Твари в пути

«… Вы не будете одиноки в своем поиске. Вам помогут. На самом востоке графства Дайканского и Онернского, на пересечении Горного тракта и дороги к трактиру «Пьяный гоблин», лежит деревня Сторнхолл. Там вы должны найти одного человека. Его зовут Прок Хромой, но не это его настоящее имя. Он дряхлый старик, но не это его подлинный облик. Вы должны приехать и сказать ему слово в слово: «Вы вернулись из похода, сэр рыцарь». После вы объясните ему всю ситуацию, и он вам поможет…»..

— И все же, сэр, отчего вы согласились помочь мне? — паладин, наконец, решился задать один из мучивших его с самого утра вопросов. — Я подозреваю, что с вашей стороны в прошлом был дан некий обет… Ведь не просто же так вы собрали вещи и в одночасье оставили дом, едва услышав о моей просьбе?

После отповеди, что Джеймс получил на тракте, ему так и не удалось разговорить спутника — тот был слишком занят своими мыслями и лишь изредка бормотал что-то невразумительное, в остальное же время молчал, точно воды в рот набрав.

— Вы так и не рассказали о своей причине помогать мне, — продолжил Джеймс. — Вы знакомы с человеком, которого я ищу, сэром Ильдиаром де Нотом, графом Аландским?

Сэр Норлингтон отвел глаза, и его молодой паладин уже решил, что тот снова предпочел его игнорировать, но тут старик ответил:

— Нет, но в некотором смысле мне довелось знать его отца.

— Сэра Уильяма? — голос Джеймса дрогнул. Меньше всего на свете он любил сообщать кому-то дурные вести, полагая, что это удел лишь ворон, каркающих под окном. — Тогда, боюсь, вам будет горько услышать о его безвременной кончине…

— Уильям де Нот? — удивился старик. — В своей глуши я совсем ничего не слышал о нем. Как он умер, позвольте узнать?

— Его предательски убили. Это сделали Кевин Нейлинг, подлый сынок барона Фолкастлского, и его прихвостни. Мне горько говорить это, но перед тем, как заколоть старого графа мечом, над ним жестоко издевались. Мерзавцы пытали его.

— Печально слышать подобное. Уильям де Нот был хорошим человеком и храбрым рыцарем. Он меньше чем кто-либо из нас заслужил такой участи.

— Если это хоть немного смягчит вашу печаль, то знайте, что его смерть не осталась без отмщения — убийцы ненадолго пережили свою жертву, — со злостью добавил Джеймс, но Прокард Норлингтон словно потерял нить разговора, крепко задумавшись о чем-то.

— Когда вы с ними в последний раз виделись, — наконец, начал он, — Ильдиар все еще называл его отцом?

— Да, конечно. Почему вы спрашиваете?

— Я это к тому, юноша, что у меня стало на одну причину больше помогать вам. Кто-то же должен…

Сэр Норлингтон вдруг резко оборвал свою фразу, и Джеймс, уже научившийся распознавать эту перемену настроения в своем спутнике, понял, что сегодня ничего больше выяснить не удастся. Решив провести остаток вечера с пользой, он взял в руки ложку и от души зачерпнул из котла ароматной похлебки с мясом.

— Кто-то же должен… — донеслось до жующего рыцаря негромкое старческое ворчание. — Если уж ты сам не удосужился… Вот я и пригожусь, наконец…

* * *

Ночь прошла спокойно — никто не потревожил паладинского сна, а догорающий костер давал достаточно тепла, чтобы не замерзнуть. Поднялись путники рано — утренняя прохлада дала о себе знать, забравшись под плащи холодными и влажными пальцами. Наскоро перекусив остатками вчерашнего ужина, рыцари двинулись в путь вместе с первыми лучами солнца. Рассветное зарево раскрашивало и осенние листья деревьев еще и багровым. Дорога начала петлять, словно заяц, сбивающий со следа охотника, и Джеймс каждый раз внутренне напрягался, наблюдая, как остается за спиной очередной поворот. Что за опасности готовит им следующий?

Путники оказались в совершенно дикой местности в множестве миль от ближайшего города, Восточного Дайкана. И пусть пока они не встретили на своем пути никого, кроме пары крестьян на груженой репой телеге да небольшой группы странствующих торговцев с охраной, все же нужно было быть начеку.

В противоположность растущему беспокойству Джеймса сэр Норлингтон вел себя так, словно дорога его и вовсе не интересовала. Пустив коня неторопливой рысью вслед за скакуном сэра Доусона, старик вдруг принялся забрасывать юношу вопросами о его детстве, о родителях, об обучении в Белом замке, о службе оруженосцем, а после и рыцарем-камердинером при великом магистре. Впрочем, Джеймс и сам рад был отвлечься от терзавших его тревожных мыслей. Он охотно делился своими воспоминаниями, в том числе поведал с горечью в сердце и о трагичных событиях последних дней, выложив все как есть, без утайки. Собеседник слушал его очень внимательно, несколько отвлекаясь лишь, когда речь заходила о сэре Ильдиаре. В этих случаях сэр Норлингтон словно забывал, что у него есть спутник, принимаясь бормотать себе под нос что-то не слишком вразумительное, вроде: «Ну конечно же… Те же упрямство и глупая гордость… Мог бы и сам догадаться… Осел порождает осла и ждет, что у того отпадут уши…».. Но молодой рыцарь уже привык не обращать внимания на эти, будто сами собой слетающие с губ старика слова.

А между тем, неспешно беседуя, они выехали из леса и оказались в просторной долине. По обеим сторонам тянулись залитые солнцем огненно-рыжие холмы, а убегающая вдаль дорога терялась где-то впереди, в очередном распадке.

— Вот вы говорите, мой юный друг, — прищурился старый рыцарь, — что во всем следуете своему кодексу. Но так ли это, и возможно ли ко всем жизненным случаям применить один-единственный свод закостенелых правил?

Вопрос прозвучал для Джеймса несколько неожиданно — он-то полагал, что данную тему они закрыли еще вчера.

— Конечно, сэр, — тем не менее, ответил молодой рыцарь, не ожидая подвоха. — Долг каждого истинного паладина — почитать кодекс выше собственной жизни и следовать ему всегда, иначе как можем мы именоваться святыми воинами и носить шпоры? Тому, кто не чтит кодекс, скорее подойдут борона и плуг, чем рукоять меча и копейное древко.

— Даже шуты не смешат так, как смешит детская наивность, — поморщился старик. — Мальчишка из ордена мальчишек! Безнадежный идеалист, даже не пытающийся рассуждать. Признаться, я полагал, что подобные невежды перевелись еще в далекие времена моей молодости, и их обглоданные кости давно белеют по обочинам трактов.

Старик очевидно уже прекрасно изучил, как задеть своего молодого спутника.

— Вы… — вскинулся Джеймс. — Знайте, что я не потерплю насмешек над святыми братьями…

— Уж не теми ли, без сомнения, достойными рыцарями, что изгнали вас из зала конклава? — ехидно уточнил сэр Норлингтон. — Не теми ли, кто отвернулся от своего великого магистра, не успела осесть пыль от подков его коня?

— Сэр, не все братья такие, — только и нашелся, что ответить на это Джеймс, — орден не заканчивается на предателях и малодушных.

— Вот я и говорю: думайте! — Сэр Норлингтон внимательно посмотрел на спутника — проняло или нет? — Нет ничего более бездумного, чем служить не человеку, не стране, не даже себе самому, но — догме. Догме, которая полагается ответом на любые вопросы и решает за тебя, кто виноват, а кто прав. Которая слепо делит людей на страждущих праведников и ждущих удара меча негодяев, не позволяя заметить, что все не так просто. Которая изжила себя еще три сотни лет назад и в которую не верили даже те, кто ее писал.