Ты будешь мой
Шрифт:
– Меня заколдовали, - начинает принц. И сам себя обрывает. Смотрит на меня с отчаянием, кусает губы. – Санна…
– Тебе её не жаль? – я отворачиваюсь: его убитый вид мешает сосредоточиться. Мне жаль его – но королеву Дугэла жаль больше. – Свою жену? Она же любит тебя. Ты готов так просто её бросить?
– Любит? – Рэян, наоборот, не сводит с меня глаз. – Я ей нужен как вещь, как заморская диковина – просто потому, что она привыкла получать то, что ей нравится. Жалеть её? Ты бы видела, что она творит, Санна! Да как ты можешь? Посмотри, что она с тобой сделала!
– А что
– Бросила тебя в тюрьму, заставила жить так, будто ты не из высокого рода морских фэйри, а обычная местная плебейка, лишила воспоминаний, обманула и наверняка пыталась убить – зачем же ещё ты сбежала в Гленну, если не от её гнева.
– Мы, кажется, говорим о двух разных королевах, - усмехаюсь я, - та, что видела я – одинокая несчастная девушка, которая, по-моему, не заслуживает, чтобы её без году муж сбежал на родину, прихватив с собой любовницу.
Рэян отшатывается от двери.
– Санна, что ты говоришь? Не заслуживает? Она казнит без суда, она издевается над фэйри, она здесь полновластная хозяйка, и делает что хочет. Для неё все вокруг – игрушки. Несчастная? Одинокая? – он смеётся. Противный звук. – Ты всегда была доброй, Санна. Но не настолько же!
Я улыбаюсь.
– Знаешь, Рэян, вот интересно: ты же выходил за дворцовые ворота. Ты не увидел ничего странного? Нищих, бездомных – в Дугэле их нет. А в Инессе?
– Не удивлюсь, если все нищие и бездомные Дугэла сидят в тюрьмах, - ворчит Рэян. – Санна, да её же весь дворец боится, как темноту в Гленне!
– А за воротами дворца любят. Странно, да? – я улыбаюсь.
– Не знаю, Рэян, но из того, что я помню об Инессе да и других Прибрежных королевствах – в Дугэле жить лучше. А фэйри – знаешь, они продают в рабство друг друга. Грустная традиция – но если так делают по всей Гленне, то почему королеву Дугэла ты зовёшь злобной ведьмой? Назови тогда и Зелёную королеву – или что, отец не позволит? Неприлично, да, Рэян? А дугэлку можно – дугэльцы, они же все ненормальные. Правда?
Принц смотрит на меня и медленно качает головой.
– Она заколдовала тебя. Это не ты, Санна. Это она говорит…
– Заколдовала? – повторяю я. У меня больше нет сил это терпеть. Пусть он уйдёт! – Да нет, милый. Это тебя заколдовали. Мне странно думать, что человек, которого я любила, способен сначала добровольно дать согласие на обряд венчания, потом сказать, что ему, видите ли, задурили голову – и давайте сделаем вид, что ничего не было! Или ты тоже изменился, Рэй, или… Или я тебя просто не знала.
У него снова этот отчаянный взгляд – но теперь во мне почти нет жалости. Только не к нему.
– Хорошо, - Рэян встаёт, потирает лоб. – Я узнаю, что она с тобой сделала, и ты станешь прежней. Потерпи, Санна. Ещё немного.
– Ты правда считаешь, что есть такое заклятье, которое заставит человека вести себя противно его существу? – усмехаюсь я.
Рэян замирает.
– О да. Я его на себе испытал.
– Бедный! – я не сдерживаю смех. – Наверное, когда женился, да?
Рэян хмурится, но отворачивается и молча идёт к лестнице.
– Рэй! – зову я, вспомнив. – Рэян, постой. У меня есть вопрос. Ты помнишь
Мартина из Никэла?Принц кивает, не оборачиваясь.
– Ты специально сделал так, чтобы он в меня влюбился?
Рэян грустно усмехается.
– Нет. Он сам напросился посмотреть на мою невесту и всю дорогу развлекал меня страшными историями о том, как русалки на самом деле уродливы, а ты просто окрутила меня чарами. Я не мог отказать нашему гостю и развеял его предубеждения.
– Я действительно тебя плохо знала, - вздыхаю я, обнимая колени.
– Нет, Санна, просто ты изменилась, - тихо отвечает Рэян. – Но я сделаю так, чтобы она тебя расколдовала. Я люблю тебя.
– А я тебя – нет, - шепчу я, глядя ему в спину.
А ведь я умру из-за него. Какая… несправедливость. Из-за вот этого ноющего, строящего из себя мученика, избалованного принца?
Больше никогда, никогда не хочу его видеть.
Я сворачиваюсь в клубок на соломенном тюфяке и ругаю себя, что не спросила про Сильвена. Надо было – а не глупостями заниматься вроде «как ты мог, разве тебе не жаль». Это же люди. Они с таким трудом меняются. Не то, что мы, морские фэйри…
На грани сна и яви подобные мысли уже не вызывают у меня отторжения. И в ушах шумит море. Убаюкивающе.
Вот только ноги ломит. Снова.
***
Илва
«Что ты с ней сделала?!»
Туман вился вокруг Рэяна, но принц его не замечал. Всё его внимание наконец-то сосредоточилось на мне. Но вместо радости мне хотелось забиться в тень и пересидеть грозу там.
Мать тоже, помнится, очень любила кричать мне в лицо – в те редкие минуты, когда меня замечала. Обычно я просто пережидала, свернувшись калачиком, вспышку «материнской любви» - пока она не закончилась Битэгом. Тогда я просила о пощаде – невнятно, так что вряд ли мать меня поняла.
«Ты всегда была ничтожеством, Илва», - сказал она на прощание, и её советник поддакнул. А я думала тогда: неужели мои слёзы совсем её не трогают? Или она их просто не замечает?
Не трогают и не замечает – поняла я в Битэге. И ничто из того, что я могла бы возразить Рэяну сейчас, его бы тоже не тронуло. Да и что я могла? «Я люблю тебя»? Ему не нужна моя любовь. Ему нужна его морская девка – как маме были нужны её бесконечные ухажёры.
Никто никогда меня не любил и любить не будет. Я одна, и мне одной хорошо – сколько я так себя обманывала? Пять лет в Битэге и потом – пока не встретила Рэяна. Из всех только он мне нужен, так неужели же я его не получу? Свадьбы было мало – значит, привяжу его крепче.
Мать я убила, но Рэян будет жить – для меня. Пусть любит, пусть любит, пусть любит… Только меня.
«Илва! Смотри на меня! Что ты с ней сделала?!»
«Н-не к-кричи, - я безнадёжно пыталась взять себя в руки. И безнадёжно заикалась. – И т-ты п-прекрасно п-помнишь, чт-то я с н-ней сд-делала».
Рэян, зло щурясь, смотрел на меня, облокотившись на письменный стол.
«Тебе мало издеваться надо мной, ты взялась за мою невесту!
«Он-на н-не т-твоя н-невеста! – выдохнула я. – Эт-то я т-твоя жен-на! Т-ты сог-гласился! Всп-поминай об эт-том хоть ин-ногда!