Ты моя судьба

— Итак, когда все утрясется и чеки будут обналичены, ты спокойно удалишься от дел, от исполнительного директора, от брака? — уточнила Мейбел.

— Ну… приблизительно так.

В какой-то мере Мейбел ему сочувствовала. Если женщина, которую описал Джереми, похожа на Хораса, она вероятнее всего не примет никаких «но». А работать с людьми подобного склада практически невозможно…

Почти такая же проблема стоит и перед ней, и это с полной ясностью осознала теперь Мейбел. Как она собирается работать с Хорасом? Я должна хорошенько об этом подумать, но не сейчас, позже, решила она.

— Джереми, я тебе уже говорила: в каких-то вопросах ты поразительно наивен. Тот факт, что ты женат, для нее ничего не значит. Подобный «пустяк» не заставит ее отступить от своих планов. Такая женщина не остановится перед тем, чтобы разрушить семью.

— Потребуется какое-то время, чтобы до нее кое-что дошло. Поэтому я и сказал о трех месяцах. Как только она убедится, что я по уши влюблен.

— О, пожалуйста! В роли влюбленного ты не сможешь пробыть и пятнадцати секунд.

Джереми посмотрел на Мейбел, и его взгляд, внимательный, медленный, обласкал каждый дюйм ее тела. И впервые с того момента, как она лицом к лицу столкнулась с Джереми на вечеринке, Мейбел почувствовала неловкость. В течение этого вечера она испытывала и гнев, и раздражение, и смущение, но сейчас ей стало по настоящему неуютно. К чему бы это? — удивилась она.

Он ни разу не коснулся ее — даже не сел рядом, но, казалось, что его пальцы гладят ее по лицу, а его дыхание шевелит ее волосы. Мейбел со всеми подробностями припомнилось — ох уж эта память-предательница! — какие ощущения она испытывала, когда его губы скользили по ее шее, отыскивая то самое чувствительное местечко за ухом… Прекрати сейчас же! — строго одернула она себя.

Неуместные мысли едва не вывели ее из равновесия, но она быстро пришла в себя. Более того, эти неизвестно откуда взявшиеся воспоминания укрепили ее решимость. Она будет идиоткой, если снова свяжется с Джереми, будь это даже предлагаемая им пародия на замужество. Они покончили с глупостями почти пять лет назад, и с тех пор ничего не изменилось. Несмотря на произошедший юридический казус.

Но прежде, чем Мейбел успела высказать свое мнение, Джереми заговорил:

— Мне это тоже не по нутру, но что поделаешь? Кстати, для большей убедительности нам придется поработать над некоторыми деталями. О чем думает Хорас, позволяя тебе так одеваться?

Это насмешливое замечание задело Мейбел больше, чем ей хотелось бы, потому что Джереми попал, что называется, не в бровь, а в глаз. Ей и самой не слишком нравился ее официальный вид. Если бы Хорас предупредил заранее, что хочет видеть ее хозяйкой на вечеринке, а не просто незаметным распорядителем, она оделась бы по- другому. Хотя как бы она в нарядном платье весь день передвигала мебель, развозила сервировочные столики, накрывала столы с закусками?

Джереми всех этих деталей не объяснишь. И Мейбел потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы проигнорировать его дурацкое замечание.

Снова занявшись почти остывшим стейком, Мейбел спросила:

— А как ты собираешься объяснить этой любвеобильной даме, почему мы не живем вместе?

— Очень просто! — оживился Джереми. — Ты предана своей работе, а я устал от брака на расстоянии, и это первая и основная причина, почему я решил расстаться со своим бизнесом.

— У тебя на все есть ответы?

— Я стараюсь. Так как насчет моего плана, дорогая?

Мейбел заставила себя рассмеяться.

— Послушай, Джереми, забавно было наблюдать, как ты лезешь из кожи вон, стараясь уговорить меня. Но я не собираюсь ввязываться в эту историю.

Он даже бровью не повел. Вытащив бумажник, он, как ни в чем не бывало, сказал:

— Подожди минутку, я оплачу счет и отвезу тебя домой.

Ожидая, пока Джереми расплатится, Мейбел снова мысленно проигрывала ситуацию и недоумевала: почему она испытывает разочарование или обиду — от того, что он не стал с ней спорить и не пытался ее убедить?

Чушь какая-то. Абсолютная глупость с ее стороны.

2

«Дворники» «тойоты» работали вовсю, пытаясь стереть со стекла беспрерывно обрушивающиеся на него струи дождя. Мейбел короткими фразами указывала путь к своему маленькому коттеджу. Джереми тоже почти не открывал рта. Возможно, он улавливал ее настроение — полное нежелание предаваться пустой болтовне — и потому помалкивал.

— Между прочим, я оказываю тебе услугу, — произнес он, наконец.

— Это каким же образом?

— На самом деле тебе не хочется выходить замуж за Хораса.

У Мейбел перехватило дыхание. Как он узнал?! Да ничего он не знает, просто блефует, успокоила она себя.

— Почему ты так думаешь?

— Брось, Мейбел. Ты ведь не хочешь, чтобы твои дети носили фамилию Блантон?

— А что в этом плохого?

— У них будет убийственное прозвище: Бланти — «тупой».

— Я непременно об этом подумаю, — заверила его Мейбел, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно язвительнее.

Затормозив на красный свет светофора, Джереми всем корпусом повернулся к Мейбел.

— У меня есть деловое предложение.

— Только одно? — притворно удивилась она.

— Пока только одно, но может быть и гораздо больше. А что, если я откуплю тебя? Предложение, конечно, отвратительное, но все же?..

— Все зависит от суммы, — задумчиво проговорила Мейбел. — Несколько сотен — слов нет, отвратительно. Но… несколько сотен тысяч — в этом есть нечто шикарное.

— Я подумываю о довольно большой сумме, которую можно было бы назвать твоим приданым.

— Приданое? Опомнись, Джереми! В наши дни и в нашем возрасте? Не смеши меня.

Светофор загорелся зеленым светом.

— Я думаю положить деньги на твое имя, — продолжал развивать тему Джереми, перестраиваясь во второй ряд, — но, разумеется, не просто так, а на определенном условии: ты получишь эти деньги, когда бросишь Хораса.

— Кто говорит, что я его брошу? Если я снова выйду замуж, это будет навсегда, навеки. Я уже сделала одну ошибку, с меня хватит.