Тушите свет (сборник)

– Что будем делать, если они не придут? – задала я сакраментальный вопрос.

Виктор пожал плечами.

По верхушкам лип пробежал ветер. Деревья зашумели, зашевелились, сквозь дрогнувшую листву пробился свет уличного фонаря, и по асфальту побежали причудливые тени. Мне послышались крадущиеся шаги, и я оглянулась. Но никого рядом не было – это шумел ветер.

Я посмотрела на часы. Уже три. Скоро светать начнет…

Если никто не рискнул забраться к нам в темноте, сомнительно, чтобы он пошел на это, когда рассветет. Ничего катастрофического в этом не было, но все равно на душе у меня сделалось противно, как всегда, когда срывались мои планы. Я уже начала просчитывать в уме дальнейшие варианты действий, как вдруг в окнах редакции вспыхнул свет.

Не сговариваясь, мы сорвались со скамейки и выбежали из сквера. Никого поблизости мы не заметили, да и не особенно старались. Оказавшись около входной двери, мы обнаружили, что она открыта. Когда ее открыли, мы абсолютно не заметили. Видимо, взломом занимался опытный человек.

Виктор отстранил меня и первым вошел в здание. Мы торопливо промчались по темному коридору и ворвались в помещение редакции.

Первое, что я увидела, – это румяное лицо Дудина. Он прикладывал палец к губам и показывал нам куда-то в сторону, призывая нас отойти. Понимая, что сейчас не мы командуем парадом, мы отошли к окну и попытались разобраться в ситуации.

Видимо, ловушка захлопнулась, как того и желал Логвиненко. Дверь кабинета была заперта снаружи на ключ. Окно у меня забрано решеткой – поэтому выбор у воров оставался небольшой. Но пока, кажется, они не подавали признаков жизни, слишком ошеломленные свалившимся на них несчастьем.

Логвиненко, стоявший у стены слева от двери, показал мне большой палец. Я изобразила в воздухе знак вопроса. Логвиненко кивнул в сторону напарника, который в этот момент вышел в коридор, набирая на ходу номер на мобильном телефоне. Я поняла, что он вызывает подмогу.

Через минуту он вернулся и жизнерадостно сказал:

– Хорошо бы понятых надыбать! Да где их сейчас возьмешь?

– Обойдемся без понятых, – заключил Логвиненко и согнутым пальцем деликатно постучал в дверь. – Але, гараж! Вы там живы, заразы?

В кабинете послышалось неразборчивое бормотание – пленники что-то горячо обсуждали.

– Сколько их там? – шепнула я.

– Похоже, трое, – ответил Дудин, ухмыляясь. – Темно было, а кроме того, из туалета ничего не видно. Но на слух определялись трое. Если никто не умер от страха, то, думаю, так трое и осталось.

– Слышь, ты! – вдруг прозвучал из-за двери грубый мужской голос. – Открой, или мы сейчас вынесем дверь на фиг!

– Подожди минутку! – кротко предложил Логвиненко. – Скоро патрульная группа подъедет, и откроем!

С той стороны наступило озадаченное молчание, а потом тот же голос не слишком уверенно произнес:

– Ты что, в натуре? Открывай, тебе говорят!

Чувствовалось, что говоривший уже почти истощил запасы своего ораторского искусства и вот-вот перейдет к активным действиям. Мне стало до слез жалко двери. Логвиненко, кажется, уловил мое настроение, потому что сказал очень строго:

– Только попробуй тронуть дверь, отморозок! В протоколе отметим, что ты нанес материальный урон тысяч на сто, попляшешь тогда!

В кабинете опять притихли, а потом недоверчиво спросили:

– Слышь, ты кто?

– Оперуполномоченный капитан Логвиненко. Тебе удостоверение показать?

– Так ты мент? – с глубоким разочарованием произнес невидимый собеседник, и за дверью опять началось бурное совещание.

Наконец оно завершилось, и уже другой голос, показавшийся мне знакомым, проговорил отрывисто:

– Слышь, мент! Хорош ваньку валять, давай побазарим по-человечески! Можно же договориться!

– Попробуй! – милостиво сказал Логвиненко.

– Ты нас отпускаешь, – быстро сказали за дверью, – а мы тебе десять кусков, налом, прямо сейчас, без бэ, согласен?

– Я с напарником, – невозмутимо ответил Логвиненко, откровенно веселясь. – У него тоже зарплата маленькая.

– И напарника не обидим! – почти прорычал соблазнитель.

– А вот еще патруль подъедет, – мечтательно сказал Логвиненко. – Ребятам тоже надо подкинуть…

Грабители наконец поняли, что над ними смеются.

– Ломай! – прозвучала короткая команда, и моя дверь хрустнула и застонала под напором молодых мускулистых тел.

Логвиненко посмотрел на меня и виновато развел руками. В тот же момент треснуло дерево, замок был вырван с корнем, и трое здоровых мужиков ломанулись к выходу.

Я не успела ничего понять – все вокруг завертелось колесом. Послышались удары, сдавленные крики, звуки падения. Посреди комнаты образовалось что-то вроде кучи-малы.

Вдруг мимо меня в эту кучу-малу устремился Виктор, у самого порога догнал сумевшего прорваться бандита, провел подсечку, захват – и тяжелая туша грохнулась оземь, издав крик боли.

Придерживая лежащего за вывернутую руку, Виктор обернулся к операм и виновато пояснил:

– Чуть не сбежал, скотина!

Дудин, только что нокаутировавший своего противника, пренебрежительно махнул рукой. Он был непривычно сердит и неразговорчив – может быть, из-за разбитой губы, которая распухла и сочилась кровью. – Да куда он сбежит! – заметил Дудин, поднимаясь с колен.

Третий бандит лежал на полу, испуганно скосив глаза на табельный «ПМ», который Логвиненко только что убрал от его затылка. Оказалось, капитан все-таки был при оружии.

Кстати, Дудин был прав – бежать грабителям уже было некуда. По коридору прогромыхали тяжелые каблуки, и в комнату ввалились люди в форме, с автоматами наперевес, которые с ходу зверскими голосами заорали:

– Всем стоять! Не двигаться!

Логвиненко устало махнул рукой и рассудительно заметил:

– Не шуми, Казанцев! Кому положено, те и так стоят, а прочие – пусть пока полежат… Ты лучше скажи, почему так долго ехал?

Молодой парень с усиками и с лейтенантскими погонами на плечах опустил автомат и сказал, оправдываясь:

– Ну, е-мое, я тут при чем? У нас в «УАЗе» зажигание барахлит – хоть мотор не глуши! Пока завелись…

– Вот-вот, пока вы там шевелитесь, – мрачно сказал Дудин, прижимая к разбитой губе носовой платок, – люди здесь кровь проливают…

– А что тут вообще происходит? – деловито спросил лейтенант, явно намереваясь компенсировать задержку служебным рвением. – Это что за козлы?