, — рычит, разгоняя ярость в себе. — Я не зря переписал клинику на тебя, — ставит в упрек то, что мне не нужно было.

— Отзови бумаги. Я подпишу отказ, — строго произношу. — Теперь я понимаю, зачем ты это сделал. Ты рассчитываешь на подтверждение родства. И думаешь, что собственным детям бизнес передаешь? — по выражению лица Туманова понимаю, что попала в цель. — Но ты ошибся. И разочаруешься, как только получишь отрицательный тест.

— Он не может быть отрицательным, — проговаривает заторможено, и его былой запал постепенно испаряется. — Я от них не откажусь…

Усмехаюсь устало. Запрокидываю голову, ударяясь затылком об дверь.

Не верю.

— Не обещай того, чего не сможешь выполнить, — тяну вверх уголки губ. — В противном случае… ты бы не ждал результатов, а уже сейчас был бы рядом с ними, — говорю ровно, с внезапно накатившей апатией. — Ты ведь до сих пор сомневаешься. Надеешься на подтверждение отцовства, потому что… — делаю паузу, сканируя напряженного Адама. — Потому что неродных подсознательно не готов принять.

Молчит. Размышляет. Не может найти аргументов в противовес.

— В общем, давай поступим так, — упираюсь ладонями во вздымающуюся грудь. Сдвигаю стальную махину, отстраняя от себя. — Ты спокойно ждешь ответ из лаборатории, — поднимаю руки к своей шее, нащупываю застежку цепочки, справляюсь с ней быстро. Наверное, в состоянии аффекта. — А до этого момента не подходишь ни ко мне, ни к детям, — срываю с груди агатовые часики, его подарок. — Прекрати мучить их, они привязались к тебе, пока ты играл в папочку.

Все-таки смаргиваю слезы, вспомнив, как тройняшки скучали все эти дни и спрашивали об Адаме. А мне нечего было им ответить. И сейчас — тоже. Туманова гложут сомнения, и он не может скрыть душевных метаний.

Сжимаю цепочку в кулаке, протягиваю руку к тумбочке и аккуратно отпускаю украшение, которое с тоскливым звяканьем падает на дерево. Не для меня оно было, а для матери его родных детей.

И они у него обязательно будут, только не со мной.

— Я не играл, — Адам опускает взгляд на часы.

— Тогда ты должен понимать, что я права, — говорю безэмоционально. — Прошу тебя, давай поставим на паузу, остановим это… На время, — заикаюсь нервно, — пока ты не примешь окончательное решение.