Туман

– Ничего не чувствуешь?

Он поднимается, неспешно расстегивает пуговицы на белоснежной рубашке, отбрасывает ее прочь, тянет массивную пряжку кожаного ремня и внезапно предлагает:

– Продолжишь?

Теперь уже я перед ним на коленях, снимаю ему туфли, носки, расстегиваю брюки, стягиваю белье. Он, конечно же, готов к продолжению. Одной рукой обхватывает член, второй притягивает меня к себе за волосы, мои губы почти касаются его члена.

– Хочешь?

Я киваю, соглашаясь, потому что не могу отказаться. Впрочем, мне нравится удовлетворять его губами, Кхан говорит, что я в этом лучшая, он быстро кончает, когда не пытается сдерживать удовольствие и это совсем не больно. Короткий смешок надо мной, движение бедер и он уже во мне. Я прилежно стараюсь и, его низкий стон звучит почти обещанием отложить немедленную расправу над беглой шлюхой.

– Хватит.

Он отступает и коротко кивает в сторону смятой постели.

– На спину.

Я тут же вытягиваюсь на простынях, и он властно раздвигает мои ноги коленом, опускается на меня и, я обхватываю его за шею, изгибаясь навстречу его члену. Глубокий толчок и глухая боль разливается по телу, губы сжаты, слезы на глазах. Только жалеть себя некогда, я приподнимаюсь навстречу каждому последующему толчку, ласкаю его плечи, и он низко протяжно стонет, усиливая ритм погружений, больно впиваясь пальцами в мои бедра. Возможно, мне посчастливится, и он не прикажет повернуться к нему спиной и встать на колени. Он словно накачивает меня своим огромным членом, это все длится и длится, слишком долго, чтобы продолжать сдерживать крики боли, и я приглушенно кричу, старательно приподнимаюсь навстречу каждому его толчку и кричу, отчаянно надеясь на то, что вот теперь он точно кончит. Но Кхан неутомим и я уже согласна на все, что бы он ни приказал. Он хочет меня сзади, пожалуйста, снова в рот, я не против, только бы немного передохнуть, прижав ладонь к промежности, свернуться в клубочек и застыть, пережидая боль. Я чувствую себя куклой, которую пользуют по назначению, не обращая внимания на то, что та уже давно сломалась под ним. И он останавливается на мгновение, приподнимаясь на локтях и заглядывая в мои заплаканные глаза.

– Устала?

Я судорожно растягиваю губы в улыбке и плевать, что вся в слезах.

– Мне нравится.

– Мне не нравится, - он мимолетно касается моих губ губами.
– Слишком уж наигранная у тебя страсть, я все ждал, когда же ты устанешь притворяться, что хочешь меня.

– Я хочу...

– Настолько сильно, что плачешь от счастья?

Я растеряно молчу, мучительно осознавая, что вот именно это все, дальше только наказание за плохую игру в любовь. Кхан встает с постели, подтверждая худшие опасения, я приподнимаюсь следом и, тут раздается звон исполнившейся мечты.

– Возьми в рот.

Его пальцы путаются в моих волосах, привлекают ближе и, я старательно исполняю приказ, вынуждая его кончить почти сразу, потом он укладывает меня в постель, сам вытягивается рядом и заговаривает, размеренно повествуя мне о моем же дальнейшем существовании рядом с ним и под его властью. Кхан признает, что мне необходимо общество, он говорит, что совершил ошибку, ограничив общение лишь окружением прислуги и, великодушно обещает измениться сам, тем самым изменив меня. Я должна перестать его бояться, больше никаких глупостей, никаких побегов, он требует исключительно послушания и исключительно для моей же пользы. Он пребывает в поразительно превосходном настроение и обещает место своего секретаря, когда будет заниматься делами дома. Он говорит, что это внесет некое разнообразие в мой устоявшийся серый быт, у меня появится новый круг общения, но ни слова о том, что мне будет позволено покидать его дом. Я вижу все несколько иначе и почти утопаю в отчаяние. Мне тяжело расправить плечи и прямо держать подбородок, я слишком боюсь того, что он находится рядом со мной и в любой момент может ударить, я слишком привыкла сжиматься в его присутствии, это стало частью меня. Но он требует, и он приказывает, и я должна для него измениться. Кхан не желает иметь забитую куклу, он хочет иметь соблазнительную красотку для того, чтобы иметь возможность отыметь ее в своей постели, на столе или в ванной. И что делать мне? Страх клубится во мне и вокруг меня, окутывает и стирает очертания предметов, я давно потерялась в этом тумане, оставив прежнюю себя где - то там, далеко позади и не найти больше, не вернуться, я не помню себя другой.

Он засыпает под утро, а я продолжаю смотреть куда - то в сторону, боясь шелохнуться и потревожить его сон. После пробуждения Кхана, совместный душ, мне снова позволено встать на колени и удовлетворить его губами, совершенно добровольно, исключительно по моей настоятельной просьбе. Он милый, приветливый и весьма рад мне услужить. Мы меняемся, отношения между нами тоже меняются, страха нет, теперь только леденящий ужас перед наказанием после того, как Кхану наскучит учитывать желания презренной шлюхи.

Он привез меня в городской дом. Элегантное здание в три этажа, симпатичным садом и высоким, в несколько метров, кирпичным забором вокруг. В холле ожидал неприятный сюрприз в лице Ванессы и двух ее дочерей.

– Кхан, - презрительный взгляд в мою сторону и саркастическое дополнение.
– Сани.

Я приветственно киваю, дыхание перехватывает, отчего - то я не думала, что круг моего общение начнет расширяться с Ванессы и ее прекрасных дочерей, ноги предательски заплетаются, я буквально растворяюсь за широкой спиной Кхана, трусливо пряча глаза. Но он не дает мне спрятаться и просит племянниц проводить наверх, в наши апартаменты и вот я уже понуро шагаю за ними по красиво изогнутой лестнице, смутно догадываясь о том, что последует за столь приветливой встречей. Если бы я выросла и получила образование в элитной школе, то непременно бы тоже была несносно высокомерна и груба с теми, кто стоит гораздо ниже меня на социальной лестнице. Двойные двери закрываются за нами и кто - то из сестер цинично замечает:

– Я смотрю, наш дорогой дядя удачно кончил. Сани, у тебя сперма на подбородке.

Я суетливо вытираюсь и только спустя мгновение с опозданием понимаю, что это была лишь злая шутка, и она удалась. Они смеются надо мной, откровенно и зло, я тоже улыбаюсь, затравленно озираясь вокруг. Кхан действительно всю дорогу до дома держал свою руку на моем затылке, заставляя брать его член глубже и чаще.

– Ты всего лишь шлюха, дочь такой же жалкой шлюхи и кем бы дядя, не назвал тебя, для нас останешься полным ничтожеством.

Они немногим старше меня, но много опытнее в словесных битвах, куда мне основательно запуганной и забитой, тягаться с великосветскими стервами, которыми возомнили себя дочери Ванессы. Они довольно скалятся, высокомерно разглядывая меня с ослепительными улыбками на высокомерных лицах. Я могла бы ответить с отточенным сарказмом и пренебрежительностью, и я обязательно отвечу, отчетливо проговаривая особенно ехидные фразы, тихо, чтобы никто не услышал, спрятавшись глубоко в себя.

– Ты не справедлива к ней, - я могла бы купиться, только желчь в звонком голоске отрезвляет от напрасных чаяний.
– С ее опытом она непременно поведает нам, как лучше завлекать мужчин в сети брака, не правда ли, Сани? Ты же научишь трахаться так, чтобы у мужиков крышу от страсти сносило.

Они смеются надо мной, и я тоже глупо хихикаю, соглашаясь с ними, я меньше, чем никто в этом милом семействе. Они соревнуются в остроумии, уничижают меткими фразами, потом уходят. Я же вежливо желаю им прекрасного вечера и они, переглянувшись друг с другом заразительно смеются. Меня давно растоптали, какая может быть гордость у подобной мне, я всего лишь собственность их дяди и я должна вернуть деньги. Кхан поднимается наверх через час, предлагает принять душ перед ужином и переодеться. В белоснежной рубашке и стильных брюках он выглядит неотразимым, я мешкаю, выбирая платье и, он ждет, стоя в дверях гардеробной.

– Ты очень красивая, Сани, очень соблазнительная.

Я в нижнем белье и туфлях с прижатым к груди нарядом напряженно застываю, ожидая услышать привычный приказ встать перед ним на колени, но он, холодно обронив, чтобы я поторопилась, выходит из комнаты. Через мгновение я уже плетусь за ним, едва переставляя ноги, по длинному коридору, спускаюсь по лестнице, мучительно ожидая момента, когда снова столкнусь с его сестрой и племянницами. Ужин проходит чинно и немного скучно, все вежливы и предупредительны. Меня не трогают, не отпускают язвительных замечаний, я для них будто не существую. Мне нравится и нравится еще больше, когда и через несколько дней Кхан продолжает ограничиваться только моими губами, не принуждая ни к чему более для него занимательному. Единственно на чем он настаивает так это на обязательном моем пребывании в гостиной. Я должна проводить день с его семьей, беседовать и развлекаться. Веселья, в самом деле, более чем достаточно, и я в роли главного развлечения. Шутки становились все менее остроумными и более плоскими, оскорбления не завуалированными, но я прихватывала в гостиную книгу и читала, пока Ванесса и ее дочери соревновались в своем стремлении меня уничтожить. Они же не знали, что Кхан это уже давно сделал. Его я боялась, и страх был единственным моим чувством. Все это длилось и длилось, пока в один далеко не прекрасный вечер, Кхан не ввалился в спальню с темноволосой незнакомкой. Они оба были основательно пьяны и абсолютно поглощены друг другом. Страстные поцелуи, объятия, приглушенные стоны, срывающиеся с их губ, одежда беспорядочно слетала, осыпаясь на дорогом ковре.