Труп-невидимка
Шрифт:
– А его на Маленковской подобрали, – сказал санитар. – Прошлой ночью.
– То есть как – на Маленковской? – в душу мне вкралось страшное подозрение. Что, если с убийством Елизаветы все не так просто?
– Очень даже просто. Он в «скорую» позвонил и там же, на тротуаре, рухнул.
– В него стреляли? – удивилась я.
– Да кому он нужен? – еще больше удивился санитар. – Он, дурилка, вены себе резал. Куда-то забрел, чиркнул по левой руке, а потом сам испугался и выскочил наружу. И «скорую» вызвал сам. А потом вырубился. Они там увидели, что иностранец, обшарили его,
– Данияр-бей резал себе вены? – это звучало примерно так же, как если бы сказали, что книги Яши Квасильевой утратили популярность. Да этот восточный мужчина сам кому хочешь вены порежет!
– Не верите – его спросите! – обиделся санитар. – Знаете, сколько он крови потерял? Нормальный человек давно бы загнулся, а этот – только глазами ворочает и шипит, как змей!
– Что шипел-то?
– Что? – и тут санитар очень похоже передразнил Данияр-бея: – «Ышак-ханум-ышак-ханум!»
Мимо по коридору прокатили носилки с Данияр-беем.
– Крови, значит, много потерял?
Где-то я уже видела недавно огромную лужу крови!
Поспешив к себе в палату, я отыскала мобилку и позвонила Запердолину.
– Леонардик! Помнишь квартиру Шишкиной? Где ее зарезал Раймондюкас?
– Еще бы!
– Леонардик, а чем он ее зарезал?
– Кухонным ножом, которым накануне резал копченое мясо, – тут же доложил полковник.
– А труп еще не нашли?
– Нет, не нашли.
– И что говорит Раймондюкас про оба трупа?
– Ничего не говорит, руками кренделя рисует! Извини, работа.
Он отключился.
Ну вот, обиделась я, работа у него! А у меня что, развлечение? Да я за свои расследования получаю больше, чем он!
Сев на край постели, я крепко задумалась. В конце концов, время шло, а новый детектив застрял на самой серединке. А издатели-то волнуются! А издателям-то дважды в месяц роман подавай!
Так, сколько у меня сейчас трупов? Раз, два… Стоп! Считать ли труп, который еще не найден, настоящим полноценным трупом? Может, он и вовсе живым окажется?
Эта парадоксальная мысль заставила меня вздрогнуть.
Обычно я, встревая в очередное приключение, сперва пытаюсь сосчитать будущие трупы. Если получается меньше семи – вообще за дело не берусь. Я, Яша Квасильева, по мелочам не размениваюсь. Кроме того, ненавижу сомнительные трупы. К финалу у меня должен быть полный порядок, мертвые – в морге, живые – по домам. Мой принцип – труп должен лежать в морге. И я никогда не позволяю себе оставить читателя в недоумении: так жив персонаж или помер?
Кроме всего прочего, я имею неплохие проценты с двух похоронных контор, которые примерно раз в месяц снабжаю свежим товаром. Они регулярно звонят мне и спрашивают, как продвигается работа над очередным детективом. А поскольку погибают у меня главным образом люди обеспеченные, потому что убивают их из-за денег, то и похороны бывают обычно супер-класса, с духовыми оркестрами и венками в две метра диаметром. А гробы
из красного дерева с бронзовыми накладками?! А поминки в лучших ресторанах?!К сожалению, московские кладбища переполнены, но я веду переговоры о покупке хорошенького земельного участка в районе Лосиного острова. Но тут нужно действовать с размахом. За год у меня набирается покойников примерно на гектар, а писать я буду еще долго.
Если посчитать трупы, которые будут именно в этом расследовании, то что получается? Два пропавших – труп Лены и труп Елизаветы. И коллекция Раймондюкаса!
Первая жена Элечка с любовником, которые по официальной версии сгинули в болоте. Вторая жена Сонечка, утонувшая в озере и предположительно похороненная браконьерами. Третья жена Машенька, которая взорвалась вместе с автомобилем…
Итого – два плюс четыре. Маловато. Зато есть великолепная лужа крови и обязательный удар тупым тяжелым предметом по затылку. Это мои читательницы любят.
Но неужели Данияр-бей резал себе вены кухонным ножом?
Я неплохо знаю мужчин. У них бывают странные причуды. Очень часто они руководствуются коротким словечком «западло». Так вот – этому восточному принцу было бы западло перерезать вены лезвием, предназначенным для копченого мяса.
Ведь почему он пытался сбежать из дорогой частной клиники? Потому что его нарядили в голубой махровый халат, который показался ему дамским! Сам же бурчал – ханум-халат, ханум-халат! Очевидно, под этим одеянием на нем вообще ничего не было, иначе он бы избавился от позорного халата.
Я вернулась к санитарам.
– Ребята, дельце есть на пятьсот баксов!
– Ну?! – оживились ребята.
– Мне вот это, – я подергала себя за лацкан халата, – не в кайф. Не мой цвет. Я люблю халатики, скажем так… Экстравагантные! Сходите кто-нибудь, купите мне подходящий!
И я выложила на стол деньги.
– Подходящий – это какой?
Когда посылаешь мужчину в магазин, Боже упаси давать ему устные инструкции! Только на бумажке! И подробные, с пунктами и подпунктами! И – никаких поводов для самостоятельности!
Даже самый тупой мужчина в случае сомнений догадается показать бумажку продавщице – если, конечно, не потеряет ее.
Итак, я написала:
«Халат мужской, очень длинный, очень широкий, темно-синий, атласный, с золотым узором из турецких огурцов и поясом с кистями».
Санитаров удивили огурцы, но я сказала, что продавщица разберется.
Примерно через час пакет с халатом внесли ко мне в палату.
Это был наряд, достойный султана, а главное – легко моющийся, из самой что ни на есть дешевой синтетики.
Поблагодарив, я выпроводила ребят, взяла пакет и отправилась на поиски Данияр-бея. К счастью, я уже поняла здешнюю архитектуру. В клинике было два параллельных коридора, которые соединялись тремя поперечными. Для непривычного человека и впрямь лабиринт.
Данияр-бей неподвижно лежал на кровати, глядя в потолок. Лицо было отрешенно-злобным.
– Салям-алейкум, ишак-оглы, – ласково сказала я. – Держи, горе мое.
И выложила поверх одеяла царственный халат.
Глаза восточного мужчины оживились.