Туннель

– Да, – нерешительно отозвалась она, – это я, – и подняла вуаль.

Аллан смотрел на нее серьезными, ясными глазами.

– Что вы тут делаете? – спросил он.

Но Этель уже овладела собой. Она поняла, что ее дело будет проиграно, если в этот миг она не найдет верного тона. И инстинктивно она его нашла. Она рассмеялась весело и мило, как дитя, и сказала:

– Не хватает только, чтобы вы меня выбранили, Аллан! Мне надо с вами поговорить, и так как вы никого к себе не пускаете, я два часа подстерегала вас здесь в автомобиле.

Взор Аллана не изменился. Но его голос прозвучал довольно любезно, когда он предложил ей войти.

Этель облегченно вздохнула. Опасный момент миновал. Войдя в лифт, она испытала чувство радости, освобождения и счастья.

– Я вам писала, Аллан! – сказала она, улыбаясь.

Аллан не смотрел на нее.

– Да, да, я знаю, – рассеянно ответил он и опустил глаза, – но, откровенно говоря, у меня тогда… – и Аллан пробормотал что-то, чего она не поняла.

Лифт остановился, Лайон открыл дверь в квартиру Аллана. Этель была удивлена и обрадована, увидев старика.

– Вот и наш старый Лайон! – сказала она и протянула старому тощему китайцу руку, как доброму знакомому. – Как поживаете, Лайон?

– Thank you, [90] – чуть слышно прошептал смущенный Лайон и поклонился, всасывая сквозь зубы воздух.

Аллан извинился перед Этель и попросил минутку обождать. Лайон ввел ее в большую, хорошо натопленную комнату и тотчас же ушел. Этель расстегнула пальто и сняла перчатки. Комната была обставлена обыденно и безвкусно. Очевидно, Аллан по телефону заказал мебель в первом попавшемся магазине и предоставил устройство комнаты обойщику. К тому же занавеси были как раз сняты, и сквозь голые оконные рамы виднелись черные квадраты неба с тремя-четырьмя холодно сверкавшими звездами. Через некоторое время Лайон вернулся и подал чай с горячим хлебом. Затем вошел Аллан. Он переоделся и сменил сапоги на ботинки.

90

Благодарю вас (англ.)

– Я к вашим услугам, мисс Ллойд, – серьезно и спокойно сказал он, садясь в кресло. – Как поживает мистер Ллойд?

И Этель видела по его лицу, что она ему не нужна.

– Благодарю вас, отец здоров, – рассеянно ответила она.

Теперь она могла хорошо разглядеть Аллана. Он сильно поседел и казался постаревшим на много лет. Его заострившееся лицо было неподвижно, как каменное, на нем застыло выражение скрытого озлобления и немого упорства. От глаз веяло холодом, они были безжизненны и не позволяли чужому взору проникнуть в них.

Если бы Этель действовала обдуманно, она завела бы с Алланом пустой разговор, чтобы дать возможность ему и себе самой постепенно освоиться с положением. Она и собиралась так поступить и даже хотела пожаловаться на Штрома, но, видя перед собой Аллана таким изменившимся, чуждым, невнимательным, перестала противиться своему побуждению. Сердце подсказывало ей, что должен быть какой-нибудь способ захватить и удержать Аллана.

Она заговорила сердечным и интимным тоном, как будто они когда-то были близкими друзьями.

– Аллан! – сказала она, протягивая ему руку и окидывая его светлым взором своих голубых глаз. – Вы не можете представить себе, как я рада вас видеть!

Ей стоило труда скрыть свое волнение.

Аллан протянул ей огрубевшую и жесткую руку, но в его взгляде отразилось легкое добродушное презрение к такому роду проявления женской симпатии.

Этель не обратила на это внимания. Ее уже нельзя было запугать.

Она посмотрела на Аллана и покачала головой.

– У вас плохой вид, Аллан, – продолжала она. – Жизнь, которую вы сейчас ведете, не для вас. Я отлично понимаю, что на некоторое время вы нуждались в покое и уединении, но я не думаю, чтобы вы могли долго вести такой образ жизни. Не сердитесь, что я вам это говорю. Вам нужна ваша работа – вам не хватает туннеля! Больше ничего!

Это была истина, она попала прямо в цель. Аллан сидел и пристально смотрел на Этель. Он не возразил ни слова и не делал ни малейшей попытки прервать ее.

Этель застигла его врасплох и использовала его смущение по мере сил. Она говорила так быстро и возбужденно, что вообще было бы невежливо с его стороны остановить ее. Она упрекала его в том, что он сам совсем забросил своих друзей, что он похоронил себя в этом мертвом городе. Она описала ему свое столкновение со Штромом, говорила о Ллойде, о Нью-Йорке, о знакомых и все время возвращалась к туннелю. Кто же закончит туннель, если не он? Кому мир доверит эту задачу? И, наконец, помимо всего этого, говоря прямо, он погибнет, если в ближайшее время не вернется к своей работе.

Глаза Аллана потемнели и омрачились, – столько горечи, боли, тоски и томительного желания взбудоражила в нем Этель.

– Зачем вы мне все это говорите? – спросил он, коснувшись гостьи недовольным взглядом.

– Я прекрасно знаю, что не имею никакого права вам это говорить, – ответила она, – разве только право дружбы или знакомства. Но я говорю это вам потому… – Однако Этель не нашла объяснения и продолжала: – Я только упрекаю вас в том, что вы закопали себя в этой отвратительной комнате, вместо того чтобы перевернуть небо и землю и завершить постройку туннеля.

Аллан снисходительно покачал головой и улыбнулся с покорностью судьбе.

– Мисс Ллойд, – возразил он, – я вас не понимаю. Я перевернул небо и землю, и я ежедневно делаю все зависящее от меня. О возобновлении работ пока нечего и думать.

– Почему?

Аллан удивленно посмотрел на нее.

– У нас нет денег, – коротко сказал он.

– Кто же может достать деньги, если не вы? – быстро возразила Этель, тихо улыбаясь. – Пока вы себя замуровываете здесь, вам, конечно, никто денег не даст.

Аллану надоел этот разговор.

– Я пробовал все, – сказал он, и по тону его голоса она чувствовала, что становилась ему в тягость.

Она взяла перчатки и, натягивая левую, спросила:

– А с папой вы говорили?

Аллан кивнул, избегая ее взгляда.

– С мистером Ллойдом? Конечно! – ответил он.

– Ну, и?..

– Мистер Ллойд не подал мне ни малейшей надежды! – ответил он и взглянул на Этель.

Этель засмеялась своим легким, детским смехом.

– Когда, Аллан, – спросила она, – когда это было?

Аллан старался вспомнить:

– Это было прошлой осенью.

– Вот как, осенью? – переспросила Этель и сделала удивленное лицо. – Папа тогда был связан. Теперь дело обстоит совсем иначе. – И Этель Ллойд выпустила свой тяжелый снаряд: – Папа сказал мне: «Я, может быть, взялся бы за достройку. Но я, конечно, не могу идти к Аллану. Надо, чтобы Аллан обратился ко мне».

Это она сказала так, между прочим.

Аллан сидел безмолвно, в глубокой задумчивости. Он ничего не сказал. Своим сообщением Этель зажгла огонь в его сердце. Он вдруг услышал грохот возобновившихся работ. Возможно ли? Ллойд?.. Его охватило такое волнение, что он должен был встать.