Туман и Молния. Книга 15

Карина молчала, она вытерла опухшее от слёз и красное от духоты лицо. Как только она сделала это, Лис снова надел на неё накид, плотно натянув на голову. Карина снова оказалась в темноте и практически без воздуха.

– Можешь пойти на кровать и лечь. Подумай над моими словами, если ты любишь меня.

– Я люблю тебя.

– Ты хочешь быть только моей?

– Да.

– Ты хочешь, чтобы твоя красота была только для меня?

– Да…

– Хорошо. Ты будешь спать сегодня так. Я не позволю тебе снимать его, пока ты не привыкнешь.

Никто зашёл к ним:

– Пойдёмте в мою гостиную, я приглашаю вас поужинать.

– Хорошо, – сказал Лис.

Никто посмотрел на покрытую Карину.

– Карина пойдёт так?

– Да. Она привыкает к накиду. Карина, я разрешаю тебе ответить Нику.

– Я хочу быть примерной женой и проявлять уважение к своему мужу и… господину. Не выставлять себя напоказ перед всеми, а быть только для него.

– Давай украсим её, – сказал Никто, обращаясь к Лису – можно сделать красивые татуировки. Внизу живота – цветы до самого лобка, и напишем, словно на ленте, что она принадлежит тебе. Будет очень красиво! Украсим узорами её попку, на копчике сделаем красивый рисунок. Марг нарисует ей на копчике корону с драгоценными камнями, как настоящую, и можно снова написать твоё имя, что её попка тоже твоя. Под грудью сделаем красивый узор, как тонкое кружево, и переплетённые нити с бусинками. Сделаем так вокруг сосков и на груди, видел такое у моих рабынь? А там, где ты вырезал свой знак, по сторонам можно нарисовать разноцветных птиц. Марг очень красиво умеет украшать девушек. На лице ещё хочешь ей что-нибудь напишем? Круто забить всю нижнюю часть ее лица. А на губах пусть будет большая надпись с твоим именем, это будет вышка! Ведь все равно ты намерен закрывать её лицо маской или накидом. Я правильно понимаю? Она ведь будет у тебя закрыта всегда, полностью, да? Тогда давай украсим ей лицо. И ещё стразами можно украсить шею, грудь, копчик, пупок. Марг знает, как вживлять в тело драгоценные камни. Вставим в нос, щёки, вокруг губ. Будет очень красиво! Повесим цепочки. Ты надеваешь на неё пояс верности, можно сделать лучше, пока мы здесь. Проколем ей внешние губки, с обеих сторон вставим колечки, колечко к колечку, близко друг к другу, а потом, сквозь эти колечки ты протянешь цепочку. Знаешь, вот как будто… как шнуровка. Зашнуруешь ей между ног всё, туго, как следует, и повесишь замочек. Только ты сможешь его открывать и расшнуровывать ей дырочку. Попку тоже можно так закрыть, я сделал так Арелу, вставил два колечка по краям отверстия, их можно соединять навесным замочком. Соединить и закрыть. Это удобнее чем пояс верности.

Лис замер, он побледнел:

– Д… делай что хочешь… Н…Ник, только лицо не трогай ей пока, пожалуйста.

– Почему? Ты все же хочешь её открывать? Показывать?

– Нет, нет…

– Тогда тем более давай украсим лицо!

– Прошу тебя, Ник, не надо, у неё ведь уже проколоты нос и губа.

– Но это совсем маленькие камушки, они и не заметны почти.

– Заметны.

Никто пожал плечами:

– Ладно, как скажешь. Я не настаиваю, я просто предложил.

И на лице Лиса отразилось явное облегчение:

– Может, позже она наденет традиционное украшение замужних красных женщин.

– Ты хочешь ещё раз жениться на ней, когда мы захватим Рудный город, и ты станешь королем? Теперь уже по Обряду красных?

– Да.

Карина знала эту традицию, и видела на красных женщинах украшение в виде полумесяца. Сделанное из золота, богато украшенное узорами и драгоценными камнями, часто с бахромой цепочек и бусин по краям, оно с помощью дужки продевалось сквозь носовую перегородку и висело под носом широкой серпообразной пластиной, заслоняя губы и нижнюю часть лица. На задней стенке украшения была застёжка, при желании её можно было продеть через проколы специально сделанные для этого в нижней и верхней губе, скрепляя их вместе, как булавкой, не давая покорной женщине возможности раскрывать рот.

Искусно выполненные ювелирами, украшения, конечно, были очень красивыми, но всё же напоминали Карине, рабский намордник.

Сквозь плотную ткань накида она не могла видеть выражение лица Лиса, просто молча слушала их разговор, думая о том, что её жизнь закончена, с абсолютным равнодушием. Пусть делают с её телом что хотят, она принадлежит своему мужу, она в руках своего любимого, и больше ничего не нужно.

Медленно, спотыкаясь и путаясь в длинном подоле, она шла за Лисом. В гостиной молча села на своё место за столом. Она не видела выражения их лиц, только неясные пятна, не видела толком, что перед ней на столе. Здесь был её отец, но он ничего не сказал. Они не обращались к ней и ничего не сказали Лису, он общался со всеми как обычно, видимо, считая, что его жена так и должна выглядеть. И в данный момент Карина смирилась.

– Как вы себя чувствуете? Как настроение? – спросил Никто.

– Всё в порядке, – ответил Лис, – твой праздник скоро будет?

– А он уже был, – ответил ему Никто как ни в чём не бывало и обвёл их озорным взглядом своих светлых глаз. У него был такой вид, словно он в душе смеётся над ними, потешается над их замешательством, и выражение лиц Лиса и Корса его искренне забавляет.

– Что?! – Лис буквально поперхнулся вином.

– Праздник уже был, – повторил Никто, продолжая веселиться, – пришло очень много гостей и из дальних миров тоже. Я и сам не ожидал, – он чуть тряхнул своей светлой разлохмаченной головой и как обычно совершил непроизвольное движение, дотронувшись до колец в носу. – Помнишь, Лис, я рассказывал вам с Кариной про свою подругу, чьи предки пришли из мира насекомоподобных существ, и у неё было четыре руки.

– Про паука? – уточнил Лис.

– Да.

– Разве такое забудешь.

– Ну вот. Было слишком много чуждых существ, и из таких миров тоже. Я решил, что вы не сможете вернуться к своей обычной жизни, если будете помнить их. Это всё-таки не для людей. И я стёр вам память.

Лис, Витор Корс и Карина замерли.

– И… и сколько времени уже прошло? – наконец смог выдавить из себя Лис.

– Лис, не переживай за Форт, мы вернёмся в ту же временную точку, из которой ушли. Я же обещал, в вашем мире и дня не пройдёт.

– Тогда… тогда, если твой праздник уже закончился и твои насекомоподобные друзья сделали с нами всё что хотели, может, мы вернёмся?

– Начинается, – протянул Никто, – Лис, хватит так трястись за свою задницу.

– Прошу тебя, давай вернёмся.

– Мы вернёмся в ближайшие дни, не начинай. Мне тоже нужно выполнять Миссию в этом грёбаном Форте, поэтому мы конечно вернёмся, не скули.

– А где Арел? – спросил осторожно Корс.

– Я оставил его в комнате, не переживай, Корс, никуда твой Арел не делся. Не утащили его нечистые пауки в свой мир. И никого не утащили, с вами всё в порядке! Закончили разговор! Пейте!

Когда они вернулись к себе, изрядно пьяный Лис долго трахал её. Но он не изменил своего первоначального решения и не снял с неё накид, лишь приподымая, и она не могла дотронуться до него руками, только через ткань, и не могла толком видеть, доволен он или нет. Но судя по тому, как долго и с удовольствием он её имел, он был доволен. И утром, едва проснувшись, продолжил. Она уже ничего не просила. Смирившись, она только вставала и ложилась, как он хотел, позволяя ему делать со своим телом всё что угодно.

Хабир Верный без всяких церемоний вошёл в комнату Корса:

– Собирайся, хозяин приказал привести тебя, – утробно прорычал он.

Верный как будто чуял, как Корс относится к нему, как не любит нечистого пса, испытывая отвращение и опасаясь. Корс знал, что собаки чувствуют, когда их боятся, и обычно, почуяв страх, нападают, но он ничего не мог с собой поделать, так его раздражал этот мерзкий хищный нечистый. А то, что Никто любил его какой-то неоправданно нежной любовью и постоянно везде таскал за собой, ещё больше бесило. Корс был собран, он взял себя в руки и привёл свою внешность в порядок. Его волосы были уложены и заколоты в хвост, от одежды пахло дорогим парфюмом, на пальцах с аккуратными ногтями блестели драгоценные перстни. Корс пришёл в себя после всех неудач, по крайней мере, так казалось. И краситель на лице совсем поблёк, отчего Корс уже внутренне не сжимаясь мог смотреть на своё отражение в зеркале. Да, он старался ни о чём не думать и налегал на вино, чтобы пребывать в расслабленном забытьи, но это был почти прежний Корс, – испорченный, поломанный, но не сдавшийся. Он, подчиняясь приказу, вслед за Верным прошел в комнату Никто, и, зайдя, с удивлением отметил, какая она большая и даже можно сказать роскошная, но при этом у Демона не было ни окон, ни балкона, как в комнате у Карины. В его личном Мире всегда царил полумрак, но, похоже, Никто это не угнетало. «Привык жить в пещере ведьмы как в норе», подумал Корс, разглядывая полированные каменные стены и чёрные плиты пола. Потолок подпирали резные колонны, упираясь в свод ажурными арками. Корс увидел, что на ступенях у высокого ложа на коленях стоит Арел, раздетый, в рабских атрибутах, он не поднял низко опущенной головы, и всё равно Корс заметил, что с его лицом что-то не так.

– Привет, Витор, – сказал Никто и его голос был спокойным и весёлым.

– Рад тебя видеть, мой Демон, – ответил Корс, становясь на колени.

– Эй, поднимайся, давай без церемоний, – улыбнулся Никто, – я люблю тебя как благородного господина, который сделал меня сначала рабом, а потом своим любовником и своей вещью.

Корс только горько усмехнулся, он больше не верил Никто. И ещё, когда он встал на колени, на эти чёрные плиты пола, то оказался почти вровень с Арелом и невольно заметил, что его нижняя губа странно выдвинута вперёд.