Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика(Повести)

— Нет, можно!

— Нет, нельзя!

— Это тебе нельзя, а мне можно! — отрезает Васька и опять начинает рычать.

— Ну и летай себе на здоровье, — машет рукой Сергей.

— И буду!.. — упрямо отвечает малыш.

* * *

Венька глянул на приборы и сказал:

— Командир, горючее на пределе.

Сергей посмотрел на Гуревича, подмигнул ему и, вдруг рассмеявшись, бесшабашно сказал Васькиным тоном:

— Ну и пусть на пределе!

Венька обалдело посмотрел на Сергея, пожал плечами и удивленно заметил:

— Псих…

На стоянке все блестело от мелкого сыпучего дождя. Тонкая пленка воды покрывала металл, дерево, землю. Блестели даже стеганые моторные чехлы, под которыми, накрывшись, как палаткой, сидели Кузмичов и два его моториста.

Они смотрели на пустынную посадочную полосу, и тоненькие струйки воды, стекающие с чехлов, отделяли их от всего аэродрома. Струйки воды образовывали призрачную стену и вызывали ощущение тепла и уюта.

— У вас закурить нема, товарищ старшина? — спросил Осадчий.

Кузмичов протянул ему пачку папирос:

— Кури, только чехол не прожги. Что на обед было?

— Борщ с рыбой и перловка с гуляшом, — ответил ему второй моторист.

Осадчий прикурил и возвратил пачку Кузмичову.

— Каждый день перловка, перловка, перловка… Усю зиму пшеном душили, весной — капустой…

Кузмичов усмехнулся.

— Не, шо вы смеетесь? Як вам подадуть на первое капусту с водой, на второе — капусту без воды, а на третье — воду без капусты, дак вона вам ночью сниться будет! А зараз на нас с перловкой набросились!

— Не слушайте его, товарищ старшина! — перебил второй моторист. — Он эту перловку за милую душу лопает!

— А шо же мини, голодным сидеть, чи шо? — возмутился Осадчий. — Як в устави? Военнослужащий должен уси трудности превозмогать! Перловка дак перловка!

— Постой, не галди, — остановил его Кузмичов. Он прислушался, откинул чехол и встал. — Идут… — сказал он, улыбаясь.

Еле слышно где-то далеко пели моторы.

— Ну и что? — Кузмичов повернулся к Осадчему.

— Шо? — не понял тот.

— Ты чего-то про капусту говорил?

— Та ни, про перловку!

— А… Ну, вылезайте, пошли встречать… — сказал Кузмичов и направился к посадочной полосе.

Гул моторов все нарастал и нарастал, потом Кузмичов услышал, как уменьшились обороты двигателей, и из пелены дождя показался силуэт «сто пятнадцатого». С каждой секундой он вырастал и все больше и больше принимал реальные очертания.

Наконец он коснулся колесами земли и покатился мимо Кузмичова. В конце полосы он развернулся и запрыгал к месту стоянки.

Точно и расчетливо зарулив на стоянку, «сто пятнадцатый» занял свое место в строю мокрых «пешек».

Один за другим остановились винты.

Открылся люк кабины стрелка-радиста, и появился Женька Соболевский.

— Кузмич, соскучился? — крикнул он.

— Сегодня в столовой кино «Тетка Чарлея», — благодушно сказал Кузмичов.

— У нас у самих сейчас такое кино было! — округлил глаза Соболевский и стал снимать парашют.

Из первой кабины через нижний люк неуклюже выполз Гуревич.

— О Кузмич! Если бы ты знал, на что способен твой агрегат! — сказал Венька и похлопал по фюзеляжу.

— Что за кино? — озабоченно спросил Кузмичов.

— Откуда ни возьмись навстречу «фоккеры» к нам! И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться! Ну так и лезет в драку!..

— Говори ты по-человечески, — обиделся техник.

— Как с тобой трудно! — всплеснул руками Женька и спрыгнул на землю. — Нет в тебе элементарного чувства юмора! Ты — человек, который не смеется.

Спустился Архипцев.

— Не звони, Женька! — крикнул он, снял парашют и, расстегивая шлемофон, добавил: — А ты, Кузмич, плюнь на него… Не слушай. Я тебе сейчас все сам расскажу.

— Как моторы? — поинтересовался у него техник.

— Моторы в порядке, — ответил Архипцев. — Вот только крылышко прохудилось. Штопать придется. Пойдем посмотрим…

Все четверо собрались у левой плоскости, и Кузмичов огорченно сказал:

— Хорошенькое дело «штопать»! Легче новое сделать! Как это он вас, а?

— Да так уж…

— Ну а вы-то?

Архипцев поднял Женькину руку, как судья на ринге — боксеру-победителю.

— Маэстро, туш! — улыбнулся он.

Венька сделал вид, что играет на скрипке.

— Женька из него такой факел сделал, любо-дорого посмотреть было! — рассказывал командир.

— Слава Богу, — сказал Кузмичов. — Все сделаю, не сомневайтесь! Все будет в лучшем виде… Парашюты возьмите с собой на переукладку. Срок вышел.

— Я знаю, Кузмич… — тихо ответил. Сергей и повернулся к Гуревичу и Соболевскому: — Пошли, ребята!

И они пошли, перекинув через плечо парашюты.

Соболевский на секунду остановился и, повернувшись к самолету, крикнул:

— Кузмич! Я на тебя место займу! Не опаздывай!

— Ладно! — махнул рукой Кузмичов в ответ. — Только подальше, а то я вблизи не вижу!

— Хорошо! — прокричал Соболевский и вприпрыжку бросился догонять Гуревича и Архипцева.

Навстречу им от штабного барака катился «виллис». Молоденький капитан, начальник разведки полка, выпрыгнул из машины и подбежал к Архипцеву:

— Ребята, давайте обстановку!

Все четверо остановились у «виллиса» и склонились над планшетом с картой. Начальник разведки внимательно записывал в блокнот новую информацию. Архипцев заканчивал доклад:

— …Они поймали нас там же, где поймали Червоненко. Нужно полагать, что они взлетели с небольшой площадки-засады, рядом с фальшь-макетом…

Сидят, собачьи морды, и ждут, когда мы на их приманку клюнем… Осталось только одно: шуровать около станции, ближе к источнику питания…