Ты самая любимая (сборник)

— Видишь? У тебя 147 на 93. Гипертония. Поэтому ты такой вспыльчивый. Лечиться нужно, а не наркотики жевать! — И Казин показал Махмуду на стол. — Ладно, ложись. Буду колоть антибиотик. Спиной кверху. Только я не могу под эту музыку…

Махмуд, ложась на стол, что-то рявкнул своим сомалийцам. Те тут же выключили музыку. Стало так тихо, что Казин и старпом облегченно перевели дух. Капитан открыл ампулу с Augmentin, набрал лекарство в шприц, поднял его и постучал по нему пальцем, выбивая пузырек воздуха.

Глядя на этот шприц, сомалийцы испуганно заговорили меж собой по-сомалийски, а Махмуд, лежа на столе с оголенной черной задницей, начал трусливо дрожать.

— Да не дрейфь! — сказал Казин. — Ничего страшного! Я же себя каждый день колю…

Махмуд закрыл глаза.

И Казин сделал укол в черную ягодицу Махмуда.

28

Греция действительно кипела, и Ольга убедилась в этом, как только в Афинах, в аэропорту прошла паспортный контроль. В зале аэровоказала было настоящее столпотворение из-за отмены рейсов в связи с забастовками. Шум, теснота, крики и плач детей. Растерянно озираясь по сторонам в поисках своего греческого собкора, Ольга с трудом протиснулась к выходу на привокзальную площадь. Тут было еще хуже: площадь была забита демонстрантами, они дрались с полицией, полиция включила сирены и пустила в ход дубинки и слезоточивые гранаты.

Ольга попятилась назад, и тут у нее в кармане задрожал и запульсировал мобильник. Она достала трубку и прочла на его экранчике: «Оля, извини! В Афинах такое творится! Проехать никуда невозможно! Вот адрес Стефандополуса: Glifard, Olimpia 27. Возьми такси, это недорого. Леня».

Дождавшись, когда полиция оттеснила демонстрантов от аэровокзала, Ольга рискнула добежать до стоянки такси, нырнула в машину и повторила шоферу полученный адрес:

— Glifard, Olimpia 27. Faster, please.

Поглядев на нее в зеркало заднего обзора, молодой таксист изумился на сносном английском:

— Fantastic! Сколько в России красавиц! Каждый день — одна лучше другой! И все — к Стефандополусу!

Ольга насторожилась:

— Что вы имеете в виду?

— А я каждый день приезжаю сюда к рейсу из России, — сказал шофер, трогая машину. — Все жду, когда хоть одна красавица прилетит ко мне. А вы все — к Стефандополусу! Кто он такой? Голливудский продюсер?

— Нет, он торгует оружием.

— О-о-о!!! Тогда все ясно!..

По шоссе, в объезд бастующих Афин, такси вымахнуло к богатым пригородам с виллами и парками, пахнущими йодистым морем, цветами и апельсиновыми садами.

— Мы приехали, — сказал таксист, останавливаясь у старинной виллы, утопающей в пальмовых и финиковых деревьях.

Расплачиваясь, Ольга спросила:

— Вы можете приехать за мной через час?

— Не беспокойся, — ответил он. — Я никуда не уеду. Такую красавицу я могу ждать хоть сутки.

— Спасибо…

Выйдя из машины, Ольга направилась к резной старинной калитке и увидела, как укрепленный над калиткой объектив видеокамеры движется вместе с ее приближением.

И не успела она нажать кнопку звонка сбоку от калитки, как радиоголос откликнулся:

— Yes…

— My name is Olga, — ответила Ольга в неведомо где скрытый микрофон. — I have an appointment with Mr. Staphandopolus.

Калитка автоматически открылась.

Махнув таксисту рукой, Ольга вошла и по гравиевой дорожке кипарисной аллеи пошла к вилле, окруженной рощей из мандариновых и финиковых деревьев. Вдоль аллеи стояли античные скульптуры, за ними открывался вид на бассейн, а дальше — частный пляж и морская гладь с яхтами на горизонте.

У парадного входа старинной виллы тоже стояли античные скульптуры, но дверь была открыта настежь.

— Алло! — сказала Ольга. — May I come in?

Но никто не ответил, и Ольга, придержав шаг, вошла.

Вестибюль — огромный, как зал, — был увешан гобеленами и коврами ручной работы, а в центре зала стоял то ли серебряный, то ли платиновый барс в натуральную величину и килограмм эдак на семьдесят.

— Hallo! — повторила Ольга. — Mr. Stephandopolus!.. Is anybody here?

Никто не ответил, и Ольга осторожно прошла дальше на доносящийся издали стук.

И в следующем зале ей открылась странная картина. Под потолком из золотой лепнины, среди ампирной мебели времен Людовика Четырнадцатого и стен, сплошь укрытых античными гобеленами и дорогими картинами в тяжелых золоченых рамах, — посреди всей этой старинной роскоши, в центре зала, за столом с гнутыми золочеными ножками сидели на античных же стульях трое стриженных под «быков» 30-летних верзил в мокрых пляжных трусах и об край ампирного стола отбивали сушеную воблу. На столе, на газете «Советский спорт» был натюрморт в духе советских нон-конформистов — два ящика пива «Будвайзер», гора сушеной воблы и «браунинг». А под столом, на дорогом наборном паркетном полу — пустые пивные бутылки и пляжные полотенца.

Отпив из бутылки, один из верзил махнул Ольге рукой и сказал по-русски:

— Давай заходи! Пиво будешь?

Ольга растерялась:

— Я… я к господину Стефандополусу…

— Ну, я и есть… — сказал верзила. — Сидай. Я — Жора Степанюк, а по-гречески Георгиу Степандополус. — И «быкам»: — Пацаны, у меня прием. Там на кухне е щэ пиво и вобла. Пошукайте…

Двое верзил поднялись и, прихватив по четыре бутылки пива, вышли.

— Я это… — сказала Ольга, с трудом включаясь в ситуацию. — Я по поводу «Антея», а точнее — груза, который вы отправили в Нигерию…

Жора открыл бутылку «Будвайзера» и поставил ее перед Ольгой.

— Сидай. Вобла астраханская, братаны учора привезли. Вот, бери, отбитая.

Ольга осторожно села на край кресла.

— Спасибо. Я выяснила насчет этого груза. В страховой компании Ллойда он застрахован на 10 миллионов долларов. А на самом деле это оружие, конечно, стоит дороже — там одних танков 42 штуки. Поэтому я думаю, что вам есть смысл принять участие в переговорах с пиратами о сумме выкупа и разделить ее с судовладельцем. Я была в Лиссабоне, встречалась с хозяином «Антея». Он сказал, что если вы разделите с ним расходы…

Во время этого монолога Жора, не глядя на Ольгу и отхлебывая пиво из бутылки, сильными пальцами продолжал разминать и крошить воблу. Ольга поневоле засмотрелась на эти пальцы — они были короткими, толстыми и мощными, как механические клещи. Но тут Жора перестал крошить воблу, вытер руки льняным рушником, встал, обошел стол, зашел к Ольге со спины и этими же руками, как клещами, взял ее за шею.

— Трусики сама сымешь? Чи порвать?

Чуть подумав, Ольга ответила:

— Конечно, сама. Я их только утром купила.

— Умница, — сказал Жора, не убирая рук. — Сымай.

— Сидя не могу. Нужно встать.

— Капито, — по-итальянски согласился Жора, но рук с ее шеи не убрал. — Вставай.

Ольга стала медленно подниматься и на подъеме локтем саданула Жору в пах с такой силой, что Жора охнул и рефлекторно согнулся в пояснице. В тот же миг Ольга на развороте с силой ударила его двумя сцепленными руками по затылку, и Жора, падая, почти переломился, а Ольга тут же заломила ему руки за спину, села сверху и удержала его правую руку болевым захватом.