Ты будешь мой

Капитан тюремной стражи не сильно отличался от недавно почившего капитана моих гвардейцев. Та ещё крыса. Я смотрела в его заплывшие глаза – и на силуэты его подчинённых, пришедших полюбоваться, как начальника отсчитывают. Или похихикать про себя над моим заиканием.

«Весь мир надо мной смеётся – ну и пусть. Я заткну смехом их глотки», - так я думала в первый год правления, и эта мысль успокаивала. Сейчас сомневаюсь, что меня успокоили бы даже казни всех моих придворных.

Но чуть-чуть злость я выплеснула – дышать стало полегче. Хотя та вонь, из-за которой я орала на капитана, никуда, конечно не делась. Но я пообещала, что если она останется, я казню каждого второго тюремщика, и их капитан точно в это число попадёт. И пусть ступеньки помоют. И живность выведут. Крыс в моём дворце и так достаточно.

Потом капитан лично проводил меня к камере русалки. Даже под локоток поддерживал, чтобы не дай духи где не поскользнулась. Оставшись одна, я слышала, как он рычал на подчинённых, развивших бурную деятельность по мытью полов.

Почему, пока казнью не пригрозишь, работать никто не начнёт?

Русалка спала, спрятавшись за волосами. «Волосы – это хорошо, подумала я отстранённо. – Блохи любят волосатых. Девка наверняка сейчас мучается».

Впрочем, особенно измученной фэйри не выглядела. Спала как младенец, спрятав лицо в соломенном тюфяке, положив одну руку под голову – вторую вытянув и ладонь сложив куполом. Когда я подошла ближе, то поняла, почему: из-под ладони мне под ноги шмыгнула заспанная пригревшаяся крыса.

Даже крысы, и те к ней тянутся.

Жемчужина в волосах русалки тускло поблёскивала – вернула, значит, волшебство. Освободилась, пришла забрать моего принца.

Я мрачно порадовалась, что поспешила со свадьбой. Рэян теперь мой. А его девка – я думала она умнее. Раз сбежала в Гленну – возвращаться не будет. Но, видать, упрямая, как и я.

Рэян всё равно мой, мой и только мой. А эта фэйри… жаль, не сдохла в Гленне, но ничего. Это поправимо. Сдохнет в Дугэле.

Я повозилась с ключами, и, в конце концов, замок поддался. Русалка не пошевелилась, когда я вошла – и когда посветила рубином. Спала сладко милая красавица Санна.

Не стоило ей возвращаться.

Я думала, стоит ли сделать потом из неё чучело и поставить вместо портрета – себе в назидание, что играть с врагами не нужно. А нужно убивать их сразу. Ещё в Иннесе надо было. Сложностей было бы тогда куда меньше… Ну ничего, сейчас я избавлю себя от будущих проблем. Это легко, даже магия не нужна.

Кинжал лёг в руку, не издав ни звука, когда я вынимала его из ножен.

Правильно: соперниц надо убивать тихо и незаметно. Запомню на будущее – судя по поведению Рэяна, любовниц у него будет достаточно.

Убью всех.

Я замахнулась – и в этот момент русалка, повернувшись, открыла глаза и сонно посмотрела на меня.

Точно также, сквозь ресницы, смотрел на меня Рэян у воротных камней Охры, когда я собиралась его убить.

Я замерла.

Словно не замечая кинжал, русалка улыбнулась – и это тоже была улыбка Рэяна. Точь в точь.

Моя рука дёрнулась. А потом безвольно опустилась.

Освещая улыбкой камеру – ярче, чем колдовской рубин – русалка пропела, усаживаясь на тюфяке:

– Здравствуйте. Вы Илва, да?

***

Арин

Странно – туманную королеву боятся все: и жители Дугэла (в школе нам внушают, что королева как мать – всех нас любит, но если оступимся – накажет), и гленцы (послушать Сильвена, так туманная королева просто чудовище – хуже ночного кошмара).

Ни на чудовище, ни на мать королева Дугэла не похожа. А похожа на обычную девушку одного со мной возраста, нервную и напряжённую. Вблизи она ещё бледнее – хотя, может, это из-за неяркого света. И мешки под глазами – тоже, наверное, из-за этого. А поджатые губы и взгляд исподлобья невольно напоминают мне Сильвена, когда он на меня шипит. Да, и ещё кинжал, который королева сжимает так крепко, будто это я только что над ней клинок заносила, а не наоборот.

Несчастная. Мне жаль её до слёз. Ненавидеть бы, наверное, надо – но это почти так же просто, как убить еле-еле знакомого мне юношу только потому, что я в прошлом его любила и, очевидно, сдуру принесла какую-то клятву.

Какие же всё это глупости! Клятвы, принцы, любовь, которую не помнишь. Вот девушка передо мной – она настоящая, и голову даю на отсечение, ей нужна помощь. Очень нужна.

– З-зачем, - девушка запинается. Слова ей не даются, не слушаются – наверное, как меня – ноги. Я жду, когда она выдавит вопрос, и жалость становится острее. В школе над косноязычием смеялись. А там мальчик всего-то на «р» спотыкался. Сколько же насмешек вынесла эта бедняжка? – З-зачем т-ты, - королева ловит мой взгляд, вспыхивает и, похоже, не выдержав, выкрикивает: - Ты зря вернулась!

Крик звенит в ушах ещё какое-то время, пока я смотрю на девушку. Она тяжело дышит – так, будто захлёбывается воздухом. И, если прислушаться, можно разобрать характерный сип – у неё наверняка проблемы с дыханием и частый кашель. Вот уж не повезло, так не повезло.

– Вы так думаете?
– я смотрю на юбки королевы (потому что ей самой очевидно неудобно под моим взглядом). Юбок много – как носят знатные дамы. Не меньше трёх, коричневые, затейливо расшитые золотыми нитками. И очень жаль, что такая сложная и красивая вышивка пачкается в грязи – пол тут и правда… Мыши, вон, не в меру любопытные. Одна подбирается к юбкам моей «гостьи».

– Я его т-тебе н-не от-тдам, - тяжело дыша, выпаливает королева, отвлекая меня.

– Кого? – я снова смотрю ей в глаза, и девушка сжимается от моего взгляда – как побитая, озлобившаяся собака.

– Рэяна, - выплёвывает королева, глядя на меня с вызовом.

Улыбаюсь.

– Не нужно, госпожа. Он мне не нужен.

Глаза девушки – красивые, но и без того довольно большие для её лица – удивлённо расширяются. Будто её Рэян – такое сокровище, от которого просто невозможно отказаться.

– Н-не лг-ги м-мне.

– Я не лгу, госпожа, - ловлю себя на том, что разговариваю с ней, как с испуганным зверьком. – Я ведь его даже не помню.

Королева хмурится, смотрит на мою жемчужину – и снова мне в лицо.

– Он-н люб-бит т-тебя, - обличающе говорит она, поджимая губы.

Я не выдерживаю – смеюсь.

– Правда? Меня столько человек любит, Ваше Величество – жаль, что я не могу ответить им всем взаимностью. Но на всех меня не хватит. Госпожа, пожалуйста, не надо расстраиваться, у меня нет никаких прав на вашего мужа. И я не хочу никаких прав. Пожалуйста, живите счастливо. Если вы меня отпустите, я уйду и не буду вам мешать.

– Т-ты см-меёшься надо м-мной, - в глазах девушки полыхает гнев, и я со вздохом качаю головой.

– Нет, госпожа. Я говорю правду. Если бы я знала, что вы уже обвенчались, я никогда бы не стала вмешиваться, - и это правда. Просто незачем бы было. До мысли, что убить я не способна, я могла бы дойти и без дополнительного подкрепления в виде грустного принца-тени.

– Д-да, я усп-пела раньше, - усмехается королева. Потом, прищурившись, говорит: - Т-ты в-всё рав-вно умрёшь.

– Умру, - соглашаюсь я. Понятия не имею, какая я фэйри, но что-то во мне твёрдо знает: на пирсе я сделала выбор. Хоть никакого выбора по сути не было.