Трудный Роман

«Изверги» молчали, устыдившись своей бесталанности. Марианна — белая блузка, строгий бежевый костюм, но… юбка чуть выше колен (скандал!) и туфли на высоких каблуках.

— Ты сегодня какая-то не такая, — укоризненно сказал Костя Жене. — Ходишь, как мороженая треска, и нам передается.

Из зала послышался негромкий смех Романа.

— Это еще что такое? — Марианну как током ударило. — Ах, это вы, Гастев! Мы все мучаемся, а он, извольте видеть, опоздал, да еще смеется. Безобразие!

— Виноват, — сказал Роман. — Нечаянно вырвалось. Табаков сам был похож на вареного судака.

Артисты засмеялись.

— Ладно, — махнула рукой Марианна. — Начнем акт сначала.

Театр был ее давней страстью.

А студия родилась так. Марианна впервые повела своих девятиклассников в святая святых — в Художественный театр. Давали «Вишневый сад». Так получилось, что Марианна сидела на балконе на несколько рядов впереди ребят. Во время первых двух актов до нее доносились приглушенные голоса. Но она настолько ушла в спектакль, что просто не слышала их, а если и слышала, то не обращала внимания. В третьем акте шум стал просто нестерпим. Люди уже оборачивались. Возмущенная, обернулась и она. Шумели ее ученики.

Они безмятежно болтали, устроившись кто как в последних рядах. Некоторые сидели даже спиной к сцене. Кое-кто спал. Отчаяние лишило ее голоса и сил. Она хотела выбраться из рядов, но малодушно устыдилась обнаружить свое отношение к этим башибузукам.

Раневские покинули свое родовое гнездо. На сцене закрывали ставни, а питомцы Марианны с шумом, смехом и выкриками бросились к выходу. Как и хозяева дома, убегая, они не заметили умиравшего в кресле старика Фирса.

В гардеробе (первые!) они радостно кричали ей:

«Марианна, давайте номерок!»

Потом они окружили ее, а она стояла как в воду опущенная и не знала, что им сказать. У всех были довольные, веселые лица. Ни тени раскаяния или хотя бы понимания своего кощунства. Вот эта-то варварская безмятежность была страшней всего. Как ее взорвать, как пробиться через эти чугунные лбы?

«Марианна, что с вами? — участливо спросил Костя Табаков, трогая ее за рукав. — Вы себя плохо чувствуете?»

«Не обижайтесь на меня, — тихо заговорила она, — я привыкла называть вещи своими именами. Вы вели себя отвратительно. Хуже дикарей. — Заметив удивление в глазах, добавила: — Завтра, если сумею, попытаюсь кое-что объяснить. А сейчас идите по домам».

Они попрощались и отправились восвояси. «Идиоты! — громко воззвал ко всем Черникин. — Кто первый побежал по лестнице?! Вы не козлы в огороде. Вы в театре…»

На уроке она пересказала им «Вишневый сад». И объяснила, что к чему. Только и всего. Но слушали ее с открытыми ртами. А когда заговорила об умирающем Фирсе, поднялся все тот же Черникин и взволнованно заявил: «Мы все поняли, Марианна. Честное пионерское».

Вскоре состоялось первое (организационное) занятие драматического, или, как они называли его, театрального, кружка. Потом кружок был преобразован в студию. А спустя еще какое-то время — в школьный театр. Частично в него влились, частично объединились вокруг — литературный, музыкальный, хоровой, хореографический, живописи и другие кружки. Даже столярный и слесарный. Ребята сами делали декорации и костюмы, световое и музыкальное оформление.

После репетиции Марианна подошла к Роману. Он удивленно поднял кверху брови. Смело посмотрел ей в глаза.

— Хотите участвовать в нашем театре? — просто, как равная у равного, спросила она.

— Не знаю еще, — принужденно улыбнулся он. — Боюсь, что для меня это уже слишком поздно.

— Как знать. Было бы желание. — Ее глаза в обрамлении колючих ресничек вблизи казались ему быстрыми, живыми зверушками.

Он достал сигареты и храбро протянул ей:

— Курите.

Момент был щекотливый. Стояли и разговаривали не ученик и учительница, а два товарища. Интересно, как она поступит.

— Нет, спасибо, — покачала головой Марианна и сердито нахмурилась. — Только не в школе. Уважаю правила.

— Согласен.

Роман убрал сигареты. Он был на полголовы выше Марианны и выглядел старше своих лет. А она, напротив, казалась моложе своих двадцати трех.

— Может быть, это и не мое дело, — нерешительно заговорил Роман, — но мне кажется, что музыкальное оформление… — Он замолчал.

Темные глаза Марианны загорелись любопытством.

— Ну-ну, продолжайте…

Подошла Женя, стала слушать. Роман развивал идею, как сделать более оригинальным музыкальное сопровождение спектакля. Увлекшись, заговорил горячо, даже страстно, даже рукой взмахнул несколько раз. В один из моментов повернулся за одобрением к Жене и… осекся. В ее взгляде было обожание, преданность, смирение, ожидание чего-то сверхъестественного. Сам черт не разберет, что было в этом взгляде — все в нем смешалось.

Он снова обращался к одной Марианне, которая теперь уже смотрела на него с удивлением, как будто бы только что открыла для себя, что за личность этот резкий, своевольный и высокомерный парень.

Домой шли втроем — Роман, Костя и Женя. Вернее, Женя держала их обоих под руки. Они дурачились, толкались, шутили.

Женя повернулась к Роману, на несколько мгновений прижалась к нему плечом. Что-то лукавое, испытующее было в ее взгляде и лице, которое она приблизила почти вплотную к его лицу. У него даже дух захватило — горячая волна всплеском ударила в голову. И ему показалось, что она нарочно так сделала, бросая ему вызов.

Пришла простая, как открытие, мысль, что это у нее не намеренно, а естественно так получилось, что она непроизвольно раскрылась в том, что неравнодушна к нему. И от этой мысли ему стало не по себе, он даже нахмурился, не решаясь целиком довериться ей. Костя между тем овладел инициативой и вдохновенно рассказывал о какой-то вздорной истории из области астрономии. Роман вновь и вновь пытался уловить в лице Жени то выражение, которое мелькнуло в нем всего полчаса назад.

Как много бы он дал, чтобы знать или хотя бы только верно догадываться, о чем она сейчас думает, глядя на него. И он снова стал терзаться сомнениями — нет, ничего не проскользнуло у нее в лице, никакого чувства, никакого признания. Зря он обрадовался.

— До свиданья, мальчишки, — тоном строгой учительницы сказала Женя. — Сегодня я вами не вполне довольна.

— Не огорчайся. Женя, мы исправимся, — пообещал Костя и надвинул Роману на глаза шляпу.

С утра у Марианны было веселое настроение. Послала Чугунова в учительскую за журналом. Возвращается в класс, а за ним пристроилось еще четверо опоздавших, церемонно вышагивают, лица важные, а сами — по глазам видно — трусят, что выгонит. Рассмеялась. И все засмеялись.