Ты думал, я не узнаю?..

Сейчас я знаю, как бы поступил тогда. Под страхом обращения на себя злости дочери я бы запретил ей общение с Артемом. Я бы исключил его из ее жизни задолго до событий двадцать четвертого сентября. Я бы выбрал спасти ее вместо него.

А теперь у меня на руках записанное им видео трехлетней давности, в котором я услышал единственный для себя посыл: «Я бы никогда не причинил Ксюше боль. Я не планирую ее смерть. Я прощаю вам невозможное ради нее». Скелет моего мироощущения раскрошился в пыль. Из этой пыли мне предстоит слепить другую форму и поместить в нее семя отравляющей истины — возможно, он правда не хотел ее убивать.

***

— Спокойной ночи, малышка, — закрывая книгу со сказками, я наклоняюсь к Юле и целую девочку в лоб. Она задремала несколько минут назад, но я не стал прерывать чтение и закончил историю.

Потянувшись к настенному ночнику, устраняю единственный в комнате источник света и осторожно крадусь за дверь, оставляя ее приоткрытой.

Не забуду, как Юля обрадовалась, получив от мамы разрешение впервые у меня переночевать. Я волновался, оборудуя комнату на съемной квартире под детскую спальню. Зря. Она сначала расплакалась и едва различимо пробормотала, что мечтала об этом, а затем принялась радостно скакать на большой мягкой кровати, застеленной постельным бельем с ее любимыми диснеевскими персонажами. Может, я где-то и накосячил в интерьере, но ребенок отреагировал с искренней благодарностью. Мне этого достаточно.

Теперь она может часто у меня оставаться, Марго будет проще совмещать уход за матерью и работу. Недавно мы сидели на кухне, пили чай, ожидая, пока Юля наплещется в джакузи, и Марго призналась, что к ней проявляет знаки внимания молодой врач, недавно устроившийся в ветлечебницу. Однако молниеносно обмолвилась, что на построение личной жизни у нее совершенно нет времени, и дела амурные находятся в конце списка потребностей. Хотя я заметил, что при упоминании этого ветеринара на ее лицо так и просилась смущенная улыбка, а щеки были залиты свекольным румянцем. Очевидно, симпатия взаимная.

Я завариваю кофе, располагаюсь в кресле с ноутбуком и приступаю к занятию, на которое трачу стабильно несколько часов в день вот уже на протяжении месяца.

Ищу ответы.

Я вытряс из Нины, обескураженной моей внезапной атакой на ее память, некоторые подробности о том дне, когда она вместе с остальной почтой вручила мне черный конверт без каких-либо обозначений. Добыл записи наружного видеонаблюдения здания, в котором арендую офис, отследил курьера в темно-зеленой униформе и потратил несколько дней на то, чтобы отвратительного качества изображению придать четкость и расшифровать логотип службы на его нагрудном кармашке. Далее — поиск информации об организации, у которой оказался конверт. В службе неделю мурыжили мой запрос, ссылаясь на политику конфиденциальности и кучу других причин. Я пошел другим путем и нанял частного детектива, на следующие же сутки предоставившего мне наводку.

И так я оказался в школе, где была застрелена Ксюша. Зарекся же не приближаться к этому месту ближе, чем на пушечный выстрел… Пришлось пойти на сделку с самим собой. Классная руководительница моей дочери и Артема с прошлой осени на пенсии, поэтому за подробностями отправился в подмосковный поселок, где у нее находится дачный участок. За любезно предложенной чашкой чая узнал, что в год трагедии их класс действительно получил задание создать временные капсулы с возможностью выбрать дату доставки самим себе в будущем. Помощь в исполнении этой необычной «миссии» предложила курьерская служба, только-только начавшая в двадцатом году свою деятельность, несколько отличающуюся от других расширенными сроками доставки. Оказывается, об этом даже писали в газетах.

Я пересматривал видеообращение Артема снова и снова в поисках новых зацепок, не совсем понимания, что является конечной точкой этого любительского расследования, которое, тем не менее, передать в руки полиции не горю желанием. С почти стопроцентной вероятностью они покрутят у виска, может, посочувствуют и проводят меня в добрый путь на выход, подняв на смех «доказательства» на данном этапе хрен знает чего.

Детектив, вовлеченный в это дело, высказался по поводу интонаций и эмоций, выражающихся в мимике Артема, когда тот затрагивал в своей речи Илью Яшина. И правда, в невысказанной подростком враждебности чувствуется нечто большее, чем обида за укладывающиеся в норму по версии учителей издевательства.

Я нащупал новую точку опоры и обратился к соцсетям, кропотливо собрав список тех, кто как-либо был знаком с убитым Артемом мальчиком. Его родители отказали мне во встрече, причем довольно грубо. Вместе с детективом мы принялись обзванивать людей и терпели крах, вычеркивая одно имя за другим.

В какой-то момент я зашел в тупик и безысходно подумал о том, чтобы обратиться к Варе за поддержкой. Однако на той стадии идеи, которая включала в себя необходимость ввести бывшую жену в курс дела, тем самым изодрав в клочья ее хрупкий покой и подвергнув колоссальному стрессу, я передумал. К тому же, не исключено, что мое спонтанно разросшееся до фанатичного рвение докопаться до сути ни к чему не приведет. Ложной надеждой я лишь все усугублю.

Я рад за нее. Не из первых уст (к сожалению) знаю о том, как она поживает. Горжусь ее блестящим выступлением с семинаром в Китае. Спич, загруженный на видеохостинг, собрал за месяц почти сотню тысяч просмотров.

Не проходит ни дня, чтобы я не думал о Варе. Не проходит ни дня, чтобы я не брался за телефон, сгорая изнутри исступленным желанием набрать выученный наизусть номер и услышать ее голос. Однажды не выдержал и позвонил. Она ответила, а я не смог выдавить из себя ни звука. Молчал, как кретин. Варя догадалась, что слышит в динамике мое неровное дыхание, ответила на мой непрозвучавший вопрос, что с ней все в порядке, и попросила не звонить в отсутствие острой надобности. Я ей так и не сказал, что иссушающая нужда не покидает меня ни на минуту.

Надеюсь, однажды мне хватит наглости и отваги, чтобы рассказать ей всю правду о дне, когда погибла Ксюша.

Глава 49 Варя

Четыре месяца спустя

— Привет, доктор Варя, — Алешенька, наш пациент со множественной миеломой, вяло машет мне полусогнутой в локте и худенькой, как спичка, рукой.

Мальчик, с которым я впервые встретилась в декабре, поступил в стационар в прошлом месяце. Рак отобрал у него бедренную кость. Разрушил до основания. К сожалению, спасать там было нечего. Но здесь ни на минуту не прекращается усердная борьба за его сильное и мужественное сердце. Мне бы больше всего хотелось заверить его родителей, практически прописавшихся здесь, что они вернутся все вместе домой. Мы молимся всем коллективом, чтобы произошло чудо. Чудо, которое вдохнет в него — да и в других наших маленьких пациентов — еще немного сил для сражения за жизнь.

Как было бы прекрасно рождаться в комплекте со своим персональным чудом и с правом при необходимости им делиться. Сколько бы родителей никогда не познали горя!

— Привет, капитан, — я салютую Алеше, входя в палату семейного типа. Свое прозвище он получил из-за безмерной любви к пиратам. По вечерам мальчик с мамой и папой смотрят «Ван-Пис». Иногда, когда у родителей не получается, компанию ему составляют медсестры и я по возможности. — Как ты себя чувствуешь? Хорошо спал?

— Мне снился Луффи, — он не находит в себе силы для развернутого ответа и со слабой улыбкой показывает большой палец вверх.

— Не тошнило? — побочка лекарств…

Героически мотает головой.

Дальнейший разговор происходит в таком формате: я задаю вопросы и получаю невербальные «да», или «нет».

На данный момент спасти его может трансплантация костного мозга. Родители Алеши ему не родные. Они усыновили мальчика в младенчестве, а это означает отсутствие с ним генетической совместимости, необходимой для успешной пересадки. Несмотря на это, они сдали кровь на типирование, однако не подошли в качестве доноров. Братьев и сестер, сиблингов для идеального результата, у мальчика нет. По крайней мере, его семья не знает ничего о биологических родных Алеши.