Тщательно отшлепанная

С каждым ударом и толчком я впивалась в матрас, напрягаясь всеми фибрами своего тела, и так громко кричала в разрядке, что охрипла. Моя задница все еще пульсировала, когда Maitre схватил меня за бедра и еще трижды вошел, прежде чем с рыком кончить. Его хватка переместилась на перекладину под моими руками, и он лег на меня, накрыв своим телом, как одеялом. В темноте я лежала, обессиленная, и боялась, что больше никогда не смогу двигаться.

Maitre тяжело дышал. Я чувствовала, как мышцы его живота прижимались к моей спине, и мне уже не хотелось покидать эту комнату.

— Ты в порядке? — прошептал он.

— Я не знаю. — Maitre разразился смехом. Прекрасный звук его голоса закружился вокруг меня, делая еще ближе. Отпустив распорку, он двинулся вниз по моему телу. Затем я почувствовала, что его руки гладят мою задницу, массируя кожу. Я застонала. Его успокаивающие прикосновения казались мне раем.

Я расслабилась на матрасе, но в конце концов Maitre отодвинулся от меня. Вернувшись, он отвязал мои руки и лодыжки от распорок и положил их обратно на стену позади нас. Перевернул меня себе на грудь и обхватил руками. Из всего, что было сегодня, это поразило меня больше всего.

— Ты хорошо справилась, — сказал он, проведя пальцами по моим волосам. Я нахмурилась, почувствовав, как под грудиной снова затрепетало. Не ожидала такой близости, такой нежности.

— У меня нет сил, — сказала я, ища тепла в мускулистых руках, обхвативших меня.

— Значит, ночь удалась.

Прошло несколько секунд, и в динамиках зазвучала песня «Ave Maria». Я таяла, прижимаясь к его теплой коже.

— Ты держишь меня, — сказала я, почувствовав себя полностью удовлетворенной и… в безопасности. С ним я чувствовала себя в тепле и безопасности. — Я не жалуюсь.

Maitre рассмеялся, и я почувствовала уютный гул под своей щекой, лежа на его груди.

— Это, mon petit chaton, последующий уход.

— Как после операции?

Рука Maitre двигалась вверх и вниз по моей спине. Это было гипнотически.

— Когда сирену трахают или наказывают, или и то, и другое, ее Maitre заботится о ней, дает ей почувствовать себя в безопасности, как ты сказала.

— Мм, — пробормотала я, чувствуя сонливость. Должно быть, я заснула, так как Maitre разбудил меня, осыпав поцелуями мой позвоночник. Я моргнула, прогнав дремоту, и увидела за вуалью кровать.

— Пора идти, — сказал Maitre, и я поднялась. У меня все болело, но я не жаловалась. Это была восхитительная боль.

— Каждые выходные, — сказал он, поцеловав тыльную сторону моей руки, как истинный джентльмен. — Ты будешь приходить ко мне. По пятницам и субботам. Никаких походов в главный зал. Ты моя и только моя. — Восторг охватил меня. Maitre хотел меня. Хотел меня только для себя. — Ты хочешь этого?

— Да, Maitre, — сказала я, когда его рука провела по моей руке, по груди и между ног. Его прикосновение было молчаливым обещанием того, что должно произойти. Я хотела быть только его. Главный зал был ошеломляющим. Но в этой комнате… я никогда не чувствовала такой свободы.

— Bon. — Он поднялся с кровати. — Ты хорошо себя вела сегодня, mon petit chaton. — Я почувствовала, что наслаждалась его похвалой. — Не могу дождаться, когда мы снова будем играть. Спокойной ночи, Ma cherie.

Maitre вышел через отдельную дверь. В здании прозвучал гонг, и я пошла домой, все еще чувствуя, как его губы целовали каждый сантиметр моей кожи.

Глава десятая

— Не могу поверить, что ты позволила ему это сделать, Фейт! — сказала Амелия, широко раскрыв глаза.

Я сделала глоток кофе. Уже несколько недель я находилась под контролем Maitre, а значит, и под его властью.

— Что такое небольшая нежная порка между друзьями? — сказал я, пожав плечами. В покоях Maitre все шло своим чередом. И каждый раз, как только выходила из «НОКС», я жаждала возвращения.

— Делай то, что приносит удовольствие, — согласился Сейдж.

— К тебе крепили распорки, заковывали в колодки, привязывали к Андреевскому кресту…

— Самое любимое, — перебила я.

— Тебя пороли и били. А теперь он учит тебя не кончать, пока он не скажет? — в отчаянии сказала Амелия.

— Отсроченное удовлетворение. Это удивительно, — сказала я и покачала головой. — Как будто он волшебник, и мое тело волшебным образом не может кончить, пока он не скажет. Это безумие. И ты кончаешь гораздо сильнее, когда сдерживаешься. Мне кажется, что в прошлый раз я могла потерять сознание на несколько секунд.

— Это впечатляет, вот что я вам скажу, — заметила Нова.

— А тебе не хотелось просто нормального секса? — спросила Амелия.

Я задумалась над ее вопросом.

— Не исключаю, но я люблю все эти извращения. Никогда не думала, что увлекусь этим, но вот она я.

— А Maitre? — спросил Сейдж.

При упоминании Maitre Огюста я почувствовала покалывание вдоль позвоночника. И знала, что это нехорошо. Он был моим мастером в секс-клубе, а я — его сиреной. Но каждый раз, когда я была с ним, то чувствовала, как что-то внутри меня начинало меняться, как росла симпатия к нему. Я молилась, чтобы его маска спала. Мне так хотелось узнать, кто скрывался под ней, что это граничило с одержимостью. Он трахался как бог секса, но больше всего я жаждала того, что происходило после. Очевидно, он был первым моим мастером. Я понятия не имела, как другие мастера обращались со своими сабмиссивами. Но когда я лежала у него на груди, его кожа была теплой и пахла эвкалиптом и табаком из-за его одеколона, мне не хотелось двигаться.

— Вот черт, — сказал Сейдж, повернувшись ко мне лицом. — Он тебе нравится.

— Конечно, он мне нравится. Я с ним сплю.

— Нет, он прав, — сказала Амелия и обняла руками мои щеки. Она посмотрела мне в глаза. — Фейт, у тебя есть к нему чувства. Именно так ты выглядела во время эпизода с Оскаром Демпси на втором курсе.

Я рассмеялась, но почувствовала, что правда этих слов ударила меня по заднице так сильно, как могла только трость Maitre.

— Неправда, — возразила я.

— А ты можешь влюбиться в своего мастера? — спросила Нова. — Ты ведь даже не знаешь, как он выглядит. Он мог бы сидеть сейчас в кабинке рядом с нами, а ты бы ни о чем не догадалась. — Она, конечно, была права. Maitre мне не просто нравился. Я была влюблена в него, в его руки и уверенность в себе в спальне. Ни один мужчина не доставлял мне такого удовольствия, как он. Я была полностью зависима.

— Он горячий. Я знаю это. Мужчина с таким стояком и сексуальным мастерством не может не быть сексуальным.

— Он сам сказал, что клуб — это всего лишь одна большая ролевая игра. А что, если его привязанность к тебе только сексуальная? Или он просто очень хорошо играет роль? — сказала Амелия.

Боль, похожая на лезвие, вошедшее в грудь, пронзила меня.

— Послушайте, — сказала я, откинув назад волосы. — Он мне не нравится. Как ты и сказала, невозможно узнать мужчину по-настоящему под всей этой театральщиной. Это секс, секс, о котором я пишу статью. Больше ничего.