Туманный колокол

– Не бойся.
– Коснулся губами её щеки.
– Я справлюсь. Так что, подаем завтра

прошение? От шестой до восьмой - совсем немного. Может, к осени управимся.

– Думаю, теперь папа это прошение не утвердит. Он и с прошлым-то медлил.

Лиз обиженно фыркнула и уставилась в окно. Что ж, если вдруг директор Рейдес

действительно откажет, я сам к нему пойду и спрошу прямо, чем его не устраивают мои

отношения с его дочерью. Боится, что ей может угрожать опасность из-за меня? Но мы -

на закрытой территории. Или не хочет, чтобы на Лиз потом косо смотрели в обществе? Да

мы уедем из столицы, и дело с концом! Подальше, в наше родовое поместье. Если Лиз

захочет, конечно.

– Фил, ты правда не злишься?
– взглянула она на меня.

– Нет, - ответил искренне.
– Наоборот, я благодарен твоему отцу. Ты не

представляешь, из какой ямы меня вытащила. Я думал, сойду с ума.

Элизабет вздохнула и опустила голову мне на плечо. Я обнял её, сидел и думал, что

было бы, если бы добрый директор Рейдес не приставил свою дочь присматривать за мной.

Надолго бы меня хватило? Я ведь был совсем один. Без Лиз не справился бы.

– Люблю тебя, - шепнул в рыжую макушку.

– И я тебя, Фил, - ответила Лизи.
– Ты даже не представляешь, насколько. Иногда мне

так страшно. Кажется, что ты получишь диплом и забудешь обо мне, а отец хочет, чтобы я

осталась преподавать в гимназии. И что тогда?

– Я заберу тебя далеко-далеко, - пообещал Лиз.
– Где ни твой папа, ни мои враги не

будут нам страшны.

– Спасибо.

Она снова вздохнула. Мы посидели еще какое-то время. Говорить не хотелось.

Слишком много мыслей было в голове.

– Мне пора.
– Лиз высвободилась из моих объятий.
– Уверена, папочка явится

проверить, в котором часу я вернулась в общежитие, и задали много. Давай завтра

встретимся пораньше, хорошо?

– Хорошо, я приду сразу после ужина.

Еще один поцелуй - и Лиз первой пошла к выходу.

– Выходи через пару минул, ладно?
– обернулась у двери на лестницу.
– Чтобы отцу

не доложили. Пусть утихомирится.

И почему я тогда её послушал? Почему? Это «почему» въелось под кожу, стало

частью меня на долгое-долгое время. Я с ним просыпался и засыпал. Но в тот момент

казалось, что Лиз права. Я услышал, как хлопнула входная дверь, и только тогда пошел

следом. Снаружи уже было темно. И вдруг яркая вспышка озарила парк. Стало светло,

будто днем. Взметнулись щиты, вот только в меня никто не целился. Я рванулся вперед.

Бежал так, что прервалось дыхание, к черным вспышкам магии впереди. Лиз лежала на

земле. Я кинулся к ней, чтобы увидеть струйку крови у губ. Нет. Нет! С пальцев сорвался

свет, окутывая хрупкую фигурку. Только живи, Лиз. Не оставляй меня!

Рывком поднялся на ноги. Мой враг не успел далеко уйти. Точнее, и не собирался

уходить.

– Извини, промахнулся, - раздался приглушенный голос, и меня атаковали. Я

уклонился, прикрыл от атаки себя и Лиз, а затем кинулся вперед, призывая сильнейшие

заклинания из своего арсенала. Сейчас в голове не было ничего! Только чистая ярость. Я

бил и бил, не замечая, что заклинания рассеиваются о чужой щит. Удар, удар, удар.

Больше, больше! Миг - и щит противника ярко вспыхнул, осыпался пеплом на землю. Удар!

Он сдавленно застонал, я сделал еще шаг - и ощутил, как спину пронзает боль. Темно...

Так глупо. В детстве я боялся темноты, еще и Анри всегда пугал меня. Говорил, что

если не буду слушаться, придут чудовища и заберут меня с собой. Только оказалось, что

чудовища - это люди, а тьма дарила покой. Я плыл в ней, как по волнам. Вверх, к свету -

и вниз. Вверх - и вниз. Иногда во тьму долетали голоса: директора Рейдеса, куратора

Синтера, целительницы из гимназии. Но не было одного того голоса, который хотелось

услышать. Я пытался позвать Лиз, но с губ не слетало ни звука. Во тьме царила полная

тишина.

Иногда я будто слышал голос мамы. Умом понимал, что она умерла, но слух улавливал

обрывки фраз:

– Сыночек мой, дорогой, хороший, потерпи. Скоро все пройдет. Родной мой, любимый.

А потом она напевала колыбельные из детства, и даже казалось, будто ощущаю её

прикосновения. Снова тянулся ввысь, к свету - и падал во тьму. Временами свет окутывал

мои ладони. Я смотрел на него - и не понимал. С каких это пор я могу применять

заклинания исцеления? Или мне это приснилось? Все приснилось: гибель родителей,

гимназия, Лиз, а я сейчас дома, подхватил какую-нибудь болезнь и мечусь в бреду?

Больно...

– Давай, парень, - уговаривал куратор Синтер.
– Ты же сильный. Выкарабкивайся!

Да не хочу я выкарабкиваться, куратор. Не хочу. Лучше буду вот так плыть, ничего

не ощущая, и слушать мамин голос. А она упрашивала:

– Мальчик мой, хороший, надо выздоравливать. Не пугай так маму.

Мама, чем я могу тебя напугать, если тебя нет? И меня... нет больше.

– Оставьте мальчишку в покое!
– требовала целительница.
– Дайте отдохнуть. Что вы

за люди такие? Лучше системой безопасности займитесь.

И голоса отступали, я оставался один в темноте. Почему не в пустоте? Тогда мы могли