Турбо Райдер

– Поздно куда-то идти, если ты стар, - рассудительно сказала женщина, помешивая ложкой в кастрюле.
– Идти надо когда ты молод. В том и суть молодости. Вот ты куда-то идёшь, и это правильно. Дорога тебя уже меняет.

Человек усмехнулся.

– Не сказал бы, что я молод.

– Тебе просто кажется. Готово. Давай есть.

Она достала тарелки из шкафчика и разлила по ним суп. Расставила тарелки, дала человеку ложку.
– Вкусно. А что это?

– Суп из требухи, ел такой когда-нибудь?

Человек покачал головой в отрицании.

– Ты ешь-ешь. Глянь на себя, худющий какой.

– Раньше я таким не был. До похода, в смысле. Не знаю, чего это со мной не так...

– человек подумал, съел ещё пару ложек, его пауза неприлично затянулась.
– А может быть я слишком стар, чтобы куда-то идти?

– Я же уже сказала тебе, что ты не стар.

– Я так не считаю, - покачав головой, человек отодвинул пустую тарелку, показав жестом, что больше не хочет.
– Никогда об этом раньше не думал, нов последнее время мне больше и больше кажется, что... хотя, что это я такое говорю? Я же вышел из дому только вчера!

– Уверен в этом?

– Нет... Может и не вчера. Столько времени прошло... и всё это время... вот всё оно, на всём его протяжении мне кажется, что я зря сделал то, что сделал.

Женщина молчала, хлопоча у плиты - она заваривала чай.

– Я пошёл в город, а где он, этот город? Я пошёл за едой, а где она, эта еда? Я ушёл из дому и потерял всю свою уверенность. Я знаю только то, что ничего не знаю и ничего не понимаю.

По кухне расплылся запах заваренного чая. Густой, горячий, нежный.

– Да, дома принимать решения легче, - сказала женщина.
– Гораздо легче. Я решила остаться в своём, хотя мой сын тоже ушёл. И его жена ушла, забрав с собой детей.

– Они поели серой земли?

– Жена сына с детьми - нет. Он очень непростой человек, её можно понять. А сын... когда засияла фиолетовая луна, он вышел наружу, спустился к реке, напился из неё и наелся земли с её дна. Я думала, он окончательно сошёл с ума...
– женщина улыбнулась и покачала головой.
– Может быть он и сошёл. Теперь его здесь нет и это главное. Я хотела поступить так же, чтобы пойти за ним, мне почему-то кажется, что если я поем серой земли, то сразу узнаю то, что мне нужно знать. А ведь я хочу знать, где мой сын? Значит, я это узнаю.

– Так почему же ты решила остаться здесь?

Женщина вздохнула и разлила чай по кружкам.

– Ты веришь в то, что у некоторых предметов есть душа? Они могут к тебе привязываться. Как можно бросить что-то, что к тебе привязалось? Я не могу уйти из этого дома. Он мой, он меня любит, а я люблю его. Но ты... ты ушёл из своего. Это можно считать подвигом.

– Никогда не чувствовал себя более неуверенным в себе, чем сейчас.

– Надейся, что это пройдёт.

Она больше не говорила, да и человеку нечего было сказать, они пили чай и смотрели кто куда, но не друг на друга. Разговор у них вышел сумбурный, ведь каждый говорил о своём, о том, что волновало его, слабо связывая это со словами собеседника.

– Так ты хочешь уйти, но не можешь?

Женщина кивнула.

– Я думаю, если тебе не хочется уходить, то уходить и не надо. Особенно сейчас, когда светит фиолетовая луна, - человек допил и поставил чашку на стол.
– Я немногое понял о том, что случилось, но уж точно осознал то, что нужно доверять своему нутру. Если твоё нутро говорит тебе делать что-то, то это что-то нужно делать. Мир очень изменился, это всё, что я вижу. И хоть я очень не уверен в себе, но сейчас...

– и человек понял, что говорит это не женщине, а себе, и что она смотрит на него с улыбкой, и что суп из требухи - вкусен, а местность вокруг не так уж и враждебна.

Поэтому человек остался. И когда он решил это, то снова его поглотила окружающая среда и он стал для неё своим.

Здесь было неплохо, хотя и непривычно для человека, жившего долгое время совсем в другом климате, но он быстро привык к тяжёлому, влажному воздуху, к жаркому солнцу, к реке у самого дома, к тяжёлой работе, к тяготному сну на кровати, к тому, что некоторые люди, появившиеся вокруг, его не очень-то и любят, но главное - женщина, каждый вечер гладила его по голове и говорила:

– Ты в порядке, сынок?

А значит всё действительно было в порядке и ничего не стоило сожалений. Человек жил, охотился, ел опоссумов, змей, лягушек, танцевал у костров с другими людьми, которые хоть и не сразу, но приняли его, а значит это была хорошая жизнь. Но всё это - совсем другая история, совершенно здесь не нужная, и, значит, оставшаяся где-то там вдалеке.

Однажды ночью человек проснулся, и понял, что сквозь окно на него светит фиолетовая луна, такая же огромная, какая была у него дома, в настоящем доме.

И человек ушёл, на прощанье поцеловав женщину в её сухую щёку.

Он спустился вниз к реке, где всё ещё были рельсы, черпнул на прощанье, умыл лицо, хотел было прогнуть на железную дорогу, но его окликнула проснувшаяся женщина.

– Посмотри на себя ,чужак! Ты же такой худой!

В голосе её был задор, как при первой их встрече.

– А может, всё-таки останешься?! Отъешься хоть нормально! У меня еды полно!

Человек зашёл на железную дорогу, нащупал ногами рельсы и пошёл дальше.

Он снова и снова шёл, понимая, что скоро окружение непременно изменится, и оно, в конце концов, действительно изменилось. Человек и сам не заметил, как это произошло: вроде бы моргнул или на что-то отвлёкся, а когда снова осмотрелся вокруг - всюду лишь только падающий снег, сугробы и светящая с неба фиолетовая луна.

Холод не ощущался, но было понятно, что нужно лишь сойти с рельс, чтобы оказаться в его власти. Поэтому человек шёл быстро, надеясь, что скоро обстановка сменится ещё раз, хоть и понимая где-то на границе разума, что этого не произойдёт.

Вид вокруг был удивительно красивый, особенно с этих рельс. Человек мог любоваться красотой зимы, будучи сам в безопасности. Он и любовался. Это была не такая зима, которую можно было бы видеть ранее - это была зима...

– ...фиолетовой луны, хотя снег, я уверен, не гнилой... ведь он падает с неба. Интересно, что случилось с небом? Ах, небо, какое же небо!

Необычное, но не только из-за луны, а само по себе. Человек подумал, что не может описать этого, а даже если мог бы, то никто, кому довелось бы его описание читать, не смог бы это представить. Потому что небо было удивительно чистым и удивительно мёртвым. Удивительно гнилым. Но не гнилью земли - гнилью высохшего забальзамированного трупа.