Творческие работники
Шрифт:
Заурчал ласково мотор. Мягкие четыре лапы оттолкнулись от еще чуть теплого камня, и полетел счастливый Иван Александрович со своей Аннушкой по темной тихой улице. Звезды многозначительно перемигивались вверху над ними, и, казалось, даже луна округлилась, подобрела и потеплела. И свет не так напряженно дрожал, ласковей укутывал замершую землю.
* * *
На следующий день Иван Александрович ехал на работу в удивительно приподнятом настроении. Город был бодр и свеж, весь в брызгах яркого, чистого солнца. Голубизна с синевой резали глаз. Бодрящий утренний холодок бежал по улицам, проскальзывал прохожим под рубашки и неожиданно хватал их ледком. Ууффф… хорошо!
Часовой у входа вздрогнул и вытянулся.
Лифт, чуть гудя, легко вознес его, и вот он уже в своем просторном кабинете. С треском поднял шторы, распахнул окно, и полилась в комнату густая, чистая утренняя свежесть…
– Доброе утро, шеф, – сказал за его спиной голос.
Иван Александрович обернулся. Перед ним стоял его помощник, сутулый Василий Петрович. Сейчас он как-то особенно горбился.
– Что-нибудь уже случилось? – спросил шеф.
– Да, – тут шеф заметил, что Василий Петрович бледен и угрюм. – Исчез Андрей. Только что звонила его жена. Дома его не было. Не звонил. И на работу не пришел. Я сразу позвонил в морг – там его нет, слава Богу. В больницах тоже нет…
– Вы, наверное, вчера после работы пивком побаловались? – спросил Иван Александрович. Нет, даже предполагаемое исчезновение его второго помощника не могло заслонить брызги солнца у него в душе, испортить настроение…
– Мы расстались возле моего дома. Он ехал прямо к себе домой. Шеф, у меня какое-то предчувствие, что это не просто так. С ним что-то случилось. Сердцем чую…
– Бросьте, – Иван Александрович нахмурился. – Через полчаса наверняка будет.
– А если не будет?
– Ну, – тут до счастливого шефа дошло, что в мире еще осталось несчастье. Тень набежала на солнце, и в кабинете потемнело.
– Тогда объявите розыск.
Облачко скользнуло в сторону, и снова брызнуло во все стороны чистое, яркое, небесное золото. Но с души Ивана Александровича тень не сбежала. Его вдруг тоже стало томить неизвестно откуда взявшееся предчувствие. Беспокойство передается. И потом слишком долго он был шефом уголовного отдела и теперь, как собака, нюхом животного ощутил, что неспроста возникла тревога. Что-то должно было случиться или… уже случилось…
– Идите. Руководить поиском будете сами, – резко приказал он, и Василий Петрович быстро вышел из кабинета.
В этом учреждении все делали быстро и четко. Искали преступников, охраняли наш покой. Настороженно и чутко следила каменная громада за всем в ночной тиши. И даже в брызгах яркого утреннего солнца не проходила эта чуткая настороженность. Дом напоминал, как, впрочем, и вся служба, гигантского прирученного зверя, готового в любой момент рвануться и каменной твердой лапой закона смахнуть преступника…
И сейчас зверь напрягся, подобрался. Тысячи его стальных жил, уходящих в город, зазвенели тревожно и требовательно. Где? Найти! Всем, всем постам! Куда мог подеваться человек?!
В самом деле, куда? В большом городе, взрослый, сильный мужчина, с оружием, тренированный на то, чтобы нападать, хватать преступников… И вдруг пропал?!
Иван Александрович про себя поразился неожиданной мысли. Машинально отвечал на звонки, что-то подписывал, а сам неотступно думал об одном: а куда вообще может подеваться вдруг человек? Думал он об этом и раньше, и много раз, но как-то не так. Сейчас этот вопрос казался ему очень важным. Будто вся жизнь его по непонятным причинам сосредоточилась в одном том, чтобы понять – а куда
исчезнуть мог человек в большом городе? И чем дольше он думал, тем все мрачнее становилось у него на душе, все томительнее. И яркие брызги солнца теперь не радовали, а казались неуместными, наглыми, лезущими в глаза лучиками. Небо резало глаз, раздражало.Он резко опустил полупрозрачную штору, и в кабинете поселился мягкий полумрак. Иван Александрович облегченно вздохнул и откинулся в рабочем кресле. Потом наклонился, взял из ящичка сигарету и закурил. Дымок теплыми струйками пополз по щекам.
«Несчастный случай? Исключено. После несчастного случая попадают либо в морг, либо в больницу, либо в милицию и… иногда еще домой. Ни в одно из этих мест Андрей Петрович не попал. А остаться лежать просто так на панели, если тебя сбил автомобиль или упал кирпич на голову, – невозможно. Тут же подберут, позовут милиционера… Не из сердобольности, скорее, из любопытства, но позовут. Люди очень любопытны, и это сильно помогает в работе…» – так думал Иван Александрович.
«Ну, а если его убили? Какая-нибудь шпана, а потом труп спрятали. Куда? Да в любой люк канализации. Надо, чтобы люк оказался рядом. Потом тащить на глазах у всех… Да и люк без ломика, или топора, или двух ломиков – никак не откроешь. Нет, вряд ли попал его помощник в канализацию. Впрочем, все люки на его пути через час проверят…». А потом не мог допустить Иван Александрович, чтобы так просто, как овцу, могли укокошить его помощника. И оружие у него всегда с собой. Нет, это невероятно.
Сам сбежал? Но куда и зачем? Или были враги?
«Или, – тут Иван Александрович неожиданно вспотел от очень неприятной мысли. – Или какое-нибудь темное место в биографии? Но ведь вроде все тысячу
раз проверено…». И тут ему показалось, что в кабинете потемнело, так сумрачно стало на душе у Ивана Александровича от этой мысли.
«А что, если недоглядели? И скрыл пропавший кусочек своей жизни? Тогда и мог он исчезнуть. Вернее, его могли попросту убрать. За что?»
«А, черт!» – он поднял трубку.
– Иван Александрович, – спросила трубка голосом его начальника. – Мне тут позвонили сверху… – трубка многозначительно помолчала. – Ваши сотрудники пытались проникнуть на киностудию. Вы что, забыли, что туда запрещено просто так вот вламываться? – начальственные басовитые нотки катались, как желваки под кожей. – У них сейчас перестройка, и чтобы больше этого не было.
Позвоните мне сначала. Что их туда понесло?
– Катафалк хотели найти.
– Какой еще, к дьяволу, катафалк?
– Со студии катафалк, очень странно себя вел.
Тут трубка, кажется, захлебнулась от возмущения и, прорычав нечленораздельное ругательство, отрывисто клацнула. И тут же коротко запело в ней: пип, пип, пип… занят, занят, занят…
– Ой, Иван Александрович, что же это у вас так темно? – пропело воркующее, грудное контральто секретарши.
Иван Александрович не спеша опустил трубку и поглядел на пышную яркую блондинку перед ним. «Очень аппетитна, или, как теперь говорят: сексапильна», – подумал он, и где-то внизу спины заныло сладко.
– Что у вас?
Блондинка ловко обогнула крутым бедром стол и, встав с ним рядом, положила на стол ворох папок с надписью: «ДЕЛО».
«…И запах от нее, как от спелого яблока… Какая она вся чистая, вымытая и хрустящая. Понимаю садистов, – думал про себя шеф, – так и хочется такой сделать больно…».
Блондинка на мгновение прижалась бедром. Он не выдержал и, обняв ее рукой, потянул к себе. Она, казалось, только этого и ждала:
– Ой, Иван Александрович, пустите, что вы делаете? Вдруг кто зайдет, – горячо зашептала она и тут же на глазах стала таять, прижимаясь к его руке.