Ты мне, я тебе

Джерри слушал внимательно. Его глаза блестели хмельным блеском, но он ничего не пропускал.

– Все было продумано до мелочей, - продолжал я.
– Они ориентировались в доме у приятеля не хуже, чем у себя. Могли, не зацепившись, в темноте подняться по лестнице, знали, какие ступени скрипят, какие нет, и точно знали, с какой стороны кровати спит женщина.

Войдя в дом, "муж" снимал тапочки и пробирался наверх босиком, в пижаме. Приятель мой говорит, что это по-настоящему щекотало нервы - в чужом доме, ночью, а путь в спальню проходил ни больше ни меньше, как мимо трех детских спален, двери которых всегда оставались на ночь чуть приоткрытыми.

– О!
– вскричал Джерри.
– А дети? Что, если бы кто-то из них спросонья пробормотал: "Папа, это ты?"

– Все было продумано, - отвечал я.
– На этот случай они разработали аварийный вариант. И то же самое, если жена просыпается, когда он заходит в спальню, и спрашивает: "Что случилось, милый? Тебе не спится?"

– Да, что тогда?

– Очень просто. Мужчина пулей сбегает вниз, перебегает через улицу и изо всех сил звонит в свою дверь. Этим он извещает напарника, что дело не вышло, и тот, чем бы он ни был занят на тот момент, выскакивает, мчится вниз, открывает дверь другу, а сам летит к себе. Оба у себя дома.

– У каждого рыло в шоколаде.

– Ничего подобного, - возразил я.

– Да ведь звонок поднимет всех на ноги.

– Естественно! Муж возвращается в пижаме и говорит: "Я выходил посмотреть, кто там трезвонит посреди ночи, но никого не нашел. Должно быть, пьяный".

– Ну а второй? Как он объяснит, что, вместо того чтобы ответить ребенку или жене, он очертя голову полетел к входной двери?

– Он должен сказать: "Мне показалось, что кто-то ходит по дому, я бросился, чтобы схватить его, но он удрал". Жена спросила бы: "Но ты хоть видел его?" "Да, - сказал бы муж, - он выбежал на улицу, и мне его было не догнать". Засим его ждала благодарность за проявленную отвагу.

– Ладно, - перебил Джерри, - это и впрямь нетрудно. Продумать, предусмотреть - и вперед. Но что, если два самца влезают все-таки в чужие постели?

– Что "что"? То самое.

– А жены спят?

– Спят. Мужчина немедленно приступает к ласкам, умело и осторожно, и, когда женщина пробудилась, ей хочется только одного.

– И все это молча?

– Не открывая рта.

– Ну хорошо. Женщина проснулась, руки ее тоже проснулись. Как насчет телосложения? Как насчет того, что муж и новый партнер не совсем одинаковы? Один из них высокий, другой низкий, один полный, другой худой. Они же не были близнецами?

– Конечно нет. Однако оба имели приблизительно одинаковый рост и вес, иначе ничего бы не получилось. Оба бритые, с примерно одинаковой шевелюрой - словом, не сильно отличались. Смотри: вот мы с тобой, например. Наш рост и вес приблизительно одинаковы, правильно?

– Да? Я не знаю, - отвечал Джерри.

– Твой рост какой?

– Ровно шесть футов.

– А я пять футов и одиннадцать дюймов. Дюйм разницы. Сколько ты весишь?

– Сто семьдесят восемь.

– Во мне сто восемьдесят четыре. Что нам с тобой плюс-минус три фунта?

Джерри молчал и через застекленную дверь смотрел на веранду, где моя жена Мери беседовала с Бобом Суэйном и закатные лучи солнца горели в ее волосах. Она была смуглая, с отменной фигурой. Я наблюдал за Джерри. Он облизнул нижнюю губу.

– Знаешь, а ведь ты прав, - сказал он, не сводя глаз с Мери. Действительно, мы в смысле роста и веса практически одинаковы.

Он обернулся, и на его щеках выступил внезапный румянец.

– Что дальше про тех парней? И как насчет других различий?

– Лица, что ли?
– переспросил я.
– Кто же смотрит на лица в темноте?

– Нет, не лица.

– А что?

– А то кое-что, к чему все сводится. Ты же не станешь утверждать...

– Стану. Разве что один из двух обрезан, тогда...

– Ты всерьез полагаешь, что у всех мужчин размер одинаковый? Нет ведь?

– Нет.

– Бывают как у слона, а бывают как у муравья.

– Могут быть исключения, - сказал я, - но в целом у колоссального большинства разница с нормой не больше сантиметра. Мой друг говорит, что это для девяноста процентов так и только у десяти есть заметное отклонение от среднего.

– Не верю.
– Джерри помотал головой.

– Проверь. Найди девицу поопытнее и поинтересуйся.

Джерри втянул большой глоток виски, по-прежнему пристально глядя на Мери издали.

– А остальное?
– спросил он.

– Ну, остальное - запросто.

– Как же, запросто! Сказать тебе, почему все это чушь на постном масле? У мужа и у жены, проживших вместе несколько лет, появляются общие привычки, вроде как правила поведения. Новенького сразу определят. Да ты же сам понимаешь! Попробуй влезть со своим уставом, и женщина, как бы она ни разгорячилась, мигом почует неладное. Мигом!

Я возразил, что под любое правило можно подстроиться, надо его только заранее описать во всех деталях.

– Это не у всякого язык повернется.

– Все строится на взаимности. Каждый рассказывает другому все без утайки. Что он делает, с чего начинает, как продолжает - от начала и до конца.

– О Господи, - охнул Джерри.

– Каждый выучивает роль, делается вроде актером. Влезает в чужую шкуру.

– Хорошо на словах, - вставил Джерри.

– Приятель мой говорит, что нет ничего проще. Единственное, о чем надо помнить, - это не увлекаться и не пускаться в импровизации. Строго выполнять полученные указания.

Джерри отпил еще и еще раз посмотрел на Мери. Потом откинулся на диване с бокалом в руке.

– И ты говоришь, эти двое так все и разыграли?

– Да, и не только сыграли, но и продолжают играть. Раз в три недели.

– Фантастика, - сказал Джерри.
– Причем чертовски опасно. Представь себе, какая буря начнется, если застукают! Немедленный развод - два развода, по обе стороны улицы. Овчинка того не стоит.

– Рисковое дело, - согласился я.

– Гости расходятся, - заметил Джерри.
– По домам, по женам.

Я промолчал. Мы молча сидели, допивая виски. Гости снова собирались в салоне.

– А этому твоему приятелю, ему понравилось?
– неожиданно спросил Джерри.

– Он говорит, здорово. Все ощущения усилены во сто крат именно из-за риска. Да и вообще, говорит, ничто не сравнится с тем, чтобы изображать мужа, когда жена ни о чем не подозревает.

Мери вошла с веранды вместе с Бобом Суэйном. В одной руке она держала пустой бокал, в другой - огненную азалию, сорванную в саду.

– Я тебя видела, - сказала она, наставив на меня цветок на манер пистолета.
– Ты десять минут подряд не закрывал рта. Что он тебе излагал, Джерри?