Творец слез

Я стиснула бедрами его колено, и Ригель загорелся еще сильнее. Казалось, он утратил способность рассуждать, контролировать и сдерживать себя. Он обхватил мои бедра руками и приподнял меня. Босоножки слетели на пол, и я вздрогнула, почувствовав, как сильно бьется его сердце.

– Вместе… – выдохнула я ему в ухо, словно мольбу.

Ригель сжимал мои бедра так сильно, что стало больно, но мой стон заглушил рояль, который расстроенно вздохнул, когда я скользнула по его клавишам.

Я полностью подчинилась Ригелю, даже не могла шевельнуться. Чем больше я прикасалась к нему, тем больше его тело, казалось, сходило с ума по моему. Но как бы сильно он ни сжимал меня в своих объятиях, как бы крепко его руки ни держали меня в своем плену, я не боялась, потому что Ригель знал, через что я прошла. Он знал о моих кошмарах, о моих ранах и трещинах и прикасался ко мне, не задевая их, скорее даже наоборот: он защищал меня от боли, оберегал мое хрупкое равновесие.

Я держала его в своих объятиях, отдавая ему всю нежность, и понимала, что его искореженное сердце отныне мое навсегда, на веки вечные…

– Ника?

Свет в коридоре. Звук шагов. Голос Анны.

Я окаменела от ужаса. Ригель резко отстранился. Было ощущение, что меня вырвали из прекрасного сна в темную реальность.

Когда, кутаясь в халат, ко мне подошла Анна, я в полном одиночестве стола у рояля и смотрела на нее широко распахнутыми, ничего не понимающими глазами.

– Это ты, Ника, – сонно пробормотала она, глядя на мои босые ноги. – Я услышала шум, рояль… Ты в порядке?

Я кивнула, поджав губы и надеясь, что она не заметит, как я покраснела.

– Что ты делаешь здесь, в темноте? Снова мучает бессонница?

– Я… только что вернулась домой, – пропищала я каким-то смешным голосом, а потом взяла себя в руки и проговорила уже нормальным тоном: – Извини, что разбудила тебя.

Анна понимающе кивнула, взглянула на входную дверь, а я в эту секунду поправила платье на плече.

– Ничего, пустяки. Главное, ты пришла, и все в порядке, – сказала она и протянула мне руку.

Я подобрала босоножки и подошла к ней, чтобы она проводила меня наверх. Но, прежде чем выйти в коридор вслед за Анной, я повернулась и увидела его. Там, в темноте, где Анна не могла его видеть, сидел Ригель, прислонившись спиной к стене и запрокинув голову. Его блестящие глаза на разгоряченном лице смотрели на меня. Его губы все еще были влажными и чуть припухшими от поцелуев. В глазах Ригеля еще горела страсть.

И я почувствовала одновременно покой и волнение, облегчение и напряжение. Увидела яркие молнии в темноте. Над нами нависла грозовая туча, гремел гром.

«Ах, – прошептал внутренний голос, считая пурпурные звезды в новой галактике, которую Ригель оставил во мне, – ты только посмотри, какие они красивые!»

Глава 27. Колготки

Желание – это пламя, которое гасит разум и зажигает сердце.

– Ника?

Я моргнула, возвращаясь к реальности.

Норман смотрел на меня со смутным беспокойством.

– Все хорошо?

– Извините, я задумалась, – пробормотала я.

– Психолог, Ника, – терпеливо повторила Анна. – Помнишь, мы обсуждали, что, возможно, тебе стоит попробовать поговорить с кем-нибудь, чтобы почувствовать себя лучше? – мягким голосом продолжила она. – Подруга дала мне номер телефона очень хорошего специалиста, в ближайшие дни он вроде бы свободен. – Анна посмотрела на меня с надеждой. – Что скажешь?

Эта идея не пришлась мне по душе, даже вызывала тревогу, но я постаралась справиться с эмоциями. Анна стремилась помочь, хотела мне только добра, что, впрочем, лишь чуть-чуть уменьшало мою тревогу, но не избавляло от нее. Ее внимательный взгляд придал мне смелости.

– О’кей, – сказала я, решив довериться Анне.

– О’кей?

Я кивнула. Почему бы не попробовать?

Анна казалась счастливой, оттого что наконец смогла что-то для меня сделать.

– Отлично, тогда я позвоню ему, чтобы назначить встречу. – Она улыбнулась и погладила меня по руке, а потом посмотрела куда-то мне за спину и просияла, сказав: – О, доброе утро!

Все нервы во мне натянулись и задрожали, как струны, когда Ригель вошел в кухню. Как это происходило со мной и раньше, я кожей чувствовала его присутствие, только теперь вдобавок еще и в животе горячо. Пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не поднять голову и не посмотреть ему в глаза.

То, что произошло прошлой ночью, все еще отзывалось во мне дрожью. Его губы, его руки… Я чувствовала их на себе, они горели на моей коже.

Только когда Ригель сел напротив, я осмелилась на него взглянуть. Взъерошенные волосы обрамляли красивое лицо. Он поднес к губам стакан сока, и его черные глаза остановились на Анне с Норманом, как будто он хотел что-то им сказать.

Ригель вел себя абсолютно естественно, а я казалась себе комком нервов. Он спокойно ел завтрак и ни разу не посмотрел на меня. Образы наших переплетенных тел у рояля вспыхнули в моем сознании, и я сжала чашку пальцами. Ригель ведь не собирался забыть то, что произошло между нами?

Он с ленивой улыбкой взял яблоко и сказал что-то, что рассмешило Анну с Норманом. И, пока они обсуждали его шутку, перевел взгляд на меня. Ригель вонзил зубы в сочную мякоть, облизнул верхнюю губу и медленно провел по мне взглядом. Я не сразу поняла, что обжигаю пальцы об горячую кружку.

– На улице дождь, – услышала я голос Анны, донесшийся как будто из другого мира, – я отвезу вас в школу.

– Ну что, готовы? – спросила Анна чуть позже, надевая пальто и глядя, как Ригель спускается по лестнице. – Зонтики не забыли?

Я втиснула маленький зонтик в рюкзак между учебниками. Анна тем временем пошла заводить машину. Я направилась к двери. В прихожую ворвался вкусный запах дождя. Я протянула руку, чтобы задержать закрывающуюся дверь и выйти, но что-то мне помешало. За мной стоял Ригель.

– У тебя дырка на колготках.

Я вздрогнула при звуке его глубокого, очень близкого голоса.

– Ты не заметила?

– Нет, – произнесла я тонким голоском. – Где?

Его теплое дыхание ласкало мою шею. В следующее мгновение я почувствовала его горячие пальцы у себя на бедре, где-то под юбкой.

– Вот здесь, – тихо сказал он мне на ухо.

Я посмотрела на это место и сглотнула.

– Она маленькая.

– Но она есть, – хрипло пробормотал он.

– Ее не видно под юбкой, – ответила я, – она еле заметная…

– Достаточно заметная, чтобы задуматься, как высоко от нее потянулась стрелка.

Странная фраза. Как будто малюсенькая дырочка на колготках такой скромной и невинной девушки, как я, способна вызвать в мужском воображении нескромные мысли. Или Ригель говорил про себя? Мне стало жарко.