Твари империи

Впрочем, едва все устроились, как Ривси вздумалось прогуляться по убежищу и они оказались в полной темноте. Шарик света теперь походил на блуждающую звезду, на гнилушку, на уличный факел, способный обозначить себя, но не развеять тьму.

— Я обойду зал, — пояснил из темноты Ривси.

— Чёртов огрызок, — ругнулся Оборн без злобы, скорее по привычке.

— Малыш, найди в сумке свечу, — попросила Ильметра Тейша.

Тот подчинился беспрекословно, он окончательно признал в девушке госпожу. Дамматрик ожидал, что она вновь применит магию, но та воспользовалась обычным огнивом.

Вспышка, искры, багровое пятно раздуваемого трута, рождение крохотного огонька. Сила свечи оказалась ещё меньшей, чем ожидал Дамматрик. Казалось, тьма подавляла под куполом свет, захватывала пространство, словно упавшая в воду капля чернил.

Тем временем шарик удалился от входа уже достаточно далеко, а колдун вновь подал голос.

— Осторожно! — сказал он. — Посреди убежища широкий колодец. И никакого ограждения вокруг. Никакого.

Купол был небольшим. Когда они его обходили, Дамматрик насчитал сто двадцать шагов, что означало диаметр равный примерно сорока шагам. Поэтому Ривси вернулся быстро. За исключением центрального колодца, колдун не нашёл ничего примечательного. Почти ничего.

— Пахнет смертью, — сказал он спокойно, словно вёл речь о жареном цыплёнке.

— Да ну? — усмехнулся Дамматрик.

— На вашем месте, друзья мои, я бы остерёгся здесь веселиться, — он погасил шарик и несколько раз встряхнул рукой, словно сбивая с ладони воду или грязь. — Мёртвые не любят, знаете ли, когда живые смеются возле могил. Не любят.

— Мёртвым всё равно, — возразил из упрямства Дамматрик, хотя при упоминании о могилах вздрогнул наравне с остальными.

— Почему ты заговорил о могилах, колдун? — потребовал Оборн ответа.

Отобрав у мальчишки свечу, Ривси показал на стены. На высоте человеческого роста их покрывали борозды и выбоины, которые при более тщательном рассмотрении складывались в символы.

— Литийские иероглифы, — пояснил Ривси. — Большинства из них я не знаю. Но некоторые до сих пор используют в алхимических прописях. Вон тот, похожий на кораблик означает Путь. Он же в зависимости от контекста может означать обучение или к примеру религию. А этот, из девяти горизонтальных чёрточек сложенных в пирамидку, означает, друзья мои, ничто иное, как Город Мёртвых

— Мёртвых?! — переспросила Ильметра.

— Это не случайное совпадение, — сказал Оборн. — Сраный колдунишка ещё когда говорил о некрополе и вот, пожалуйста. Получите. Это ведь тот самый некрополь, о котором ты говорил? Это здесь запрятали Древнее Зло, или как его там?

— Возможно. И тогда этот колодец в центре, он вовсе не колодец, а вход в Некрополь. Лестницы я там не увидел, а до верхушки купола свет не доставал. Там должно быть что-то, вроде такелажного блока.

— Это может быть случайным совпадением, — возразил Дамматрик.

Ривси пожал плечами.

— Я не фаталист. Тем более не любитель конспирологии. Нас никто не заставлял идти именно этим путём.

— Да? — возразил Оборн. — А корабль случайно выбросило на берег именно в этом месте? Течение и ветры могли бросить нас на скалы, или унести к Долгой Дуге, или обратно в Бинай, но мы оказались в пустыне.

— Тем не менее мы сами выбрали курс, поскольку он выглядел самым лёгким, — сказал Ривси.

— Вот именно что выглядел лёгким, — проворчал Оборн. — Так и устраивают западню,

Они довольно долго молчали. И всё это время Дамматрика терзала мысль, что Оборн прав и они попали сюда неслучайно. Как учили в школе на уроках логики и риторики, он придумывал контраргументы, чтобы проверить гипотезу на прочность, но все они выглядели слабыми.

Похоже Ривси занимался тем же. Во всяком случае спустя некоторое время именно он прервал молчание.

— Использование в эсхатологической схеме некоего древнего зла или даже конкретного Древнего Зла, мне представляется маловероятным, — сказал колдун. — То есть я допускаю его существование, более того, считаю весьма опасным, но вести игру со столь непредсказуемой сущностью вряд ли кто-то решится.

— Ишь, как завернул, — хмыкнул Оборн.

— А если это не схема, не чья-то игра? — спросил Дамматрик. — Разве Древнее Зло само по себе недостаточная угроза?

— Само по себе оно не пробуждается. Там такие печати должны стоять что ого-го! А кому придёт в голову его пробудить? Вот кому?

— Да мало ли дураков на свете?

— Если дурак обладает могуществом, способным пробудить зло, он проявит себя гораздо раньше. Просто не утерпит пустить кому-нибудь за шиворот пригоршню блох. Дурак ведь.

Оборн кивнул, соглашаясь с Ривси.

— А если хитрый дурак? — не сдавался Дамматрик.

— Значит это тот самый маловероятный случай, который невозможно предусмотреть.

— А не затруднит ли тебя объяснить, что за зло такое? — не вытерпела Ильметра.

— Присоединяюсь, — кивнул Оборн.

Ривси обвёл товарищей хитрым взглядом.

— Кажется я уже говорил, что не знаю его природы. Могу лишь рассказать о догадках, какими поделился со мной учитель, когда был пьян. Так-то он не слишком откровенничал. — Ривси вздохнул. — Вы пользовались когда-нибудь услугами целителей душ, друзья мои?

— Пожиратели грехов? — испуганно переспросил обычно молчаливый Тейш.

— Мерзость какая, — вздрогнула Ильми.

— Что я кретин? — ответил Оборн. — Позволю кому-то копаться в моих чувствах и изымать что-то?

— Не зря их частенько волокли на костёр, — заметил Дамматрик.

Проняло всех, кроме спящего Шохальца.

— Такой этический подход существовал не всегда. — улыбнулся довольный реакцией товарищей Ривси. — Мы считаем нормальным жить с болью, злом, прочей грязью, с грехами, как сказал бы наш босс. Точно так же, как живём с недостатками характера или внешности, с неприятными воспоминаниями, с неизлечимыми болезнями. Но, заметьте, друзья мои, некоторые певцы позволяют себя кастрировать, чтобы сохранить мальчишеский голос.

— Как бы не так, — возразил Дамматрик. — Их кастрируют без спроса.

— Согласен аналогия не точна. Неважно. В иные эпохи очистка душ считалась вполне нормальным явлением и была поставлена на широкую ногу. Особенно это культивировалось у литийцев. Для них душевная чистота являлась чем-то сродни гигиене и в храмы они ходили как в баню. Но есть небольшое различие. Нынешние чистильщики просто берут на себя чужую грязь. И от этого быстро превращаются в моральных уродов, если не в настоящих злодеев. Мало кому удаётся жить под спудом чужих грехов, таких называют святыми. А раньше люди, не все конечно, а только одарённые люди, умели сбрасывать всю эту дрянь.