Трудно быть логом

Похоже, Очарование он прокачал слишком хорошо.

– Ну уж нет, это перебор!
– решительно прошептал парень и коснулся пальцем головы пса.

Череда символов пробежала прямо по шерсти.

Пёс не шевельнулся.

Парень повторил ещё раз.

Ничего.

На третью попытку пёс лишь лениво вильнул хвостом.

Очарование-зачарование... Чепуха это. В колбасе вся сила!

Покорившись судьбе, парень лёг на сено и замер рядом с собакой.

++++++++++++++++

Спутник героя

День выдался жарким. Торп опустил топор, вытер со лба пот и огляделся. Убегавшая к воде тропа была теперь открыта солнцу и ветру. Вырубленные кусты валялись внизу длинной кучей, их ещё надо было собрать, порубить, посушить на хворост. Но зато враг не подкрадётся к Кашкам с реки незамеченным. Вот уж расстроился Лягуший Царь.

Но слово старосты крепко. А ещё надо ещё расчистить остальные подступы к холму и выкопать заново ров. И всё ему одному. Даже настоящий топор из городской кузни не радовал.

Торп уже почти скучал по отцовскому ворчанию и подзатыльникам.

Парень вздохнул, съехал по склону к берегу, бороздя траву старыми поршнями, и начал разматывать верёвку с пояса. Больше вязанка - меньше ходок. Так научил отец.

– Эй, Торп!
– раздался сверху звонкий мальчиший крик, - Староста зовёт!

Решил заодно вывести у Кашек весь лес, не иначе.

Парень вздохнул и начал карабкаться навстречу судьбе.

– Звали, старший?
– спросил Торп в дверях, поклонившись.

Рядом со старостой сидел отец. Значит, одной вырубкой не обойдётся. Надо вырыть для реки новый путь?

– Звал, Торп, звал, - отозвался староста со своего любимого места, - А ну подойди!

Парень подошёл.

– Ладен ты да ловок, - начал староста, и Торп враз взмокрел. Турд никогда не хвалил его в глаза. Его вообще никто не хвалил, кроме матери!

Староста тем временем начал разматывать пояс и парень почти успокоился. Отхлещет или удавит, всего делов.

– Протяни руку!
– строго потребовал глава Кашек, - И ты.

Из угла вдруг выступил незамеченный оборванец и протянул свою.

Когда руки парней почти встретились, староста ловко связал их узорчатым поясом.

– Будь ему братом названым, - возгласил Турд, и отец согласно кивнул.

– За что?
– взревел раненым зверем Торп, впервые в жизни подняв голос на старшего. Он почти не видел чужака, но успел наслушаться, как тот сквашивает взглядом молоко, ест по ночам собак и крадёт всё, что подвернётся под руку. А днём вечно вьётся возле глупых девок, рассказывая им о городских порядках. Истории про чужака были разные, но сходились в одном - такого горя в селе не было с набега диких кханадцев. И всего за три дня. Такого - в братья?

– Чтоб хранил его.

– Зачем?

– Бьют его часто, - вздохнул староста, - Стоит - бьют. Идёт - бьют. Бежит - догонят и бьют. Ни жизни, ни работы.

Вид у оборванца и впрямь был помятый, но бодрый.

– А меня за что?

– Ты его не бил.

– Руки не дошли, - угрюмо отозвался Торп.

– Ну, поклонитесь, - строго наказал староста. Отец кивнул.

Мгновение парень раздумывал. Но оборванец выглядел таким чахлым и помятым... Не задержится он здесь. До дождей сбежит или окочурится.

Парни поклонились висящему в углу жёлтому кругу. Торп первым, рванув за руку привязанного чужака.

– Ну а теперь идите, - облегчённо сказал староста, - От валов да рвов я тебя освободил.

Парень снова пожалел, что его просто не отхлестали медными прутьями.

– Ну что, пойдём в берёзовый лесок?
– беспечно спросил его новый попутчик, когда они вышли на улицу, - Я травнице пообещал чаги наковырять.

На бабское дело вызвался! Ну как такого не поколотить!

– Хорошая она женщина, - продолжал болтать его новый брат, - Квесты выдаёт - один за другим!

– Чего?

– Позже объясню! Вот кисет, отцу твоему передай.

– Откуда?
– удивился Торп, принимая хорошо знакомый мешочек.

– На дороге подобрал, - хмыкнул Мрум и подмигнул. Ох и паскудная была у него рожа!

Впереди уже показались ворота в сельском частоколе. До свободы оставалось всего два двора.

За забором мелькнула алая лента.

– Суженые идут, - раздался оттуда восторженный писк Гланы, на которую Торп иногда поглядывал, - Миловаться!

Хуже нет, чем попасть девушкам на острые язычки.

Мрум оскалился в ответ, а у Торпа зачесались руки. Интересно, можно ли ему бить своего названого брата, если не давать другим?

Надо спросить у отца.

До берёзовика было недалеко. Весёлые белые деревья едва шелестели на лёгком ветру, и в их соседстве не хотелось печалиться и хмуриться.

– Ты здесь подожди, - сказал Мрум, - Я грибы должен сам добыть, а то не зачтётся.

Торп хмыкнул. Не особо и хотелось.

Он прислонился к испятнанному белому стволу и потянулся за деревяшкой. Давно собирался вырезать ложку, да было некогда.

Серое пятно быстро затерялось среди бело-чёрных, и Торп думать забыл про новую обузу. Надо было пустить по ложке хитрый узор, и не порезать пальцы. Чтобы подарить потом Мране на Последний Сноп. А не выйдет - отдать сестрёнке.

– Ай!
– звонко разнеслось в лесу так, что примолкли птицы, когда он выводил непростой завиток.

– Ай!
– отозвался Торп, пропахав ножом палец. А потом кинул за пазуху недоделанную ложку и кинулся в березняк.

– Огого!
– кричал он на бегу, как загонщик на охоте.

– Не кричи. Здесь я.

Не подай чужак голос, он пробежал бы мимо. Заморыш сидел у толстого дерева, как гриб-переросток. Рядом стояла торба с чагой. Живой. Вроде целый.

– Это чего у тебя?
– насторожился Торп, увидев, что Мрум прячет руку.

– А, зайцы побили, - нехотя отозвался дохляк.

Торп только покачал головой. Что зайцы бывают опасны, все знали с малолетства. Но чтоб заяц ушиб взрослого парня...

– Сидел тихо ушами перебирал, я подошёл, думал за хвост дёрнуть. А он как задними лапами меня в грудь кааак пиханёт!