Туманная река 4
Шрифт:
Данута Вайнюнене, которая работала со средней возрастной группой в ансамбле песни и танца «Летува» очень долго не могла понять, что от неё хочет эта немного ненормальная русская девушка с очень строгим и принципиальным лицом.
«Какая вообще может быть связь между современным и традиционным народным искусством?» — недоумевала про себя Данута. И когда перед концертом она, со своими девочками приехала во дворец культуры, то по-новому объяснять творческую задачу принялся этот странный молодой человек, который сейчас играл на какой-то ненормально звучащей гитаре.
—
«Какая я ему дорогая? — внутренне возмутилась Вайнюнене. — Я его старше в два раза! Вот ещё! И я вообще-то замужем!» Но вслух руководительница средней возрастной группы этого не произнесла.
— Вы играете современную музыку, — решила внести своё предложение Данута. — Зачем тогда девочек переодевать в народные костюмы? Пусть танцуют без них.
— Без них? — Переспросил её Крутов, по лицу, которого она поняла, что он еле-еле сдерживается от того, чтобы не рассмеяться. — Давайте ваше предложение оставим для будущих эстрадных звёзд, — уже более серьезно ответил он.
Тебя на крыльях журавли, — пел очень красивым голосом неизвестный женщине солист ВИА:
Куда-то в небо унесли,
Ты навсегда осталась в памяти моей,
Моя любовь еще сильней!
Появление и танец её подопечных девчонок в национальных костюмах вся публика встретила одобрительный свистом и аплодисментами. «А ведь и правда — хорошо, и в этом что-то есть, — подумал Данута. — Симбиоз современных ритмов и народных традиций — это перспективно. Нужно будет сказать об этом руководителю «Летувы» профессору Швядасу».
— Вильнюс! — Крикнул я в микрофон, когда «пролетели года».
— Да-а-а! — Ответил мне зал.
— Проверка звука-а! — Хохотнул я.
— Раз, двас, адидас! — Ответил мне с крайнего правого микрофона Вадька Бураков, сдав с потрохами мою любимую присказку при тестировании микрофонов.
— Звук в порядке! — Отрапортовал мне из центра сцены Ободзинский.
— Знаю! Клайпеда! Паневежис! Шяуляй! Каунас! Лиепая! — Выкрикнул я все литовские города, которые помнил. — Везде живут влюблённые парни и влюблённые девушки! А почтальоны разносят им влюблённые письма! Поехали-и-и! — Это я уже скомандовал своим архаровцам начинать новую вещицу.
И мы весело грянули композицию «Secret service» — «Ten o'clock postman». Сначала я забубонил заводное соло на гитаре, а затем Ободзинский запел сразу с припева:
Везут почтальоны в разные страны,
Влюблённые письма и телеграммы.
Поют серенады под окнами милых,
Влюблённые парни девчонок счастливых,
Девчонок счастливых, е-е и е-е и е-е!
Когда заиграла третья по счёту песня, весь зал просто взвизгнул от удовольствия. И корреспондентка «Советской Литвы» Года Дилманайте, позабыв наставления главного редактора газеты, что нужно сначала внимательно прослушать все тексты, нет ли в них преклонения перед западом, а уже потом танцевать, начала именно с танцев. Она весело прыгала со своими подругами
и знакомыми ребятами, под песенный рассказ о страданиях молодого парня:Жил был парнишка один,
Ничем не приметный простой паренёк,
Одну он девчонку любил,
Но познакомиться с ней не мог.
И был одинок.
И ночью ему не до сна,
Он пишет стихи, сочиняет письмо,
Чтобы от сердца слова —
— Сказали девчонке, что любят её.
Он любит её-о-о!
И вдруг во второй раз простенький припев запели, немного коверкая русские слова, все люди вокруг беззаботной и счастливой, как в недалёком детстве, Годы.
Везут почтальоны в разные страны,
Влюблённые письма и телеграммы…
«Нужно срочно вернуться за кулисы», — подумала, выпивая уже вторую кружку чая Евгения Зарайкина. И в это время до её слуха долетела, ещё одна незнакомая песня, которая здесь в гримёрке звучала несколько приглушённо:
Однажды в солнечный день,
Влюбленный парнишка по парку гулял.
Среди людской толчеи,
Свою девчонку он повстречал.
И не ожидал.
С другим смеялась она,
Была любезна и весела.
Зачем же писал я слова?
Спросил в сердцах парнишка себя!
Всё было зря-а-а!
А когда народ там, в зале по третьему разу заблажил, что «везут почтальоны в разные страны…», в гримёрке от прыгающей в такт толпы случилось небольшое землетрясение, от которого чайная ложка в кружке нервно начала подрагивать.
— Да вы там совсем с ума посходили? — Выругалась Зарайкина и побежала обратно к сцене.
Пролетев по узкому коридору, потом протопав по кривой горбатой лестнице, Евгения за считанные секунды оказалась рядом с немного ненормальной руководительницей ансамбля Данутой Вайнюнене. Её воспитанницы быстро сориентировались, что на сцене нужно делать не сложные танцевальные па вразнобой, а наоборот простые, зато дружно и в такт:
Везут почтальоны в разные страны,
Влюблённые письма и телеграммы.
Поют серенады под окнами милых,
Влюблённые парни девчонок счастливых,
Девчонок счастливых, е-е и е-е и е-е!
— Ну что Вильнюс?! — Выкрикнул я, когда мы закончили с почтальонами. — Есть желание пригласить на медленный танец симпатичную девчонку?!
— Да-а-а! — Ответил зал.
— Не-е-ет! — Заныли Ободзинский с Бураковым.
— Завидуют, что пока они тут с гитарами, всех самых красивых разберут! — Хохотнул я. — Поэтому следующая композиция «Come Vorrei»… Э-э-э «Только ты поймёшь». Премьера песни!
Девчонки из ансамбля «Летува», которые лихо отработали два номера, с грустной тоской разошлись по разным кулисам.
«Вот что делает с людьми, сценический голод, когда ту энергетику, которую получаешь во время выступления, внезапно отрезают, — подумал я. — Кстати, чуть не опростоволосился! Это в том моём будущем итальянские «богатые и бедные» или «Ricchi E Poveri» исполнили лирическую вещь «Come Vorrei». А здесь в этом прошлом «Синие гитары» презентовали «Только ты поймёшь». Между прочим, потом Владимир Кузьмин для своих «Сибирских морозов» бессовестно стырит у итальянцев музыку на целый куплет. Будет ли это в новом будущем? Уже не известно».