Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает

— Пожалуйста, не оставляйте меня здесь одну.

Он, прячась за ветками, осведомился:

— А почему?

Евдокия призналась:

— Мне страшно.

— Вы боитесь маньяка, — догадался молодой человек и тоже признался: — Я еще больше маньяка боюсь.

— Еще больше? Отчего еще больше? — удивилась она.

Он, смущаясь, ответил:

— Я знаю, кто он, этот маньяк.

— Знаете?!

— Да. И поэтому нам лучше расстаться. Прямо сейчас, немедленно.

— Вы не можете так сразу уйти, — воскликнула Евдокия. — Я вас не отпущу!

Молодой человек рассердился:

— Уж здесь-то я все могу.

— Здесь, это где?

— Конечно во сне. Девушка, вы всего лишь мой сон. Вы мне снитесь.

Евдокие стало смешно.

— Нет, милый мой, это вы снитесь мне.

— Да что вы! А вот мы сейчас и проверим. Я ухожу, а вы попробуйте сделать так, чтобы я остался.

— Согласна!

И Евдокия попробовала, но мужчина ушел. Ощущая мучительное бессилие, она проснулась и обнаружила, что лежит на кровати, яростно сжимая комок простыни, а за окнами брезжит рассвет…

— Слава богу, — обрадовалась Евдокия, — это всего лишь был сон, и я не гуляла в ночной рубашке по спящему городу.

А через несколько дней…

Глава 4

Совершив над собой усилие, Евдокия забыла про сны и вернулась к проблеме Евы. Теперь она боролась с собой: с одной стороны, мучительно необходим совет мудрого мужа, но с другой — как ему все рассказать? Не поверит, рассердится, скажет «невовремя»…

Дело в том, что все они: Майя, Ирина, Ева и сама Евдокия были его пациентками — они познакомились в группе, созданной пять лет назад.

«Надыбал» группу Борис — Боб — старший брат Евдокии. Он тоже был болен — эта болезнь передалась им по наследству и почти не лечилась. Евдокия сдалась и махнула рукой: «такой и умру», Боб же не унывал — перепробовал все: амбулаторку, гипноз, физиопроцедуры, фито-терапию, иглоукалывание, даже к народной целительнице ходил и к колдуну — из него изгоняли нечистую силу…

Так Боб добрался и до группы психиатра Лагутина, делавшего первые в нашей стране шаги по стезе психоанализа.

— Вылечить там нас не смогут, — поделился с сестрой впечатлением Боб, — но душу слегка отвлекут. Научат кое-чему и вообще, там интересно. Не ленись, Даша, сходи, — посоветовал он, и Евдокия решилась.

Сам Боб быстро к группе той охладел — «одни бабы собрались», а Евдокия нашла там подруг и… даже мужа. Серьезных больных, кроме нее, в группе не было. Как съязвил умный Боб, собралась толпа истеричек.

Впрочем, он был не прав. В группу к Лагутину шли не лечиться, к Лагутину шли за помощью в решении жизненно-важных проблем. Простым обывателям представлялось, что психиатр, изучая чужую душу, должен бы научиться манипулировать не только больными, но и здоровыми — вот и пускай передаст мастерство. Ирина хотела наладить отношения с мужем, Майя — облегчить поиск любовников, красавица Ева — сделать карьеру. Евдокия искала только здоровье — хотела конкретного избавления от своего недуга, ломавшего всю ее жизнь. Группа Лагутина несчастных женщин свела.

Ирине было тогда 35, Майе — 30, Еве — 24, а Евдокие всего лишь 16 лет, и все же они подружились: крепко, по-настоящему. Евдокия была застенчива, а подруги — «отвязны», современны и чрезвычайно болтливы. Психиатра Лагутина они заставляли скучать. Заинтересовала его только болезнь Евдокии. Сначала — редкая болезнь, потом — сама Евдокия, в общем-то, тоже редкая, неординарная.

А группа недолго существовала — вскоре распалась. Лагутин понял, что наука не сытно кормит. Он стал чиновником, женился и, быстро сделав карьеру, занял высокий пост. Но и практику Лагутин не бросил: взял лицензию и очень скоро стал модным психоаналитиком — настоящей знаменитостью стал, со всеми атрибутами местной звезды: обзавелся толпой воздыхательниц, не чурался тусовки, охотно интервью раздавал и прочее, прочее…

Такая жизнь несла массу соблазнов, однако перезрелым плейбоем Лагутин себя не считал. Как интеллигент в пятом колене он во всем любил чинность, солидность. Правда, изредка вольности он себе позволял — лишь легкие и невинные, на его мужской вкус. Но внешне все было благопристойно: Лагутин очень любил жену. Настоящей мужской любовью. Он вложил в Евдокию много своей души и любил уже в ней себя. Надежней таких мужских чувств нет никаких, поэтому брак Лагутиных был счастливым и прочным — все о том говорили.

Несмотря на пристрастие к менторству, на дружбу жены со своими бывшими пациентками Лагутин взирал безучастно, не обнаруживая ни отрицания ни одобрения. Но Евдокия прекрасно знала, что бойкую Майку терпеть он не может, рассудительную Ирину считает глупой, а красавицу-Еву — мечтательной фантазеркой, если не врушей.

А какой же ей быть? Артистка, талант, натура тончайшая. Да, Ева склонна приврать, но все эти ее смешные истории о женихах так безобидны. А на этот раз она вообще ничего не придумала.

«Что же мне делать? — глядя как муж уплетает телячьи почки с беконом, спрашивала себя Евдокия. — Ева вполне убедительно объяснила откуда появляются пятна крови: разумеется, их оставляет маньяк. А кто же еще? Но Ленечка скажет, что не было крови, что Ева из тех, кто борется с прозой жизни сочинительством сказок. Скажет, что Ева стремится в центр событий любою ценой».

Осознав, что рассчитывать на помощь мужа не стоит, Евдокия принялась ломать голову чем подруге помочь.

«Не будет мне покоя, — решила она, — если Ева этой ночью одна останется. Придется уговаривать Боба, чтобы он взялся ее охранять, но как ему позвонить? Ленечка глаз с меня не спускает. А, была не была!»

— Ой! — вскрикнула Евдокия. — Ой-ей-ей! Что-то мне плохо!

Лагутин, бросив почки с беконом, с тревогой спросил:

— Что случилось?

— Кажется, меня вырвет! — давясь, сообщила она и беспомощно воззрилась на мужа: — Ленечка, что мне делать?

— Скорей в туалет беги.

— Угу! — Евдокия вскочила и понеслась.

Сломя голову влетев в туалет, она схватила сотовый и на глазах удивленной уборщицы торопливо набрала номер.

Боб откликнулся сразу. Он младшей сестрице обрадовался, но, узнав чего та захотела, воспротивился и разозлился.

— Страшные глупости! — закричал он. — Мало, что эта истеричная Ева крутит тобой, так ты еще хочешь, чтобы и я подписался нянчиться с нею! Нет, не буду! И не проси!

— А что ты скажешь, Боб, если ее этой ночью грохнет маньяк? — всхлипывая, спросила Евдокия и пригрозила: — Я тебе этого не прощу!

Борис рассмеялся:

— Она маньячка сама. У нее глаза сумасшедшие, я еще в группе заметил. Зря твой муж не взялся ее лечить.

— Ленечка говорит, что Ева здорова.

— Он ошибается.