Твои верные друзья
Шрифт:
Поискав среди овец, Топуш помчался к речке, где паслась днем отара. Где-нибудь там наверное и застрял длинноногий проказник.
Отдаленное ягнячье блеяние подтвердило, что он не ошибся. Внизу, под обрывом, в глубокой скалистой лощине, по дну которой текла речка, стоял ягненок. Со всех сторон его окружала вода, он стоял на небольшом каменистом островке. Где-то в верховьях прошли дожди; еще днем речка была тиха и спокойна, а сейчас, как это часто бывает в горах, вздулась, рассвирепела и отрезала забравшего на отмель ягненка от берега. Пенясь и шумно плеща о скалы, поток бешено мчался, вздуваясь с каждой минутой. Беспомощно перебирая тонкими ножками, черненький курчавый глупыш испуганно смотрел на внезапно возникшую перед ним преграду,
Топуш спустился по обрыву в лощину и понюхал воду, потом, побегав вдоль берега и не найдя сухого пути, поднялся на несколько десятков метров вверх по течению, где был более удобный спуск к воде, и смело бросился в поток. Волны сразу подхватили его, накрыли с головой. Топуш вынырнул и, энергично перебирая лапами, поплыл наискось течению. Его сносило к острову. Но этого-то и добивался Топуш. Наконец, его выбросило прямо к ногам ягненка.
Малыш дрожал от испуга. Ножки его тряслись и подгибались, курчавая шерстка взмокла, ушки беспомощно повисли. Однако он не проявил страха, увидев овчарку так близко от себя; он привык к ее виду в отаре, со дня его рождения собака повсюду следовала за ним, и своим крохотным умом, казалось, понимал, зачем она появилась здесь.
Не давая себе передышки, Топуш бережно взял ягненка за нежную шкурку на спине, легонько стиснул челюсти. Тот не противился, доверчиво отдавшись во власть собаке, и висел, не шевелясь, протянув вниз тоненькие прутики-ножки, только поблескивали черные бусинки глаз. Никто, исключая чабана, не смог бы сейчас отнять его у Топуша.
Стараясь держать драгоценную ношу над водой, Топуш поплыл обратно. Плыть с ягненком было труднее, чем одному; голову тянуло вниз, вода захлестывала раскрытую пасть.
Резкий удар о подводный камень едва не заставил овчарку выпустить малыша из зубов. Пенистый водоворот закружил их между камнями. Отчаянным усилием Топушу удалось вырваться из него и снова направиться наперерез течению. У берега их опять было подхватило, но близость земли придала силы собаке.
Тяжело дыша, Топуш выбрался на берег. Вода ручьями стекала с его боков, глинистая пена залепила глаза, морду. Опустив ягненка наземь, он только хотел отряхнуться, как вдруг застыл на месте, тревожно втягивая ноздрями воздух. Затем схватив ягненка, он бросился с ним вверх по откосу. Вот и вершина... Топуш оглянулся, и сдавленное рычание заклокотало у него в глотке.
Из-за утеса вывернулись три волка. Распластавшись по земле, они бесшумно мчались по берегу реки, спеша догнать уходящую добычу.
Топуш бросился прочь от реки. Если бы он был один, он не побоялся бы принять бой, но с ним было существо, которое он обязан защищать, оно связывало его, и Топуш торопился вернуться к чабанам и к своей своре, где никакие враги не страшны.
Однако ему не удалось уйти от погони. Из-за пригорка навстречу ему вынеслось еще пять серых зверей. Путь к отаре был отрезан. Теперь гибель грозила не только ягненку, — в опасности были они оба. Восемь волков... Не слишком ли много для одной собаки?
Топуш на мгновение присел. Можно, конечно, бросить ягненка и, пока голодные хищники рвут его, положиться на быстроту своих ног. Но какая овчарка сделает это!..
Круто повернувшись, точно приняв какое-то решение, Топуш кинулся обратно, не выпуская ягненка из зубов. Теперь он бежал по кромке высокого обрывистого берега. Внизу по дну лощины бесшумно стлалась тройка волков, высматривая место, по которому им удастся взобраться наверх; сзади нагоняла вторая стая. На краю отвесного обрыва Топуш остановился. Вот где он примет бой. Инстинкт миллионов поколений, выдержавших жестокую борьбу с хищниками и закалившихся в ней, руководил им. Волки не смогут здесь окружить его, он сразится с ними лицом к лицу.
Поставив ягненка на ножки, загородив его собой, он обернулся к
приближающейся стае и приготовился к битве. Тело его, чуть осев назад, напряглось, шерсть вздыбилась, глаза засверкали диким блеском. Оскалив смертоносные клыки, он издал громкий отрывистый не то лай, не то вой. Это был его боевой клич, предупреждение врагам, что схватка будет не на жизнь, а на смерть. Грозный голос его разнесся по ущелью и замер в отдалении.Стая была уже близко. Два волка выдались вперед, приближаясь упругими легкими прыжками. Топуш попятился, мускулы его сократились, все тело превратилось в железный комок и вдруг, как ядро, выброшенное из пушки, метнулось навстречу хищникам. В страшном ударе сшиблись волк и собака. Хрястнули кости. Волк мешком взлетел на воздух и, перелетев через край обрыва, рухнул в пропасть. Некоторое время было видно, как он катился с кручи, оставляя на острых выступах камней клочья шерсти и ломая кости, затем всплеснула вода, и он исчез в стремнине.
Не давая опомниться, Топуш атаковал второго врага, и второй хищник с перебитой грудной клеткой покатился вниз. Но оставалось еще шестеро.
Три волка присели на мгновение... потом прыгнули разом все трое. Четыре тела сплелись в один рычащий клубок. Через секунду клубок распался. Два волка и овчарка отскочили в разные стороны, третий волк бился на земле. Из разорванного горла фонтаном била густая горячая кровь. У Топуша была прокушена лапа.
Волки отступили, не осмеливаясь больше нападать. Один лизал разодранный бок, другой мотал головой. Об острые шипы ошейника овчарки он порвал себе пасть.
Топуш бросил быстрый взгляд вокруг себя и... торжествующий вой вырвался у него из пасти. Его острые маленькие глазки различили на светлозеленом фоне долины, глубоко внизу, быстро приближавшиеся желтые, бурые и серые комки. Они прыгали, словно мячики, и стремительно росли. Овчарки! Свора услышала зов вожака и спешила на выручку.
Волки тоже увидели их и бросились врассыпную прочь, желая избежать встречи, которая не сулила им ничего хорошего, но свора преградила им путь к отступлению. Впереди мчался — будто летел на крыльях — легконогий Дормаш, достойный товарищ Топуша по играм и битвам. Он первый сшибся с волком, и хищник с воем кубарем покатился по земле. Немного поотстав, бежал широкогрудый Рушай. Нагнав волка, он впился ему в шею, и тот, задушенный, упал наземь. Уцелевшие хищники пустились наутек, собаки погнались за ними, и через минуту все скрылись за гребнем ближней горы.
Топуш отряхнулся, обрызнув землю хлопьями кровавой пены, взял ягненка в зубы и, припадая на раненую лапу и оставляя за собой кровавый след, не спеша, потрусил к отаре.
УПРЯМЫЙ ДОГ
Мы остановились неподалеку от Москвы. Перед открытием выставки нам, участникам Всесоюзного смотра, предстояло пройти учебный лагерный сбор.
Место нашего сбора представляло собой летний осоавиахимовский городок, состоявший из легких деревянных строений и палаток. Чабаны расположились отдельно, разбив бивуак под деревьями. Здесь, на большой поляне, обнесенной веревочной изгородью, сидели на приколах их спутники — пастушьи собаки, и здесь же, на траве, резвились, привлекая общее внимание, два крупных (им было по два месяца) щенка кавказской овчарки, толстых и мохнатых, как медвежата.
Кто-то из приезжих вздумал побаловаться с малышами и забрался за веревку. Потом его пришлось самым настоящим образом спасать от разъяренных щенят. Эти двухмесячные «детки» взяли его в такой оборот, что только вмешательство чабанов спасло беднягу. Столь необычайная для их возраста сила и злобность, живо напомнила нам о Топуше — победителе волков. По словам чабанов, Топуш продолжал исправно нести службу в одном из животноводческих совхозов Грузии.
Случай с щенятами наделал немало шума и вызвал веселые пересуды в лагере. Но, пожалуй, еще больше разговоров было о моем Джери.