Трусиха

– Ой, дядька, – начинает ржать Серёга, – у тебя там что-то вывалилось.

– Чего ещё вывалилось? – пытается дотянуться до ветки Никита.

– Фу, как воняет, – подхватил смех Вовка.

– Дошутитесь, шутники. Первый раз брюки надел, мать на день рождения мне купила. А день рождения только завтра. Подарить ещё не успела. Трико в стирке, вот я и надел. Совсем шить разучились. Ну хватит ржать, держите крепче.

Мальчишки так и не смогли остановить свой смех. Никита вцепился пальцами в ветку, повисел несколько секунд и, почувствовав, как брюки сползают к коленям, полетел вниз. «Так ещё и молния разошлась, что ли?» – подумал он, падая на траву.

Мальчишки ползали возле Никиты, не в силах остановить свой смех:

– Ой, Вовка, ой, обоссусь. Ой, не могу больше. Ой, живот болит. Ну, дядька… Ну, клоун.

Никита поднялся с травы, скривив лицо от боли. Правая рука висела плетью. То ли сухожилия растянул, то ли сломал. Он с трудом вернул брюки с колен на положенное место. Мальчишки, вдоволь насмеявшись, вытирая слезы с глаз, направились в сторону остановки.

– Вы куда, пацаны? – держится Никита за руку, морщась от боли.

– Да ну тебя, – машет на него рукой Серёга.

– Слышь, Серёга… Выручай. Может, ты сам заберёшься… А я заплачу. Не обижу. Мне очень нужен этот перстень, понимаешь. Память о бабушке.

– Сколько? – останавливается мальчик.

– Пятьсот…

– Тысячу, – скривилось в улыбке Серёгино лицо.

– Согласен.

– Каждому, – улыбается рыжий.

– Согласен, – вздохнул мужчина, – только тысячу сейчас, а тысячу – как перстень из гнезда заберёте.

– По рукам, – подходят мальчишки к дереву.

Никита лихорадочно думал, что он теперь скажет матери. Ведь она его отправила в магазин за покупками, и он теперь остаётся без копейки. А ещё он понимал, что если у него будет перстень, то все окупится с лихвой.

Такой прыти от мальчишек Никита точно не ожидал. Уже через три минуты Серёга спрыгнул с дерева и протянул мужчине перстень.

– Этот?

– Этот-этот, – загорелись глаза мужчины. – Как это ловко у тебя получается… По деревьям-то.

– Сначала деньги, – закрылась ладонь.

– Да-да, сейчас, без проблем, – достаёт из кармана тысячную купюру Никита.

– Не теряй больше, дядя, – отдаёт мальчик перстень.

– Спасибо, ребята, – с облегчением выдохнул мужчина, пряча перстень в кармане.

Никита стоял возле берёзы, не веря своему счастью. Он уже несколько раз проверил, на месте ли перстень.

– А чего это вы тут делаете, мужчина? – услышал Никита грубый мужской бас.

Он повернулся на голос и обомлел. Перед ним стоял здоровенный полицейский, на две головы выше него. Никита от увиденного стал ещё меньше ростом.

– Я спрашиваю, чего вы здесь делаете в таком непотребном виде?

– Стою, – сглотнул Никита, придерживая одной рукой брюки.

– Ещё бы вы здесь лежали, – прорычал полицейский. – Почему вид у вас непотребный?

– Какой ещё непотребный? – не может понять мужчина.

– Я вот про это, – дергает полицейский за штанину.

Хрысь, послышался знакомый звук. Брюки Никиты съехали к коленям.

– А на трусах у тебя что? – выпучил полицейский глаза.

– А что у меня на трусах? – краснея от стыда, поднимает Никита брюки.

– Петушки, что ли?

– Какие ещё петушки? Попугайчики это.

– Попугайчики? – смотрит полицейский сверху вниз. – Что-то твои попугайчики на петушков смахивают.

– Да хоть бы и петушки… И что теперь? Чего привязались? – начинает злиться Никита.

– Да нет, ничего, – ухмыляется полицейский, – штраф тебе выпишу, и всё.

– Да за что штраф-то? За петушков, что ли?

– За твой непотребный вид.

– Да какой у меня вид, штаны только порвались…

– Да я полчаса за вами наблюдаю, как вы в непотребном виде вокруг берёзы ходите. Вы чего хотите с берёзкой сделать?

– Да ничего не хотел. Хотел залезть на неё, и всё.

– Зачем? – выпучил глаза здоровяк.

– Просто так.

– А, просто так залезть на берёзку… Егор, поди сюда.

Подошёл второй полицейский.

– Егор, сколько у нас там штраф? За лазание по деревьям в общественном месте в непотребном виде.

– Пять тысяч…

– Вот, – довольно улыбнулся здоровяк, – всего пять тысяч.

– Да вы что, товарищи полицейские! За что пять тысяч?

– Будешь спорить?

– Нет, не буду, – понимает Никита, что попадать в полицию ему сейчас ну никак нельзя. Найдут кольцо… А вдруг оно ворованное… Припаяют по полной. – Только у меня нет с собой пяти тысяч.

– А мы подождём тебя, вон на той скамейке, – показывает полицейский на скамью, где недавно отдыхал Никита и откуда всё это началось.

Никита сидел перед матерью, не зная, как ей объяснить, почему у него вместо брюк две штанины, почему он из магазина вернулся без денег и без покупок и что ему надо срочно заплатить штраф полицейским, которые ждут его на лавочке. Вот попал так попал.

– Ну, давай брюки-то, сынок, – протягивает мать руку. – Зашью, а завтра тебе подарю.

Никита снял две половинки и протянул их матери, боясь взглянуть ей в глаза. И вдруг у него внутри всё съёжилось. Он вдруг вспомнил, что в кармане брюк лежит перстень. Ну как же так! Как он мог такое забыть!

– А где молочко-то, сынок? Курочка где?

– Так не дошёл я до магазина, мама.

– Не дошёл до магазина? Ну да ладно, бывает. Положи денежки на комодик.

– Так нет денежек, мама.

– Нет денежек? Ну и ладно, нету и нету, – не может мать отвести от двух половинок свой взгляд. – А как же вот так можно умудриться брюки-то порвать, а, сынок?

– Так три раза рвал, мама.

– Три раза? За такое короткое время?

– Ну да. Третий раз полицейский порвал.

– Полицейский? Подошёл и порвал?

– Ну да. Подошёл, дернул за штаны и дорвал. Вон он на скамейке сидит. Можешь в окно посмотреть.

– А чего он там сидит, сынок?

– Так меня ждёт, мама.

– А, понимаю. Он тебя отправил, чтобы ты в других брюках к нему пришёл? Он что, любитель рвать брюки?

– Нет, мама, он ждёт, когда я ему штраф принесу… Пять тысяч. Штраф он мне выписал.

– За что, сынок?

– Так он попугайчиков на моих трусах с петушками перепутал, мама.

– Ты что, стоял перед полицейскими в трусах?