Туман между нами

Да что тут происходит?

Мужчина на полу не выдерживает первым. Он всё же останавливает свой бегающий до этого взгляд на Заке.

– Зак, ты же…

– Бенджен, будь добр, избавь меня от оправданий.

Избитый шумно сглатывает, так громко, что это слышат все, и опускает взгляд в пол. Я подступаю ближе к Рэнли, сейчас я боюсь Закари не меньше Бенжена.

– Ты заставил нас побегать за тобой, – говорит Закари и наклоняется немного вперед.

Я не могу видеть его лица, но аура опасности исходит от него волнами в десятибалльный шторм.

– Он предложил…

– Меня не интересует цена твоей верности.

Голос Закари Келлера холоден.

– Меня интересует другое. Что ты успел рассказать Гарсия?

Кто такой Гарсия?

Мужчина снова поднимает взгляд на Зака и тихо говорит:

– Только то, что будет вылазка и…

– И…

– И количество человек.

– Ещё.

– Всё.

– Ложь.

Мужчина отводит взгляд, снова возвращает его на Закари и, смотря более-менее здоровым глазом, произносит:

– Стена, охрана, расположение парковки, Лейзенберг… я рассказал всё, что знал.

Закари тяжело вздыхает и протягивает правую руку ладонью вверх. Рэнли отходит от меня и вкладывает в ладонь Закари нож. Я сглатываю ужас. Когда Зак поднимается со стула, я отворачиваюсь. Не хочу знать, что он с ним сделает, но я слышу слова палача, и от них мне становится физически больно.

– Ты предал всех нас. Нео чуть не убили. А теперь и все остальные находятся в опасности.

– Я не думал…

– Вот именно…

Следом я слышу крик мужчины. Затыкаю уши, но это не помогает. Мужчины так не кричат. Люди так не кричат. Я словно в прострации. Кто-то трогает меня за локоть, и я вздрагиваю. Натыкаюсь на каменное лицо Рэнли, он кивает в сторону выхода. Мне бы уйти, но я делаю ошибку, оборачиваюсь.

Мужчина больше не кричит, он стонет и пытается связанными руками дотянуться до ног, а ноги все в крови. Крови слишком много. Темная лужа растекается по полу, собирая пыль в своё алое царство. Краем глаза вижу, как Закари вытирает лезвие о свои брюки и без каких либо эмоций смотрит на страдания мужчины. Словно он делал это тысячи раз.

Может и делал.

Закари только что перерезал предателю сухожилия на ногах. Это медленная и жестокая смерть. Очень жестокая. Он не сможет сбежать ни от людей, ни от заражённых.

Рэнли уводит меня. Переставляю ноги словно во сне. Шаг за шагом спускаюсь вниз, на первом этаже мой желудок не выдерживает. Выхватываю свою руку из захвата Рэнли и, шатаясь, отхожу в угол. Меня рвёт, трясущейся рукой вытираю губы.

Рэнли уже говорил мне, что Закари не прощает предательства, а, как я поняла, Бенджен каким-то образом предал его.

Господи, что же он сделает со мной?

Я не помню дороги назад. Я даже не могу сказать, ехала ли я на мотоцикле или на машине. Я словно отключилась, а потом оказалась у себя в комнате.

Уткнувшись в шерсть волка, я плачу. Плачу так долго, что пропускаю обед. Да я бы и не пошла на него. Кусок в горло не влезет.

Всё же ближе к вечеру я отправляюсь с волком на улицу. Он, как всегда, убегает куда-то, а я остаюсь на скамейке.

Как же я пыталась избавиться от мыслей с утра, и как бы я хотела вернуть их сейчас. В голове полнейшая пустота.

Я пустая внутри.

Время близится к вечеру, и я возвращаюсь в комнату. Принимаю душ и не иду в комнату к Закари. Не думаю, что сейчас время для того, чтобы рассказать ему о моём предательстве. Не уверена, что смогу его увидеть и не сорваться.

Он спас старика, не единожды спасал меня. А сегодня оставил мужчину из своего отряда умирать. Я не знаю, как к нему относиться.

Возможно, он куда больше похож на мать, чем я бы того хотела.

Сон приходит незаметно, прошлая бессонная ночь дает о себе знать. Просыпаюсь от крика. Это я кричу. Левую руку словно окунули в лаву и заставили меня её размешать. Замолкаю и утыкаюсь лицом в подушку. Вою так, что волк подхватывает песню и будит всех в районе пяти километров.

Слезы выступают на глазах. Сжимаюсь в комок и заставляю себя сесть. Рука трясется, тысячи раскаленных игл вонзаются в кожу. На лице выступает пот. Стараюсь растереть конечность, но от этого становится только больнее.

Дверь открывается, и на меня падает луч света из коридора. Мне даже не нужно смотреть, кто стоит в проёме, я чувствую его.

Волк спрыгивает с кровати и скалит зубы. Он защищает меня.

Закари садится передо мной на колени и хмурится.

– Рука?

Киваю.

– Как давно?

– С момента укусов. С пробуждения.

– Почему молчала?

Я не могу ответить, очередная волна боли накрывает меня, и я закусываю губу до крови. Зак поднимает меня на руки, волк продолжает скалиться.

– Всё хорошо, – говорю я им обоим.

Зак выносит меня из комнаты, волк следует за нами по пятам. Отправляемся в медицинский блок. А точнее именно в ту комнату, где я уже испытала счастье находиться.

Зак садит меня на кушетку и, со словами "я на минуту", исчезает. Волк обнюхивает всё вокруг.

– Лейзенберг будет не рад тебе, – говорю я между волнами боли.

Проходит больше минуты. Я в этом уверена. Боль уже постепенно стихает. Дверь открывается, входят Зак и явно только что поднятый с постели доктор.

– Что случилось? – спрашивает он у Зака.

Я вообще-то здесь, но старик, как всегда, предпочитает этого не замечать.

– У Алекс болит рука. Нужно, чтобы это прекратилось.

Доктор направляется ко мне, потуже запахивает больничный халат и осматривает руку.

Он задает мне множество вопросов, я отвечаю. Потом он ставит мне укол и отправляет спать. Высказывает своё недовольство присутствием волка в его святыне.

Поднявшись к себе на этаж, смотрю на часы. Два пятнадцать. Неудивительно, что док был мне не рад. Удивлюсь, если он вообще радуется.

Закари окликает меня, оборачиваюсь и встречаюсь с обеспокоенным взглядом.

Как он может быть таким разным? То он страшнее самого дьявола, то заботливее ангела.

– Всё нормально, – шепчу я.