Тук Тукыч

А малыш еле выбрался на мелкое место, ударил задней ногой по верёвке и свалился на бок. Вода заливала ему голову, он громко фыркал мокрым чёрным носом, но не поднимался.

— Случилось что-то, — с тревогой сказал Вова, раздеваясь. — Давай сигнал ребятам — сами мы не управимся. Я плыву на выручку!

Вова прыгнул в воду, Мишка дал три громких свистка и заметался по берегу.

Малыш почти задыхался, когда Вова поравнялся с ним и приподнял над водой его голову. Перепуганный лосёнок с ужасом глянул на своего спасителя огромными чёрными глазами.

Мишка свистнул ещё раз и сейчас же услыхал крики бегущих товарищей. Пять мальчиков во главе с Лёшей мчались, не разбирая дороги, а Мишка бегал по берегу и кричал:

— Живей! Живей!

Вода заклубилась под ударами загорелых ног, и почти одновременно шестнадцать рук бережно подняли лосёнка и понесли к берегу.

— Что случилось, Вова? Почему утонул лосёнок? — громче всех шумел Мишка, придерживая малыша за левое ухо.

— А вот, смотри, — сказал Лёша и поднял над водой кусок сети. — Кто-то на рыбу ставил, а попался лосёнок.

Трое ребят схватились за сеть и вытащили её. В ячейках сети трепыхались два леща, линь и ещё какая-то рыба. Но в эти минуты она никого не интересовала.

Лёша придерживал лежащего на песке лосёнка. Вова с Мишей распутывали ему передние ноги.

— Хорошо, что снасть была привязана к колу и лосёнок вырвал его из дна. А если бы к дереву или к коряге, пропал бы ни за что наш малыш. Значит, счастливый он, — засмеялся Лёша и хлопнул лосёнка по мокрому крупу.

Когда сеть оттащили в сторону, Лёша накинул на шею малыша поясной ремень и хорошенько дёрнул. Лосёнок вскочил на четыре ноги и сильно потянул к лесу.

— Не пускайте! — завопил Вова. — Пусть отдохнёт, да и мы ещё поглядим на него.

Лёша с трудом удержал малыша, поставил его в круг ребят и сказал огорчённо:

— Вот ведь поторопился, аппарат не взял! А какой кадр получился бы!

— А мы его и так запомним, — сказал Мишка, лаская малыша, который стоял на дрожащих, тонких ногах, обнюхивал ремень и уже не так дичился ребят, как в первые минуты.

Всё рассмотрели у него ребята: и горбоносую голову с длинными, как у зайца, ушами, и жёлтенькие копытца, и тёмную, намокшую шерсть на острой холке.

Но больше всего запомнились глаза, большие, блестящие. В них можно было смотреть, как в зеркало, и видеть стриженые мокрые головы, улыбающиеся лица.

— Нагляделись? — спросил Лёша.

— Нет! Нет! — крикнули ребята.

— Хватит! Ну, прощай, малыш, расти большим, да в сети не попадайся! — весело сказал Лёша и отпустил ремень.

— Ура-а-а! — гаркнули ребята, да так громко, что в реке плеснулась испуганная рыба.

Из-под копыт лосёнка полетел песок.

И никто из пионеров не мог точно сказать, через какой куст ивы лёгкой птицей пронёсся длинноногий малыш, устремляясь в лес, где его ждала мать.

Тук Тукыч

Саша с мамой гостили у бабушки в деревне.

Бабушка была большая мастерица собирать ягоды и каждое утро брала внука с собой в лес.

Чаще всего они ходили на старую вырубку, где стояла одинокая, очень древняя, уже гнилая осина, сверху донизу исклёванная дятлами.

Возле этой осины бабушка обычно садилась отдыхать, когда солнце поднималось уже высоко, а берестяная коробочка, похожая на толстый берёзовый пенёк, наполнялась до краёв спелой земляникой.

Бабушка высыпала ягоды на большой серый платок и перебирала их. Похуже — себе и Саше на зубок, а получше — в корзиночку: варить варенье и подавать к столу с холодным вчерашним молоком.

Однажды пришёл Саша с бабушкой на вырубку и не увидел одиноко торчавшей осины. Ночью была гроза с сильным ветром, и гнилое дерево рухнуло, раскинув вокруг сухие, корявые ветки.

— Вместе со мной росла, а вот не сумела пережить меня, — со вздохом сказала бабушка, усаживаясь на поваленный ствол дерева.

И, перебирая ягоды, бабушка рассказала Саше, как она ещё девочкой бегала к этому дереву собирать землянику. Только в те годы осинка была стройная, а рядом с ней росли пять кудрявых берёз.

— Было это, внучек, давно, лет шестьдесят назад.

Когда стали собираться домой, Саша заметил под сухими ветками упавшей осины какую-то пёструю птичку.

Он нагнулся, пошарил руками в траве и крикнул:

— Смотри, бабушка!

Бабушка увидела птенца с чёрной спинкой, белыми продольными пятнами на боках и красным брюшком.

— Батюшки! Да это дятел! Видать, из гнезда выпал. И крылышко одно помято! Вот горе какое! Надо птенчика домой взять, пусть поправится. Тут его лисица съест.

Птенца завернули в бабушкин платок, ягоды пересыпали в корзиночку и отправились домой.

* * *

— Мама! Что мы принесли! — закричал Саша, прыгая через порог избы.

— Покажи, покажи.

— Вот! — сказал Саша и развернул платок.

Пёстрый краснобрюхий птенчик, чуть больше воробья, с короткими тонкими ножками, но с длинным и толстым клювом на маленькой голове, казался неуклюжим. Но, когда его поставили на пол, он подпрыгнул раз-другой, отряхнулся, и все увидали, какой он шустрый и красивый.

— Бабушка сказала — пусть живёт у нас. Хорошо? — попросил Саша.

— Хорошо, Сашенька. Только теперь у тебя будет много дела.

— А я не боюсь, — сказал Саша и начал играть с дятлом.

В первый день птенчик ничего не ел и не пил, сидел нахохлившись и вздрагивал, а когда просыпался, то забивался в самый тёмный угол под лавкой. Да и на другой день он был очень вялым, ходил мало и неохотно, изредка передвигался короткими прыжками, опустив до полу острый, упругий хвост. Правое крылышко ещё не слушалось и свисало вниз.

Но птенчик напился из чашечки, склевал несколько зёрен и проглотил большую чёрную муху.

У Саши сразу появилось много забот: сменить воду, насыпать хлебных крошек, накопать червей на огороде, наловить мух, сбегать на луг за кузнечиками, собрать в лесу муравьиные яйца.

Вечером маленький дятел беспокойно прыгал под лавкой и никак не мог выбрать место для ночлега. Мама догадалась дать ему бабушкин старый валенок.

Птенец забрался в него, как в дупло, и сразу успокоился.

— Видишь, мы забыли, что он не может жить без дупла, — сказала мама. — Вот и пригодился бабушкин старый валенок.