Труп-невидимка
Шрифт:
Полковник взял меня в охапку и уволок на кухню, чтобы я не мешала бригаде советами. Это со мной бывает – так ведь и советы-то хорошие!
– Однако покойная Шишкина не нуждалась, – спокойно констатировал полковник, распахивая кухонные шкафчики. Хочешь кофейку?
– Какой кофеек?! Говорю же тебе – я знаю, кто убийца!
Я рассказала Леонарду Леонардовичу о странном завещании Елизаветы.
– Раймондюкас – не дурак! Он прекрасно понимает, что на следующий же день могло быть написано другое завещание, что эта бумажка ненадежна, как курс доллара после иракской войны!
Я катила бочку на Раймондюкаса не просто так. И умалчивала о появлении Данияр-бея в моем особняке тоже не просто так. Мне нужно было, чтобы Запердолин велел проверить алиби Раймондюкаса. Тут-то и всплывет исчезновение его жены! Тут-то и объявится понемногу ее отравленное тело!
И птицеферма Расторгуевых вернет утраченную репутацию!
Мне только нужно было успеть перед самым арестом Раймондюкаса сводить к нему свекра. Пора было возвращать старика в действительность. Он мне больше нравился, когда хватал горничных за всякие места, а не когда прогибался перед ними в поклонах, норовя поцеловать ручку и именую из камер-фрейлинами.
Примерно через два часа в кабинет к Запердолину был доставлен Раймондюкас. Этот горе-убийца даже не пытался эмигрировать, а так и вел прием посетителей, пока не вошли два посетителя в штатском.
Беседа у них вышла нелепая. Раймондюкас клялся, что не приходил ночью к Елизавете, хотя ключ от квартиры у него нашли.
– Что же не приходили? – осведомился Запердолин.
– Так она же на помолвку к Пугачевой и Киркорову поехала.
– Помолвка сорвалась, вы что, не знали?
– Откуда? Я весь вечер сидел в кабинете и читал Фрейда!
– Кто это может подтвердить? – осведомился полковник. – Супруга?
– Нет, супруги тоже не было.
– Где же она была?
Раймондюкас уставился в столешницу.
– Мне больно об этом говорить, но Елена уехала к любовнику. И до сих пор не вернулась.
Такой пакости я от Раймондюкаса не ожидала! Теперь он все свалит на этого мифического любовника!
– Ковалеву Ефросинью Ивановну знаете?
– Вроде нет.
– А она вас знает. Она видела вас выходящим ночью из подъезда.
В кабинет ввели одну из тех бабушек, которым я представилась как преподавательница курсов кройки и шитья.
Увидев меня, бабулька оживилась.
– Надо же! И сюда выкройку принесли? – она цепким взглядом профессиональной портнихи оглядела Запердолина. – Ага, мужчине точно по особой выкройке трусы шить нужно!
Как и полагается порядочной старушке из хорошей семьи, Ковалева маялась бессонницей, сидела у окошка, вот и увидела знакомую фигуру. Ох, что бы я делала без этих трогательных старушек, которые, ощутив бессонницу, радостно бегут к окошку? Застрелилась бы, не иначе…
Теперь оказалось – Раймондюкас действительно приезжал. Но приезжал на компакт-диском. На диске были какие-то мудрение психологические тесты, он по ошибке оставил его Елизавете вместо ее любимых «татушек».
– Психологические тесты в три часа ночи? Говорите лучше прямо – искали оригинал
завещания! – не выдержал Запердолин.– Не убивал я! – вдруг заорал психоаналитик. – Не убивал! Не убивал!
И стал, вскочив, делать пассы перед глазами Запердолина.
– Леонард, берегись! – воскликнула я. – Он тебя сейчас в детство погрузит! Память предков разбудит! Тебя уволят за несоответствие!
– Лихо мне! – каким-то не своим голосом молвил полковник. – Помози, батюшко, сиротству моему, исправь мою душу косую, и весь мой орган по души катится косо, с трудом великим, не путем еду…
Я кинулась его трясти, крича конвою, чтобы забрали шарлатана и увели в камеру. Конвой меня знает, то они меня арестуют, то я их коньяком в особняке угощу, так и живем.
– Всех погружу, всех! Произошло чудовищное совпадение! Всех разбужу! – взвыл Раймондюкас. И пока его выволакивали из кабинета, все выл и выл.
Видели бы покойница Лена и покойница Елизавета своего избранника! Это был уже не импозантный румяный блондин с фигурой кинозвезды! Это была тварь дрожащая, горемыка, накудесил много, в жизни сей, аки козел, скача по холмам да ветр гоня, еретик, никонианин, гной и червие в душе его кипят…
Ой, что это я?
У полковника за батареей всегда была припрятала бутылка хорошего коньяка. Выпроводив конвой с преступником, я достала бутылку, хорошо тяпнула из горла, а остаток вылила в глотку полковнику.
Сразу же на душе полегчало, и память предков, некстати разбуженная, залегла спать дальше.
И я повезла Запердолина в Вилкино – кормить ужином. Ужин он сегодня заслужил.
Правда, он не слишком докапывался до мифического любовника Лены, ну да ладно. Это вранье вскроется завтра или послезавтра.
Но все же червячок сомнения точил мою душу. Не зря ли я время трачу? Вот уже сколько дней следствие веду, а всего два убийства. И если один труп я видела своими глазами, то от второго осталась лишь лужа крови. Мало, мало!
Горе мне, лихо мне, согрешила еси…
Глава тринадцатая
Въехав во двор особняка, я увидела очередную странную картину. Меня встречал Альфонс Альфонсович в каком-то доисторическом халате с высоким воротником, имея в руке нечто вроде булавы нашего мажордома, только подлиннее. Приглядевшись, я узнала палку, которой мы подталкиваем Дусеньку, если нужно ее отогнать из террариума в бассейн или обратно. Эта железная палка сделана по специальному заказу из сверхпрочного металла, только свекор зачем-то увенчал ее набалдашником, и этот набалдашник оказался нашей антикварной серебряной сахарницей.
– Добро пожаловать, боярыня! Падайте, холопы, боярыне в ноги! Винитесь в грехах! – завопил свекор.
Первым из машины вышел Запердолин.
– Добро пожаловать, милостивец! Падайте боярину в ноги! – тут же перестроился Альфонс Альфонсович. – Боярин добрый, покарает, да тут же и чарку поднесет.
Вся наша обслуга была тут же, во дворе, и стала вразнобой кланяться.
– К ручке, матушка, допусти! – свекор, подбежав к «вольво», бухнулся на колени и попытался поймать меня за ногу.