Ты - моя ошибка

– А ты что не играешь? – спрашиваю у Фила, продолжая слушать гул в ушах.

– Ник, - кричит Алена, пробираясь сквозь толпу и дальний столик. Всего секунда и девчонка оказывается у меня на коленях. Обвивает руками вокруг шеи, трется грудью, ерзает, как полагается. Да только мне хочется ее прикончить. Всех здесь. Скидываю наглые руки и планирую выругаться, но тут в проеме появляется виновник торжества.

– Игнатик! – ревет толпа. Перевожу взгляд, но лучше бы не переводил. Стоит там, глазища округлила, дышит громко, губы поджимает. Все переворачивается - земля переворачивается. Они реально вместе? Они пришли из ее комнаты? Они тра*ались? Серьезно…. Мать твою…

Мене передергивает. Еще и эта шлюха на коленях вьется, будь оно не ладно.

– Эй, - шепчу. – Слезь-ка.

– Ну, ты чего? – выпучивает накрашенные губы Аленка.

Перевожу взгляд на Ульяну, она больше не смотрит на меня. Но и не входит. Что-то говорит Игнату, так тихо, не хрена не слышно. Он ей отвечает, брови хмурит, качает головой. В итоге Митин заходит внутрь комнатушки, где нечем дышать и негде сесть, а Ветрова скрывается с радаров, видимо решила сбежать.

– Твоя подружка к нам не присоединится? – спрашивает Степан, с физмата. Игнат плюхается рядом с ним и тянется к стаканчику с выпивкой.

– Голова у нее болит, - вздыхает он. Не выдерживаю, срываясь на смех. Хотя мне совсем не смешно, скорее это истерия. Голова у нее болит. Серьезно. У неприступной королевы болит голова.

– Ты чего? – кто-то пытается понять, что со мной происходит, да только я и сам не понимаю.

– Свали, - рычу и наконец, скидываю Аленку с колен. Та обидчиво вздыхает и садится на соседний стул.

– Эй, это же ты тогда во время баскт… - хочет сказать очередную неинтересную реплику Митин. Однако я перебиваю, поднимаюсь резко. Меня пошатывает, голова идет кругом. Но я планирую стойко держаться, по крайне мере, пока не доберусь до комнаты этой заразы. Пусть скажет в глаза, какого тра*аться с этим упырем. Невинная, то же мне.

– Ты куда, Ник? – Ромашка округляет глаза, беспокойно поглядывая на меня. В вонючей комнате перестает играть музыка и почему-то все взгляды обращены на одного пьяного психа.

– К Снежинке, - заявляю. Разворачиваюсь и пытаюсь пройти к дверям.

– Что за Снежинка? О ком он? – чужие голоса звучат отголосками, и я не особо вникаю, кому они принадлежат.

– Ты же не знаешь, в какой комнате она живет, - кричит Филатов мне в спину.

– Ален, - кидаю через плечо влажный взгляд и подобие улыбке девчонке. Она тут же приподнимается, глазки сиять начинают. Дура. – Сделай доброе дело: на секунду выйди.

И Алена выходит. Тянет руки ко мне, даже губы. Морщусь, замечая, как плавно качается пол, и я вместе с ним. Твою мать. А гадское чувство в груди не угасает. Сколько ж надо выпить, чтобы отпустило? Ринг не помогает, боль не помогает, даже дешевое пойло. Какого со мной творится…

– В какой комнате Ветрова живет? – строго спрашиваю, облокачиваясь о стенку.

– Чего? – лупится во все глаза эта доступная дамочка.

– Ульяна Ветрова. Давай, отвечай. А то знаешь, - произношу с улыбкой психа. – Я могу быть той еще тварью.

– В… - Аленка выдыхает, кривя губами. Заправляет волосы за ухо, кидает обиженный взгляд, и все-таки выдает нужную информацию. – Триста пятой.

– Благодарствую, - разворачиваюсь и начинаю отдаляться. Надо ж еще как-то лестницу осилить, и не встретится лицом с бетоном.

– Эй! – вопит дура, подбегая ко мне. – Она с Игнатом вообще-то.

– Она со мной вообще-то! – грубо, жестко и бескомпромиссно произношу. И да, я сам в шоке от того, что говорю.

Глава 43 – Ульяна

Поселиться в общаге было не просто. Но спасибо Анфиске и ее знакомым в профкоме. Выбили мне комнатку и не просто комнатку, а свободную. Пару дней назад оттуда съехала девчонка, и пока никого нового не подселили. Должны были заехать две иногородние после зимней сессии, но Анфиса постаралась и в итоге заехала я.

Первое впечатление от комнаты мне не особо понравилось. Грязные потертые обои, запах сигарет, въевшийся в стенки, одинокая лампа на потолке, скрипящая кровать и матрас с огромными сальными пятнами. А уж про ванну с туалетом вообще отдельный разговор. Чтобы туда попасть, приходилось вставать на два часа раньше, очередь. На весь коридор – одна ванна и один санузел. Вода горячая через раз, в туалете вечно запахи, потому что проблемы с вытяжкой, ну и сигареты. Ощущение, что курили здесь все, даже консьержка.

Но благо Анфиска помогла: мы с ней купили краску, новые обои, моющие средства и затеялись с ремонтом, уборкой. Собственно, если бы не эти дела, я бы впала в депрессию. Тоска по Нику днем отпускала, а ночью душила до слез. Мне безумно хотелось позвонить ему, увидеть. Я искала глазами его в холле, но Новиков будто исчез. Хотя того же Рому иногда замечала в коридорах вместе с Катей. Они целовались или шли в обнимку. В эти минуты, сердце особенно сжималось от обиды.

Анфиска пыталась у меня узнать, что вообще происходит, однако я никак не могла рассказать. Вывернуть душу. Одно имя Ника, произнесенное вслух, заставляло выть волком. Перед сном слезы накатывали, и я благодарила всех богов, что в комнате живу одна. Могу не стесняться: нареветься вдоль.

А потом появился Игнат. Вообще он сразу появился, мы одновременно заехали в общагу. Случайно столкнулись на лестнице, я налетела на него с коробками красок, буркнула что-то невнятное и пошла вверх. Митин почему-то принял это как знак симпатии. И этим же вечером заявился на порог, предложил помощь, а мне как раз надо было снять старую занавеску с дырками от сигарет. Поэтому отказываться не стала. Так и познакомились.

Правда, Игнат принял наше знакомство иначе. Не знаю, чем я ему приглянулась, но он то и дело крутился рядом. Многим девчонкам новенький приглянулся, и, пожалуй, по этой причине, жизнь в общаге не задалась с первого дня. То мою колбасу случайно кто-то скормил котам, типа перепутал со своей, то вареники пропали, ну как пропали, переместились в соседнюю комнату. А уж если я что-то готовила на два-три раза, то буквально через час оно сразу же куда-то девалось. И нет, можно было бы скинуть на мальчишек, которые то и дело заглядывали в кастрюли на печке. Но однажды, когда проходила мимо, услышала, как девчонки обсуждали меня, и придумывали новые способы насолить.

Желание общаться с Игнатом пропало окончательно. Ведь мне он не нравился, мое сердце ныло по Новикову, тосковало и тянулось обратно. А Митин… лучше бы он никогда не замечал меня.

Так прошла неделя. Тяжелая, практически невыносимая. И вот новый день, понедельник, физра. Стоило только увидеть Ника, как мир рухнул под ногами. Он так смотрел, что спину осыпали мурашки. В его глазах читался ураган эмоций, и мне вдруг до боли в зубах захотелось подойти, поздороваться, спросить как у него дела. Каким-то чудом, я перетерпела и не подошла. А потом мальчишек отправили играть в баскетбол.

Никита с Игнатом практически постоянно сталкивались, и клянусь, у меня возникло стойкое ощущение, будто Новиков специально цеплялся к Митину. Эти его поглядывания то на меня, то на Игната… Я окончательно запуталась, что происходит. Однако была убеждена: если Ник подойдет прямо сейчас первым, я прощу все, даже самые грубые слова. Я ждала его. Смотрела и ждала. Но… он не подошел.

И меня снова накрыла волна безответных чувств, тоски и обиды. Я закрывалась в себе, после пар шла в библиотеку, зарывалась в учебниках. Пыталась всеми силами перестать думать о Никите, перестать скучать по нему. И он словно почувствовал это. Позвонил ночью сам. Когда я увидела на экране его имя, сердце остановилось. Мне даже показалось, это сон. Губ коснулась улыбка, бабочки проснулись в животе. А потом Новиков убил счастье одной фразой про секс. Ему просто не с кем было развлечься, и в голове всплыла дурочка Ульяна.