Твое противоядие

Я посмотрела на принца Шафрана.

– Найдите серебряное лезвие, мне нужно будет… проткнуть ваше сердце.

Его высочество отреагировал совершенно спокойно, будто ему такое предлагают каждый день. Воистину королевская выдержка! Он сделал знак какой-то, Эндари кивнул Кангу, а тот вышел. Через какое-то время он вернулся с подносом, на котором лежал нож, я взяла его в руку, переложила в другую взвесила. При свете ламп оно поблескивало, но не было таким прекрасным, как могло быть серебро при прямых солнечных лучах.

– Вы знаете основу снятия проклятия? – тихо спросила я, рассекая себе ладонь.

– В твоем сердце, действительно, не должно быть ненависти.

– А вы постарались, ваше высочество, чтоб у меня не было повода. Даже капитана команды готовы отпустить.

– Какая разница до всех отрядов, власти, если я и мои потомки будут медленно и верно помирать?

– Чтож… полагаю мудрость у вас не от отца.

– Буду верить, что она от предков моей матери.

Я заметила, что, когда он говорил о своей матери, то в его голосе был легкий трепет. А я уважаю людей, чтящих своих мам. Что поделать, если отец такой? Впрочем, с тем, у кого руки по локоть в крови, он обошелся тоже благородно, насколько возможно в его ситуации.

– Подойдите ко мне и доверьтесь.

Шафран кивнул и приблизился, я заметила, как Эндари наблюдает за каждым моим действием. Но… в этот раз он мог быть спокоен. Я не собиралась никаких сюрпризов выкидывать.

Я призвала прану к ране, собрала кровь лезвием, нанесла красным ножом порез принцу на ладони на обе руки. Прошептала на древнем языке слова прощения, употребив свое полное имя и заглянула в его свето-зеленые глаза.

– Не пугайтесь, - я бросила взгляд на Эндари. – Мое сердце замрет вместе с вашим буквально на секунду. Но вам будет больно, как при ножевых ранениях. Затем рана затянется. Затем я отключусь, все в порядке. Не будите меня. Просто это отнимет много сил.

Шафран расстегнул рубашку, я провела ладонью по его груди, где-то на заднем плане нахмурился Эндари, я не увидела, но каким-то внутренним чутьем ощутила. Я еще раз провела лезвием по своей ладони в своей крови и резко ввела его в сердце наследного принца, вот-вот без пяти минут короля.

Его зрачки расширились, он испустил рваный вздох, но не вскрикнул. Я поняла, что мы стоим с замершими сердцами и достала кинжал. Я увидела, как из раны выходит бордовая, почти черная прана в виде еле заметного пара, затем кожа стала затягиваться. Мы не дышали.

Стук.

Сердце сделало первый удар, и я отключилась.

Эндари

Я подхватил ее прежде, чем она упала. Раны на ее коже начали затягиваться, а на лице его высочества была испарина.

Неужели Рейни сделала все как нужно? Я понимал, что да. Узор парагинджи начал крепнуть, позволяя улавливать слабые отголоски эмоций. Я знал, что она искренне все сделала без утаек.

– Давайте выйдем отсюда, - почти прорычал я, видя, как бледна моя жена на руках.

– Конечно, но пока покои не покидайте. Нужно дождаться пока она очнется, затем вас отпустить, чтоб вы решили свои вопросы, а я объявлю о кончине его величества во сне. Фелор, кто знал о проклятии будет казнен. Твой отец, полагаю, болтать не станет.

– Не станет.

Я уложил Рейни на диван в соседней комнате, проверяя, что она дышит. Я уверен, когда она проснется то еще открутит мне голову. А потом поблагодарит. Наверное… Хотя бы в мысленно.

Я был рад, что Шафран со мной связался. Он был старше меня на три года, но работали мы в свое время в одной команде, когда были подростками, а до этого ходили на одни тренировке в штабе. Я заметил в нем родственную кровь, и как его тянет к кошачьим. В тайне от отца научил бесшумно подкрадываться и использовать обоняние, рассказал, как установить связь с побратимом. Жизнь потом нас разделила, его ждали дела при дворце, и я так и не узнал выбрал ли он себе кошачьего собрата.

На официальных церемониях мы всегда тепло общались, и я никогда не общался с ним из корыстных целей. Ну какие они могли быть? Единственное, что меня радовало в шестнадцать, что я напоил наследного принца дешевым пойлом и видел, как его отшили девушки, не зная, кто он.

И несмотря на отделенность, я рад, что он обратился ко мне по поводу проклятия. Судьба связала свои узлы. Надо будет как-то Рейни объяснить все. Она злится, я тоже злюсь за недомолвки. Впрочем, я ей действительно не рассказывал об этом. Что я вел переговоры через Люриса с Шафраном.

Наверное, мы потратим с ней не один вечер, и не два, а много-много вечеров рассказывая друг другу о своем прошлом, веселые и постыдные истории, застарелые шутки и глубинные страхи.

Я взял ее руку и положил ладонью на свою щеку, а затем вдохнул. Ваниль, шоколад и апельсин. Я перехватил ироничный взгляд Канга.

– Хочешь что-то сказать? – рыкнул я.

– Наконец-то какая-то девчонка смогла тебя поставить на колени, - хохотнул он. – Я так и думал. Что такой наглый и самоуверенный придурок при виде той самой станет самым сладким мальчиком.

– Я все еще могу тебе расквасить лицо, - ответил я.

– Жду в зале тогда. Если тебя не заберут в Лерон, конечно же.

– Я все еще твой капитан.

– Ты, когда, это, за статус стал хвататься?

Канг тоже нахальный, с грубоватым юмором. Но он – надежный человек, так что я лишь зло посмотрел на него.

– Свали.

Он знал этот холодный угрожающий тон и удалился. Сладкий мальчик здесь он, когда командую я. Придурок. Но хороший придурок. Он убрал несколько хвостов за нами, когда из Рильи поехал за нами в Дельвентию. Король посылал своих людей несмотря на официальный приказ о том, что я действую в одиночку.

Право грубо пошутить Канг заслужил.

Но не при Рейни. Хотя, она бы его заткнула. А если нет… Я все еще хорошо ломаю носы и метаю ножи.

Шафран сидел в кресле и читал книгу совершенно невозмутимо. Будто это не она в двадцать семь станет королем, и это не он дал последний чай в жизни своему отцу, и не его сердце остановилось на время несколько мгновений назад.

Принц почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня. Я ошибся, это была не невозмутимость. Это было принятие. Он не был еще коронован как король, но бремя принимать решения уже ударило по нему. И мне оставалось только надеяться, чтоб оно его не придавило, и он оставался человеком и мудрым правителем.

– Что будешь делать? – спросил он.

– О чем ты? – Без свидетелей мы изредка были на «ты».

– Если твоя жена захочет уехать из Кароса.

Я тяжело вздохнул.

– Обсужу с ней.

– Понятно, не хочешь уезжать все-таки.

– Это все равно мой дом, моя родина. Тут моя семья, хоть с отцом я и не хочу общаться, но мать, сестры, братья и бабушка никуда не делись. Но… Рейни теперь тоже моя семья. Точнее там я был в семье, а тут мы ее создали. Она наша. И Рейни – самый главный человек теперь.