Твоя смерть тебя спасет

Меня снова окунуло в видение. Марья Моревна с довольной улыбкой оборачивается от окна и смотрит на растерянного от того, что магия повелителя стужи не сработала, напрягшегося Кощея.

– Вот значит как, Кощей. Заморозить меня своею силой повелителя стужи пытался...

– Это то, что происходит прямо сейчас, — сообщили боги, а Кощей с Моревной исчезли.

Что? Уже? Видение будущего начинает сбываться? Так скоро? Кощей уже попытался превратить ее в ледяную статую и раскрыл себя?

Сколько длился тот диалог чародея и колдуньи? Минуту? Две?

– Я согласна! — всё еще под впечатлением от увиденного выпалила на одном дыхании, дабы не терять драгоценные секунды утекающей жизни возлюбленного. И чтобы не передумать, не убежать от страшной участи. Ведь я хочу жить… Как же я хочу жить… С ним одним, в его замке в мире живых или в Нави, где он царствует, не важно. Главное, с ним.

Не суждено. Как же безумно обидно, что ничего такого у нас не будет!

А разве могло бы быть? Если смотреть правде в глаза, я не из тех, с кем рядом задерживаются мужчины. То ли вечная неуверенность в себе, то ли роковая судьба отваживали любых кандидатов даже не в мужья — в спутники на простенькое свидание. И в новом мире, где, казалось бы, открылись совсем другие пути и возможности, ничего, по сути не изменилось. Потому что привела с собой я сюда саму себя, ту, прежнюю Марью, со всеми ее комплексами и собственной темницей в голове, куда уж до нее двенадцати цепям Кощеевым.

Ведь права была Яга. Я боюсь жизни. Боюсь быть свободной. Боюсь позволить себе быть собой. Пожалуй, самое время эту жизнь отдать. И хотя не провела я ее с пользой, ничего хорошего не сделала и ничего после себя не оставила, так пусть хотя бы любимому послужит.

Похоже, родилась я на этот свет лишь с единственной целью — однажды вернуть пострадавшему богу Древней Руси его могущество и место в мире высших существ.

– Я согласна! — повторила хрипло. — Я отдаю благословение Купалы…

– Вовремя, дитя чужого мира, — пророкотал голос всех богов. И…

Вроде бы ничего не произошло. Не потемнело небо, не ударила с него молния. И даже земля не задрожала. Боги обошлись без спецэффектов.

Но мое сердце пропустило удар. Потом еще один. Я его чувствовала, свое сердце, каждый его редкий толчок в груди, и всякий раз казалось, что этот точно последний.

А еще во мне поселился страх. И липкая тревога. Из-за которых я четко поняла: благословения Купалы больше нет.

Сделка состоялась...

– Покажите мне, – прохрипела я. – Покажите…

Хочу убедиться, что и боги свою часть исполнили.

И вновь огненная вспышка, и новое видение.

– Ты, Кощей, видать, не понял меня, — сказала Моревна. — Колдовство твое никакое меня не возьмет, ты сам видел. Стрела богов твою силу чародейскую поглощает, от меня отводит.

Диалог повторялся слово в слово и уже подходил к своему страшному финалу.

– Значит, обойдусь без чародейской силы, — выдохнул Кощей и, как и прежде, вытянул в сторону правую руку, в которой тут же заискрила магия, то ли создавая, то ли призывая откуда-то сверкающий меч-кладенец.

Меня обуял ужас. Неужели боги меня обманули? И в сценарии судьбы Чернобога не изменилось ни строчки?

По длинному лезвию появившегося в руке чародея меча скользнул ледяной отблеск. В помещении, несмотря на льющийся из окон дневной свет, почему-то стало по-грозовому сумрачно. А тело так и не сделавшего ни единого шага к колдунье Кощея вдруг охватило темное сияние. За его спиной сгущалась тьма. Из-под ног вытянулись и закружились в безумном хороводе странные тени, разбегаясь по залу, скользя по утопающим во мраке стенам. Из глаз куда-то делись недавняя ярость и самоубийственная обреченность. Теперь из них бесстрастно и холодно на мир смотрела сама Смерть.

Марья Моревна, кажется, мигом осознала, что происходит. В страхе большом глядя на преобразившегося Чернобога, она, не раздумывая, переломила наконечник стрелы, но теперь это ни на что не повлияло.

Получилось! В точности, как я и просила! Кощей спасен!

– Хочешь бессмертия, Марья Моревна? — пророкотал голос владыки Нави. — Будет тебе бессмертие. Только пожалеешь ты, не сомневайся.

Преодолел он оставшееся до нее расстояние в мгновение ока, положил руку в черной перчатке ей на плечо, и оба тут же исчезли.

Видение погасло. Я вновь оказалась в святилище перед каменными взорами славянских идолов. Сердце стучало еще реже. Казалось, будто между ударами проходила вечность. И следующего уже не будет. От усталости и резкого упадка сил помутилось в голове.

– Исполнено, дитя чужого мира, — послышался спокойный голос всех богов. Не всех, конечно, одного бога в переговорах не хватало, он и сейчас не появился.

– Куда он исчез? — спросила я.

– Отправился в Навь, в свое царство. Где ему и место. Негоже Смерти свободно по земле живых разгуливать.

– А с Моревной он что сделал? Убил?

– Забрал с собой, — не стали таить боги. — Живой забрал, будет она теперь в услужении у владыки Нави, вечной обитательницей мира мертвых. А это, поверь, наказание для живого хуже некуда.

Что ж, пожалуй, так будет правильнее, чем обращать ее в бесчувственную ледяную статую. Надеюсь, Чернобог знал, что делал.

Хотела бы я ощутить радость оттого, что желание мое сбылось, но внутри было лишь опустошение. И боль на сердце.

– Спасибо, — нашла в себе силы поблагодарить богов. — Спасибо вам.

– Иди с миром, Мара, — отвечали боги, и я вздрогнула, когда они вдруг назвали меня по имени. — На встречу со своей судьбой.

Я побрела к выходу из святилища. Потом кое-что вспомнила и обернулась.

– Можно задать вопрос? Марья Моревна. Вы исполнили ее просьбу десять лет назад. Чем заплатила она?

Не хотелось бы узнать, что за свое злодейство в отношении одного из них боги проявили милосердие.

– Марья Моревна родилась с богатырской силой, — отозвались они. — Так и прозвана была среди людей — богатыркой. Благодаря своей силе победила она десять армий и покорила десять королевств. За возможность отсрочить свою судьбу, за пленение Смерти и предмет, заперший сущность Чернобога, Марья Моревна заплатила и своей богатырской силой, и завоеванными королевствами, и даже частью своего.

Я кивнула и покинула святилище. Значит, и она отдала немало. Но ее просьба показалась богам не настолько огромной, чтобы запросить за ее выполнение жизнь…

Спускаться с холма показалось куда сложнее, чем подниматься. Меня шатало, слабость разливалась по всему телу, а мир перед глазами застилал мертвенно-белый туман. Ощущения были такие, словно жизнь уже вытекала из меня, даже не по капле, а бойким ручейком.

Так, верно, оно и было. Потому что, едва закончился деревянный мостик через ров, отделяющий священное место от остального мира, ноги вдруг подогнулись, и я рухнула в траву. Помнится, было перед холмом поле чистое, ровное, без единой кочки или рытвины, а камни и вовсе я только наверху видела. Да, видно, скатился один, через ров перепрыгнул да ровно мне под голову и лег. Иначе как могло так выйти, что на всем поле нашелся один единственный, и точнехонько на него я приземлилась виском.