Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Но ни усталость, ни кашель, ни даже невыносимо режущая изнутри жажда занимали сейчас мысли человека. Не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать на себе пристальный и неустанный взгляд того, кто шел позади, всего в десяти шагах. Того, чьи шаги по песку были легки и непринужденны, того, кого, казалось, не одолевают ни жуткая усталость, ни отвратительный кашель, потому что эта проклятая земля, которая зовется пустыней, ему — дом родной.

Человек, идущий первым, зашелся в новом приступе кашля, ноги его подкосились, и тело стало медленно оседать на песок. Шагавший сзади оказался рядом, в его темной обветренной руке появилась сталь. На сером, как мышиная

шкура, клинке сабли золотой вязью были нанесены витиеватые асарские письмена.

— Вставай, паладин, или, клянусь Семью Ветрами, мне придется обагрить эти многострадальные дюны еще и твоей кровью. — Смуглое лицо говорившего ожесточилось настолько, что стало походить на камень, растрескавшийся и подточенный водой. Глаза под белыми, словно выгоревшими, бровями прищурились, а рука с саблей ткнула острием в бок распростертому человеку.

— Ты негодяй, Сахид. — Упавшему было тяжело говорить, все тело били отвратительные судороги, руки бессильно сжали горсти раскаленного песка. — Тебе когда-нибудь говорили об этом?

— О, столько же раз, сколько капель в фонтанах султанского дворца, — горделиво заявил ловец удачи. — Но что с того? Разве понимание этого делает тебя сильнее? Или муки совести заставят меня протянуть тебе руку? Я слышал, как ты молился своему Хранну, но что он сделал, чтобы помочь тебе? Он, этот твой бог, которому вы посвящаете мечи и розы, равнодушно глядит, как ты сейчас лежишь у меня в ногах. Хранна здесь нет, Ильдиар де Нот, он не сует нос в пустыню, а если он все же и наблюдает за нами где-то неподалеку, незримый, как и все Высшие сущности… не значит ли это, что боги благоволят негодяям, а, паладин?

«Вставай. Вставай, — велел пленник сам себе. — Не позволяй этой мрази насмехаться над тобой. Взгляни на себя — вспомни, как ты валялся в грязи у ног треклятого Джона Бремера, захлебываясь водой из лужи, точно собака. А теперь ты здесь, в чужом краю, пожираешь песок на потеху глумливого мерзавца. Вставай и сгори дотла в этом пустынном пламени Бездны — это будет не худший итог: оплавиться, как гордая свеча, растаять, но не подогнуться, и не сломаться. Так оторви уже, наконец, свои кости от земли, прокляни этот бансротов бархан, прокляни небо, такое же желтое, как и дюны кругом, прокляни безжалостные, режущие, точно сотни плетей, ветра, прокляни этот песок, раскаленный, как угли, и покрывший тебя всего, словно мерзкой второй кожей. Прокляни и то, из чего сотворены все асары, и самих асаров. Пусть горят в Бездне. И ты сгори, но встань!»

Ильдиар поднялся, отряхнул с одежды заскрипевший в складках песок и медленно пошел вперед, с трудом переставляя уставшие ноги. Казалось, что с земли он встал с доброй половиной бархана на плечах.

— Все верно, клянусь пустыней! — Тюремщик расхохотался надменно, но в то же время фальшиво — ему было отнюдь не весело. — Пусть глаза сверкают, как алмазы на приисках в Эри-Эгбе, пусть гнев правит тобой и проведет через мертвые земли… Нет ничего сильнее гнева. Быть может, ветер подул не с той стороны, и я ошибся? Быть может, твои боги все же глядят на тебя? Дают тебе… гнев?

Ильдиар обернулся, на долю секунды заглянув в сощуренные, совершенно бесцветные глаза своего мучителя, пытаясь увидеть в них хоть что-то человеческое. Но в них ничего прочесть было невозможно. Совсем ничего. «О Хранн-Заступник, дай мне найти в себе силы вынести все…».

— Боги учат смирению, а не гневу, — выдавил пленник и продолжил путь. — Но, случается, они посылают нам испытания.

Сахид Альири ответил очередным взрывом смеха, столь же циничного, как подаяние

слепому нищему, брошенное в пяти футах от него. Как же отвратителен бывает смех…

— О, испытания богов, — донеслось до Ильдиара, — этот дар, ниспосланный простым смертным, чтобы, не приведите Ветра, жизнь на мгновение не показалась им прекрасным садом… Больше других мне нравится чума. Или проказа. Слыхал о подобном испытании? Запасись смирением, расставаясь со своими гниющими пальцами, носом, истлевающими кусками еще вчера здоровой плоти. Пусть презренный всеми и ненавидящий самого себя урод расскажет тебе о своем смирении. А ты ему поведаешь об испытаниях… А что же насчет меня, о святой паладин Хранна? Что твои боги уготовили мне?

— Упасть с дюны и сломать себе шею.

— Ха-ха-ха… Сэр-рыцарь изволит шутить. А мне уже казалось, что на сегодня это исключительно моя роль. Таким ты мне нравишься больше!

— Я не собираюсь тебе нравиться, мразь, — прорычал Ильдиар, спотыкаясь на каждом шагу, но продолжая идти вперед.

Сахид Альири шел следом. И ни на мгновение не прекращал издевательств над своим пленником:

— Ай-ай-ай. Обида прорастает в тебе стремительнее бобового пажитника под благодатными дождями Келери. Благородная кровь, горделивая и уязвленная. Ничего, нам с тобой не танец дервишей водить. Вот доберемся до Ан-Хара, я выручу за тебя нужную мне сумму, и разлетимся в разные стороны, точно вольные птицы-каменки. Впрочем, вольная птичка будет только одна. Вторая-то навсегда сядет в клетку. Ха-ха.

— А не боишься, что я отыщу тебя после? — с ненавистью бросил через плечо паладин.

— Ты знал, что дюны путешествуют, Ильдиар де Нот? — не замедлил с ответом асар. — Да, это так, можешь мне поверить. Они двигаются медленно-медленно, точно дряхлые старухи, изменяя свое местоположение из-за ветров. Среди асаров есть поговорка: «Только стремительные длани ветра ведают пути дюн». Это значит, что никто не знает, куда заведет его дорога. Но в случае нашей… хм… компании, описанный тобой исход маловероятен. Определенный риск всегда есть, но, как тебе ответит любой ловец удачи в Ан-Харе, кто не рискует, тот не выуживает из песка золото. Я мог бы просто убить тебя здесь, но тогда я остался бы лишь при том бакшише, что мне дали в Гортене, а если я сумею выгодно тебя продать, мое достояние практически удвоится. Есть ради чего рисковать, а?

В этот миг будто бы солнце добралось, наконец, до самой сердцевины головы пленника. Он встал и покачнулся, как от удара. Сердце, которое и без того билось на последнем издыхании, этот маленький, изнывающий от жары и усталости багровый зверек, вздрогнуло и на какой-то миг затихло, как бы прислушиваясь.

— В Гортене? — Ильдиар обернулся к своему тюремщику. — Кто в Гортене заплатил за мои мучения?

— Хм… Будь у меня столько врагов, сколько у тебя, паладин, я бы годами строил им планы мести и, убивая по одному в день, даже спустя десять лет нашел бы, чем себя занять. Хвала Небесному Граду, я не на твоем месте. Да. Пока мне еще хватает своих врагов.

— И все же, кто тебя нанял?

— Ну, ты же умный человек, паладин, и понимаешь, что такие люди не станут лично вести подобные разговоры… Скажу лишь одно: мне заплатили за твою смерть. Так что можешь оценить, насколько тебе повезло.

— Очередная заноза милосердия?

— Заноза милосердия, паладин! Ты начинаешь понимать! Они дали много, но не настолько много, чтобы лишить меня желания заработать еще больше.

— Ты бесчестная скотина и негодяй, Сахид.

— Да, ты уже говорил мне об этом…

Поделиться с друзьями: