Твой дядя Миша

Тереза(озабоченно). Где же Виолета?

Марсело(поднявшись по лестнице, кричит). Виолета! Альфа! Сюда!

Вбегают Виолета и Альфа с автоматами в руках.

Тереза(вздохнув). Виолета, дочка! Не видела Хосе?

Виолета. Хосе там… впереди, мама… Вместе с сеньором Эдлаем…

Родригес. Эдлай — хороший янки!

Эдуарте. Все янки хороши, если они не против нас…

Родригес. А Эдлай за нас… Он здорово стрелял!

Тереза. А где Апполонио?.. (И, не получив ответа, подходит к девушкам.) Что ты плачешь, Альфа?

Альфа. Я не плачу, тетя Тереза…

Тереза(глядя ей в глаза). Милая Альфа! Родная! Хорошая!

Альфа. Клянусь… не плачу, тетя Тереза! (Плачет.)

Виолета(сердито). Оставь ее, мама!

Тереза. А ты что не плачешь?

Виолета. Чего же мне плакать?

Тереза. Где Хосе, дочка?

Виолета(резко). Я же сказала — где… Он впереди… там… Я только видела его… с сеньором Гамильтоном…

На верхних ступеньках лестницы показались мужские ноги. Чувствуется, что человек остановился в нерешительности. Все присутствующие повернулись и молча, с волнением глядят вверх.

После долгой паузы Гамильтон усталой походкой, согнувшись в плечах, медленно спускается по лестнице, держа в руках свой карабин и новенький кольт Хосе.

Тереза(застыла на месте; с трудом, еле выговаривая слова, шепчет). Кольт моего сына… (Как бы обращаясь ко всем присутствующим.) Он его совсем недавно купил… и очень недорого… (Молча оглядывает всех; видно, хочет что-то сказать, но только разводит руками и идет за стойку; останавливается, шепчет.) Может быть, это сон? Ведь бывают же дурные сны… когда человеку плохо спится?

Гамильтон(шатаясь от усталости). Марсело! Я видел танки… «Шерман»… Это из Штатов… Страшное оружие… Неужели на всей Кубе так?.. Неужели всюду десанты?.. (После паузы.) И знаете, Марсело, кто-то сегодня стрелял по нашим в спину…

Марсело. Да… кто-то стрелял, сеньор Гамильтон…

Аманда(бросается к Гамильтону). Эдлай! Ты ранен…

Гамильтон. Нет, Аманда, просто я устал… В мои годы!..

Аманда(усаживает Гамильтона, садится рядом с ним). При чем здесь годы? Ты так молод! (Гладит его седые волосы.) Ты как белый бог!.. Ты как старый генерал… (ласково) сухой и крепкий, как камень… но сердце у тебя теплое… горячее сердце… Ты старый солдат в вечных походах…

Гамильтон(криво улыбаясь). Да… старый-то старый, но походы кончились, моя девочка!.. Действительно… куда меня только не бросала жизнь! В каких только не бывал сражениях!.. В каких переделках!..

Аманда. Думаешь, когда они победят, тебя расстреляют?

Гамильтон(отрицательно качает головой). Нет, Аманда! Они уже никогда не победят! Они могут расстрелять нас. Могут всех нас перебить… только они никогда не победят! Куба для них пропала навсегда! Все, что они теряют, им больше не вернуть! И чем больше теряют, тем они злее… тем страшнее…

Толстяк. Они потеряли половину Европы… Не понимаю, о чем они думают?.. Они потеряли Азию!

Толстуха(сердясь, мужу). Не вмешивайся! Пусть теряет кто что хочет… Политика — не твое дело!

Гамильтон. И вот теперь они злятся, что потеряли Кубу. Фидель Кастро подложил им свинью!.. (Устало опускает голову на стойку, будто собирается спать.)

Марсело. Мистер Гамильтон, они скоро потеряют Мексику, Бразилию… Всю Латинскую Америку потеряют…

Тереза(прислушивается, вдруг кричит). Тише!

Все, кроме Гамильтона, прислушиваются. Глухо слышится перестрелка.

Родригес. Это там они… слева… столкнулись с группой Хиральдо…

Эдуарте. Хиральдо негде укрыться…

Родригес. Пробились бы к нам… Мы здесь как в крепости!

Стрельба усиливается.

Тереза(Гамильтону). Неужели вам нечего мне сказать, сеньор Гамильтон?..

Аманда. Он спит… Не надо его будить…

Толстуха. Как только люди могут?.. (Мужу.) Видишь, спит… в этом аду!

Толстяк. Ему все равно: что ад, что рай… Он привык!

Гамильтон(медленно подымает голову, долго, в упор смотрит на толстяка). А вам, сеньор, разве трудно привыкнуть быть человеком?..

Толстяк. Я вас не понимаю…

Гамильтон. К сожалению, ничем вам помочь не могу!

Марсело(берет у Гамильтона кольт Хосе; толстяку). Вот вам оружие, сеньор!

Толстяк(отпрянув от пистолета, как от ядовитой змеи). Нет-нет! Я не умею стрелять!

Гамильтон. У нас, как в ноевом ковчеге, — есть чистые и нечистые…

Толстяк(с надеждой). Но ковчег-то остался целым, сеньор Гамильтон!

Гамильтон. Наш ковчег тоже не погибнет, сеньор. И в мире снова останутся чистые и нечистые… Но чистых будет больше! Уверяю вас!